Номер одиннадцать - Сергей Сергеевич Ашманов

их приключениях, когда часами сидите за письменным столом, уткнувшись в записи, и беспрерывно думаете над чем-то, когда любуетесь творчеством великих художников или просто сидите на берегу реки и слушаете пение птиц, когда ищете в людях их фобии и пытаетесь справиться с их недугами, Вас это вдохновляет? Вас это воодушевляет? Зажигает в вашей груди огонь?

— Несомненно.

— Это и есть вы — то, что вас вдохновляет и трогает до глубины души. Будь то сцена возмездия или справедливости принятого героем решения. Вы есть то, что чувствуете и ощущаете здесь (он положил руку на грудь), когда слушаете оперу или вытаскиваете из глубин своей памяти значимое для вас событие, вспоминая его, вновь и вновь воспроизводя его в своей голове… Вы есть нескончаемый, неустанный поток энергии, пронизывающий полотно мироздания также, как и все вокруг вас: то, что вы называете живым или неживым, будь то камень или дерево, огонь или земля, взрослый мужчина или дитя… Все вокруг едино, все вокруг живет, так живите и вы.

— Впечатляет. Но ведь это всего лишь теория, хоть и весьма приятная на слух. Вы случаем раньше не преподавали?

Больной больше не говорил.

Отчет 4

После обеда ко мне зашли полицейские и попросили пройти с ними в морг. По пути они спрашивали меня об убитом, насколько хорошо я его знал. Также они спрашивали меня о профессоре, врачах и пациентах, на что я отвечал им так, как есть, за исключением того, что мне поведала Елена. Этого знать им не нужно, иначе в этой лечебнице одним пациентом будет больше.

Труп лежал на хирургическом столе. Патологоанатом только что закончил вскрытие и объявил результат — смерть от разрыва сердца. Также он указал нам на аномально большое сердце и сказал, что оно будто состоит из трех маленьких сердец, чего он раньше никогда не видел. Проклятые совпадения не дают мне покоя. Как и сказал N11 — кальмары имеют три сердца. Но причем здесь пациент N6? «Здесь нет никакой мистики», — твердил я себе.

Полицейские попросили меня посмотреть на вещи убитого и сказать, знакома ли мне какая-нибудь из них?

Передо мной выложили предметы. Красный шар, уже знакомый мне; мягкий кусочек ткани, набитый ватой, используемый для снятия тревоги и стресса; носовой платок с вышитыми на нем инициалами «A.M.» и сверток ткани с пуговицами.

— Нет, ничего из этого я не узнаю, — сказал я.

— Вы, как психиатр, можете ответить нам, почему с одежды мертвеца сняты все пуговицы? Мы нашли их у него в кармане.

— Это действительно странно, — я не мог знать, почему и в каких целях пациент N6 оторвал все пуговицы со своей одежды и положил их себе в карман. Я посчитал, их 10. Тут мне пришла в голову, откровенно говоря, дикая мысль.

Распрощавшись со служителями закона, я поспешил к себе в комнату и отыскал одежу, в которой впервые познакомился с N11. Сосчитав все пуговицы на ней, я понял, что означали цифры, которые называл всем N11. На моей одежде было пятнадцать пуговиц. Готов спорить, что у профессора их 14. Стоило проверить, но поскольку эта информация толком ничего не давала, как и многое другое из того, что связано с N11, я решил не тратить время впустую.

Заметка: все записи пяти сеансов, записанных на диктофон, я помещаю отдельно.

Спустя неделю общения с N11, я многое узнал. Говорить о достоверности этих знаний сложно, поскольку они высказаны пациентом со сложным психическим расстройством. Все же, его рассуждения наводили меня на некоторые мысли. И да, он по-прежнему не проявлял никаких эмоций. Голые факты и изречения. Загадок он больше мне не задавал, хотя я настаивал на этом. Уж больно они интересные.

Пациент рассказал, что он здесь временно. Что конкретно он имел в виду, я не понял.

Последние два дня я беседовал с Говардом. Он был потерян и подавлен. На мой вопрос, что с ним произошло, он ответил, что скоро уйдет, и ему жаль покидать это место, ведь ему нравился камин и то, как горели поленья. Тогда я думал, что уход Говарда означал искоренение его как личности. Другими словами, одна из личностей покинет бедный разум владельца тела. Это можно считать прогрессом в нашей терапии.

— Ты знаком с Эндрю?

— Да, он иногда приходит.

— Расскажешь мне о нем?

— Он вспыльчив и говорит только о себе.

— Он тоже видит призраков?

— Что-то вроде того.

— Что он тебе рассказал о них?

— Он сказал, что эта комната принадлежит человеку знатному, который умер не своей смертью. Он здесь, среди других призраков.

— А кто этот человек?

— Кажется, его зовут «Альбрехт Миллер» или как-то так. Он здесь родился и вырос.

Я вдруг вспомнил инициалы на платке пациента N6. Хотя, сам больной мог иметь похожие инициалы. Нет-нет, платок был слишком красив и явно не вписывался в нынешние времена. Но ведь не мог же призрак обронить платок. Проклятье. Не стоило вообще лезть сюда.

— Про вас тоже говорили, — сказал мальчик.

— Обо мне? Кто говорил?

— Призраки. Они шептали вам свои имена, чтобы познакомиться.

Снова это чувство холода пронизывало меня до костей.

— Вот тебе на! Хорошая компания, — пытался отшутиться я. — Никогда не думал заводить друзей-призраков.

Все эти россказни походили на бред. Я продолжал стоять на своем — «никакой мистики», только рациональное объяснение.

В очередной день я снова пришел к пациенту N11. Он был таким же, как и всегда. Сидел у камина и смотрел на угли.

Мы отлично побеседовали. Тогда я подумал: «я общаюсь с человеком, который никак не проявляет своих эмоций, и в то же время с ним так интересно говорить».

Когда я уходил, он взял меня под руку и спросил, не хочу ли я еще одну загадку. Я одобрил предложение и включил диктофон, чтобы не забыть ее.

— Ощути вокруг движенье, радость, счастье, вдохновенье.

Ощути ты прелесть дней, как шумит листва берёз,

Запах свежести полей, туч гремучих слёз.

Ощути огонь в ночи, ощути его тепло,

Звёзд прекрасных серебро, как шумят грачи,

Ясный сокола полёт, как медведь рычит.

Посмотри на снег пушистый, как хрустит он под ногой,

Посмотри, как заяц мчится, ощути вокруг покой…

Посмотри на юг, на север, запад и восток,

Ты найдёшь его, где хочешь, и из этих строк.

После этого, он посмотрел мне в глаза, и я увидел на его лице легкую улыбку. Это была она, без сомнений. Это так вдохновило меня, что я помчался к себе комнату, чтобы сделать несколько заметок,