Кто убил Волика Либера? - Людмил Федогранов

– Правильно, правильно, – сквозь зубы пробормотал руководитель. – Ты не менжуйся, – посоветовал он исполнителю. – В слова нам с тобой играть некогда, тебе не за это бабки кидают. Ты сам всё понимаешь, не дурнее глупого, а то, что от меня хочешь услышать конкретные вещи, чтобы в случае чего на меня же стрелки перевести – так ты эти свои… конторские замашки бросай! Всё равно за результат спросят с тебя, сам понимаешь!.

– Я хотел бы, чтобы вы меня правильно поняли… – начал было исполнитель, но собеседник жёстко прервал его, брезгливо скривив тонкие губы.

– А ты не переживай за меня, я-то понятливый! Ты за себя переживай! За себя, понял?! Так сколько времени тебе надо, а?

Ответственный исполнитель задумался.

Про себя он уже решил, что это задание – одно из самых интересных за то время, что он работает на новых хозяев. Да и в прежней жизни, когда он был ответственным сотрудником всесильного некогда КГБ, подобного рода «творческие работы» встречались ему не так уж часто…

– Неделя на уточнение дополнительных данных и разработку плана и недели две – предварительно, пока что предварительно! – на реализацию плана. Итого – три недели.

– Не мало? А то, может, ты перетрухал да хочешь, как юный пионер, поперед батьки в пекло влезть? Ты смотри, всё должно быть идеальнейшим образом, повторять не стану! А? Так, может, тебе ещё время надо?…

– Мне нужны три недели, – сдержанно сказал исполнитель. – Это вполне реальный срок, его должно хватить для качественной подготовки.

– Есть у нас три недели? – поинтересовался руководитель совещания у замолчавшего после первых же фраз третьего участника обсуждения.

– Они сказали, что есть…

– Они – серуны! Зёма этот… Сказали… Они тебе скажут! Ладно, действуй! Каждые три дня лично докладывай мне о том, что сделано. И о том, что не сделано, тоже! Понял? Лично! Бабок бери столько, сколько нужно, всё равно потом своё вернём…

Как и обещал ответственный исполнитель, три недели оказались оптимальным сроком для подготовки уникальной операции. Бывшему рыцарю плаща и кинжала подготовка к выполнению этого задания доставляла истинное наслаждение: комбинация, которую он разработал, отличалась, как ему казалось, тончайшим учётом психологии всех тех, кто должен был участвовать (прямо или косвенно) в её осуществлении, а что может быть интереснее, чем манипулировать людьми, делая их послушными исполнителями своей воли? Особенно если они знать не знают и ведать не ведают об этом?

Как в этом конкретном случае!

Денег для подготовки операции и в самом деле понадобилось много. Даже очень много, потому что нужно было не только грамотно исполнить, но и аккуратно замести следы, точнее, перевести стрелки в нужном направлении.

Как это чаще всего и бывает в подобных случаях, именно операция прикрытия стала наиболее сложным фрагментом общей картины, именно на её организацию потребовались самые большие деньги, именно над ней пришлось больше всего ломать голову.

Собственно, так оно всегда и бывает: замести следы – вот самая сложная задача, потому что следы – они, как верно заметил кто-то, остаются, и никуда от этого не деться.

Поэтому операция прикрытия и предусматривала… оставление следов, следов должно было быть много и они должны были направить расследование преступления в нужное русло. След ведь сам по себе мало что значит, всё зависит от того, кто с этим следом работает и что он способен в нём рассмотреть. Вот и нужно будет помочь следователям (название профессии, между прочим, от слова «след»!) увидеть то, что им положено увидеть – с помощью нужных следов…

Так получилось, что в подготовке операции участвовали самые разные люди, и подавляющее большинство из них использовалось «втёмную». То есть они что-то делали, но не знали о том, что это «что-то» является частью великолепно разработанного плана – они просто выполняли свои обязанности, чьи-то просьбы, а многим вообще казалось, что они откровенно валяют дурака, отвлекаясь от серых и скучных будней…

Особое внимание было уделено выбору непосредственных исполнителей задуманного. Здесь привлекались профессионалы самого высокого класса, услуги которых стоили чрезвычайно дорого, но они, эти услуги, того стоили.

Ответственный исполнитель слишком хорошо знал, какую огромную роль в достижении цели играет человеческий фактор, поэтому он обращался только к лучшим из лучших. И поэтому – к самым дорогим из дорогих специалистов. Зато гарантией успеха были высочайшая квалификация исполнителей и их безупречная репутация.

