По воле богов. Подарок Богини. Книга 3 (СИ) - Камышинская Ольга

И одобрительно похлопал по плечу, не сомневаясь ни на мгновения, что капризам и своеволию младшей дочери пришел конец.

И что сделал Вальтер? Он сглупил? Ошибся? Проявил ненужное малодушие, когда нужно было прогнуть под себя взбалмошною и избалованную красавицу?

Или сознательно оставил ей лазейку? Дал шанс принять решение самой? Не захотел принуждать и неволить?

Надеясь на что? Что она сама сделает выбор, который он от нее ждал?

Да, он ждал. Но, не дождался.

Внимательно выслушав его требование, она задумалась. Потом взяла его за руку, отвела в спальню и провела с ним полную безумства и бесстыдства ночь, а едва забрезжил рассвет, поднялась с постели, накинула на себя сорочку чуть плотнее воздуха, села на кровать и, помогая себе обеими руками закручивать в тугую непослушную гульку тяжелую копну светлых волос, небрежно обернулась к нему и обронила: «Мне нужно время, чтобы исполнить твое желание. Я позову тебя, когда буду готова».

И исчезла.

С капризной красавицей никогда не было просто и скучно. Хитрая, коварная, изворотливая. Упрямая. Непокорная. Хорт знает за что он её любил, может именно за это?

И он ждал.

Дождался.

Позвала его через год. И снова была наполненная чувственной лаской ночь, после которой она вынесла ему плетеную из лозы люльку, обтянутую по краям волной тонкого воздушного кружева жемчужно — розового цвета.

— Ты хотел рядом ту, что будет всю жизнь любить тебя? Твоё желание выполнено, — и улыбаясь, вручила ему люльку. — Познакомься, Вальтер, это твоя дочь.

Он замер, сраженный наповал женским коварством и изворотливостью, забыл, как дышать. Почувствовал себя обманутым? Преданным? Он не был готов к такому повороту событий, но быстро взял себя в руки, молча принял люльку и ушел. Она исполнила его желание, придраться было не к чему.

Так неожиданно в его жизни появилась Вивьен.

Пожалел ли он хоть раз потом, что всё повернулось именно так?

Ни разу.

Правда, поначалу у него теплилась надежда, что материнские чувства проснутся в любимой женщине и у них получится самая настоящая семья.

Зря надеялся.

Материнские чувства, конечно, проснулись, но гораздо позже. И дорого обошлись и ему, и Вивьен. Лучше бы так и спали.

Дочь.

До появления в его жизни Вивьен, Вальтер раньше никогда не задумывался, что с маленькими детьми столько забот. Он и на руки-то первое время боялся ее брать. Нежно гладил темноволосую головушку, разговаривал, позволял хвататься крохотными ладошками за свои пальцы и подтягиваться, а на руки ни- ни. Он мало чего боялся в своей жизни, а тут робел, словно девочка была хрупким сосудом и он мог её разбить.

Но потом в его дом явилась Левадия, супруга Лариуса.

Вместе с ней появилась постоянная кормилица, в которой у великокняжеской семьи на тот момент отпала надобность. Левадия сама помогла обустроить детскую, и, смеясь, заставила впервые взять малышку на руки. Показала как правильно держать, как менять пеленки, как поить из соски.

Вальтер помнил, как впервые держа дочь на руках, почти не дышал и боялся пошевелиться. А она радостно дрыгала ручками и ножками, что-то втолковывала ему на своем языке, причмокивала губками и забавно хмурила тёмные брови.

И смотрела своими синими-синими в пол лица глазами.

— В нашу породу пошла, — не в пример Вальтеру, сразу ловко и уверенно взял на руки родную племянницу, и довольным голосом заявил Лариус, недолюбливавший женщину брата, и ехидно добавил, — надеюсь, не только красотой.

Тёмный маг тоже надеялся, что Вивьен, имя он дал ей сам, не пойдет характером в мать. Но, помнится, Левадия, услышав его опасения, просто рассмеялась, и мгновенно развела их одной фразой:

— Вальтер, она будет такой, какой захочешь ты, поверь.

И он поверил.

Лариус тогда предложил забрать малышку к себе во дворец.

— Где двое, там и третий. Левадия бредит дочерью, а у меня хорошо сыновья получаются. Убьём сразу двух зайцев. У тебя развяжутся руки и ты будешь свободен, а у Левадии появится дочь. Признаю её Старшей Княжной, если впоследствии у нас с Левадией родятся дочери, Вивьен всё равно останется Старшей. Подумай, Вальтер.