Запрошенные ответственным исполнителем три недели истекали шестого июля.

Как раз в тот день, когда Валентин Бардар должен был встречать в аэропорту любимую женщину, которую собирался отвезти на дачу своего бывшего школьного учителя Александра Владимировича Воеводина, где их обоих ожидала неделя «праздника в лесу».

Праздника, о котором они так давно мечтали.

… Добротная, но скромная дача господина Воеводина, небогатого, однако вполне прилично обеспеченного «рантье», как он сам называл себя в разговорах со своим бывшим учеником Валей Бардаром, находилась в одном и том же дачном посёлке, что и роскошный загородный дом четы Либерман.

Более того, Воеводин был другом детства Вольфа Вольфовича Либермана, который предусмотрительно старался окружить себя хорошо знакомыми людьми: именно Либерман помог Воеводину со строительством дачи, расположенной на соседнем с его имением участке земли.

ГЛАВА II

Конечно, Валентину Бардару удалось отыскать жёлтые розы, которые пахли так, что один их запах мог свести с ума любую женщину. Он купил их у невзрачной бабульки, притулившейся со своим обшарпанным ведром возле входа в подземный переход, и произошло это довольно поздно, во всяком случае, времени, чтобы добраться до аэропорта, оставалось в обрез.

Валентин торопился, ему было некогда – да и не собирался он этого делать – торговаться, поэтому он сходу протянул старухе двадцатку с портретом американского президента из периода древней для самой могучей страны мира истории и бережно подхватил тяжёлый, изумительно пахнущий букет огромных чайных роз.

– Спасибо вам, бабушка, – тепло сказал он.

Старуха, вцепившаяся в заморско-российские деньги мёртвой хваткой и не обращавшая до этого внимания ни на что другое, перевела растерянный взгляд с зеленовато-серой купюры на человека, который ей эту купюру передал, и вдруг улыбнулась, сразу став обычной русской бабушкой, на которых стояла и стоять будет Россия – бабушкой, сумевшей чем-то угодить любимому внуку: нельзя было не откликнуться на ту радость, которая осветила лицо Валентина.

– Хай щастыть, сынку! – произнесла она не совсем понятные Валентину слова, и уже в машине он вспомнил, что именно так желают счастья на Украине. Бывая в Одессе, он слышал эти слова не раз, но только сейчас подумал о том, насколько они мягче и добрее простого «Счастливо!», которым и сам он частенько заканчивал разговоры…

Самолёт из Одессы прилетел вовремя, пассажиров, несмотря на позднее время и летний период, было много, в том числе и молодых женщин и девушек, но не увидеть Светлану было невозможно – даже в этой пёстрой и говорливой толпе выделялась высокая, грациозная девушка, которая гордо несла свою красивую голову с пышными светлыми волосами, жадно оглядывавшая зал аэропорта в поисках… того, кого ей хотелось видеть…

Поэтому она не обращала никакого внимания на спортивного вида рослого парня, что-то настойчиво предлагавшего ей.

Увидев этого красавчика, Валентин мгновенно подобрался, ощутив неукротимое желание… запретить ему так смотреть на Светлану, закрыть ему рот – и вообще… Что означало это «вообще», он не успел понять, потому что Светлана, найдя его глазами, лёгким движением сорвалась с размеренного шага и побежала – побежала к нему, Валентину, неловко застывшему возле колонны в зале ожидания.

– Валя… – сдавленно всхлипнула она, крепко обхватив своими сильными руками голову Валентина и, казалось, вобрав лицо любимого в свои бездонные глаза, в уголках которых повисли слезинки. – Валя…

Валентин очень бережно положил свою крепкую руку на плечо Светланы и медленно, стараясь не показать, как сильно хочется ему этого, прижал к себе её гибкое и сильное, ставшее нежно-податливым, тело.

Они постояли так немного, совсем немного, после чего из-за спины Валентина появился тот самый букет жёлтых роз, который уже отчаялась было сбыть с рук безымянная для Валентина бабулька.

– Валя!..

Вот оно!

Вот оно, то выражение счастья, которое было так знакомо и дорого Валентину, ради появления которого на лице Светланы он готов был на всё, что только было в человеческих силах, даже на большее, потому что мужчина чаще всего счастлив отражённым счастьем – это когда он может сделать счастливым того человека, без которого вся жизнь теряет смысл, без которого, в сущности, и жизни-то никакой нет, каких бы высот ты ни достигал…