Отказался, не раздумывая. Его дочь, ему и воспитывать.

Сколько всего нового он узнал, проведя целый год дома с малышкой.

Как сильно изменилась его жизнь за это время.

Безмолвный, холодный дом наполнился светом, голосами, новыми незнакомыми уютными запахами, новыми чувствами.

Дом ожил. Вальтеру теперь хотелось возвращаться домой.

Он уходил лишь в редкие экспедиции на день — два, пока она не подросла и он смог брать её с собой. Вивьен так стремительно менялась день ото дня, что ему не хотелось оставлять её надолго…

…- Надеюсь, не заставил тебя слишком долго ждать?

Вальтер обернулся на голос.

Гость сидел в кресле, держа в руке на четверть наполненный бокал чаги.

— Двадцатипятилетний? — Гость поднял бокал и посмотрел на янтарного цвета жидкость в отблесках свечей, Вальтер кивнул, — умеешь угодить старику. Не люблю зрелые напитки, — он медленно сделал глоток и поморщился, — надоели, нет в них задора, одна только тягучесть да харизма. А у меня от этого изжога одна, потому как и того, и другого у самого в избытке. В моих летах у хмеля надо забирать то, чего самому не достаёт, тогда это в удовольствие…. А так… баловство одно…

К слову сказать, зрелыми он считал сорта, начиная от ста пятидесяти лет. Такие напитки тоже были в коллекции Вальтера, но для Гостя он выбирал не старше тридцати лет.

— Ты бы рыбалочку, что ли сообразил какую, Вальтер, — Гость уютно откинулся в кресле, небрежно закидывая ногу на ногу, — раньше, бывало, частенько с тобой ходили в открытое море… Ветер, соленые брызги, лодку подбрасывает на волнах, сеть, полная рыбы, красота!.. а теперь совсем забыл про старика. Только шахматы одни, скука смертная.

Рыбалка? Вальтер усмехнулся. Нет, с рыбалкой пока придется повременить, не до неё…

— Хочешь, подарю тебе лодку и сеть, лучшие, какие только есть? Сможешь ходить в море, когда вздумается…

Гость хитро прищурился.

— Откупиться хочешь? А что… Не буду отказываться, дари, — великодушно позволил он, — да не абы чего, хочу, как у бывалых моряков. Настоящую, из кайтанской шагры, чтобы просмоленную добротно от морской соли, и с удобным днищем, устойчивую… И чтоб непременно две широкие полоски по бортам, голубая и белая, без этого никак… И сеть, прочную, из саашского шелка…, - Гость мечтательно смотрел в бокал, — эх, давненько я не ел свежепойманной рыбки с костра. Прям захотелось…

— Рыбки? Да можно хоть сейчас…, - Вальтер хотел сотворить заклинание, но Гость остановил его.

— Э-э-э нет, так я и сам могу… это не то. Любого рыбака спроси, особенно вкусна та, рыбка, которую сам поймал…

Вальтер снисходительно улыбнулся.

— Молод ты ещё, не понимаешь этого удовольствия…, - Гость сделал небольшой глоток чаги, посмаковал во рту, — хоро-о-о-о-ш!.. Ну да, ладно, придёт время, вспомнишь ещё меня… Давай-ка ближе к делу…

А дела накопились серьёзные, требовавшие обстоятельного обсуждения, поэтому Гость пробыл в резиденции Сурим несколько часов.

Разговор шел неспешно. Игра в шахматы не мешала беседе.

— Как думаешь, что больше всего я люблю в этой игре? — спросил Гость, делая очередной ход.

— Как и все? Победу? — внимательно следя за манёвром, быстро ответил Вальтер.

— Победу, — задумчиво повторил Гость, — предвкушение радости победы или горечи поражения — дают сильные переживания, способные подтолкнуть на неожиданные и весьма эффектные ходы и решения… Согласись, одолеть противника одним лишь разумом — цель исключительно привлекательная… Но в шахматах я больше люблю саму игру, действие…

— Есть такое, — улыбнулся Вальтер, — особенно когда придумываешь, на первый взгляд, странный и неожиданный манёвр, способный спасти внешне безнадёжную ситуацию, ошеломить не дремлющего противника. Это тонкое искусство…