Ночь в музее. Две стрелы - Ольга Камышинская

Ольга Камышинская

Ночь в музее. Две стрелы

Моей дочери любимой дочери Маргарите, без которой не было бы этого рассказа, посвящается.

В музеях Апполону нравилось.

Особенно он любил ночи открытых дверей в больших музеях северных краёв под Рождество. Дома-то всегда жара, оливы да виноград. Скука смертная. Опостылело!

А тут всё новое, непривычное, диковинное.

За окном валил мелкий белый снежок, на стеклах появлялись плетёные рисунки мороза, а щеки с холода становились красные, как яблоки.

Посетители, неспешно перетекали от картин к изваяниям и обратно. Приглушенные голоса, восхищенный блеск глаз страждущих прикоснуться к прекрасному.

Апполон всегда находил в таких местах забавных собеседников.

В залах скульптур древних богов Апполон чувствовал себя как дома. Словно на Олимп попал.

Он достал из кармана модного пиджака ленточку с бэйджем, на котором красовалась надпись «Младший научный сотрудник- консультант Апполон», повесил на шею и шагнул в зал.

Здесь всегда было людно.

На статую Галатеи глазела компания парней и девушек лет двадцати.

– Красивая, – заявила темноволосая полненькая девчушка, разглядывая изваяние, – наверное, скульптор был очень влюбчивым и ему нравилось изображать женщин.

– Пигмалион был женоненавистником, – компания дружно оглянулась на Апполона, неслышно подошедшего сзади, – статую он начал ваять, дабы показать женщинам, как далеки они от совершенства. Он считал их недостойными внимания, мелочными и порочными созданиями, и решил посвятил свою жизнь искусству, полагая, что оно заменит ему любовь и внимание.

– А потом в эту статую влюбился?

– Да, – подтвердил Бог, – кара его настигла.

– Я точно мифологию не помню, но, вроде как, статуя потом ожила?.. – неуверенно предположил субтильный паренёк, поправляя на носу круглые поттеровские очки.

– Да, – охотно подтвердил Апполон, – Афродита простила его за ошибки и оживила Галатею, хотя и не сразу. Сначала его изрядно помучили…

– Ну и дурак, – хохотнул длинный парень с ярко рыжей шевелюрой в клетчатой рубашке и светло – голубых джинсах, – бездарно растратил жизнь. Мог бы сосредоточился на искусстве, достичь ещё большей славы и успеха!

– Женщины всегда вдохновляют мужчин на великие дела, – возразила хрупкая невысокая девушка с длинными белыми волосами, стоявшая рядом с ним.

– Женщины всегда облегчают кошелек и давят на мозг, – продолжил язвительно парень, – от вас вечно одни проблемы! Да взять хотя бы тебя, – он посмотрел на беловолосую девушку, – ты пока шла в музей раза три поскользнулась. Если бы не я и Паша, сейчас лежала бы дома с переломом, а не стояла тут и не выступала!

– Пигмалион – пример того, как распорядилась судьба с человеком, который много лет с пренебрежением и холодностью относился к противоположному полу, – с улыбкой заметил Апполон.

– Да он просто оказался слабаком, – не унимался рыжий.

– А ты придурок, – прошептала блондинка, обиженно отходя от парня.

Она потянула подружку, стоявшую рядом, за руку.

– Пошли дальше.

И вся компания двинулась в другой зал.

Апполон пристально посмотрел им вслед. М-да, ничего в мире за тысячи лет не поменялось. Люди всё также предпочитают учиться на собственных ошибках.

Он обвёл взглядом зал, и заметил одинокую фигурку рядом с барельефом Медузы Горгоны.

Длинная фиолетовая юбка, оранжевые, совсем не по погоде, кеды и растянутая вязаная кофта.

Обычно у Медузы посетители не задерживались.

Страшная. Отталкивающая. Спутанные волосы – змеи с атакующими раскрытыми пастями, перекошенное злобой, застывшее лицо.

– Жуткая, правда? От взгляда Горгоны люди превращались в камень, – Апполон встал рядом.

– Она была красавица, просто ей не повезло, – возразила девушка.

– Вы знакомы с древнегреческой мифологией? Это большая редкость по нынешним временам…

– Читала когда-то давно. Горгона пострадала несправедливо, виноват был Посейдон, а Афина наказала её от зависти к красоте.

– Хм, посмотрите на это с другой стороны. Попав в сложную ситуацию она её лишь усугубила. Не позволяла безнаказанно приближаться к себе, по сути, гнала всех, осталась наедине со своей болью, гневом и бессилием. Может её печальный конец должен служить поводом другим задуматься, как вести себя в подобных случаях?..

Нет, Посейдона он не оправдывал. Апполон был против насилия, и в отношениях с женщинами давно предпочитал взаимность.

Девушка нервно дернула плечами и скрестила руки на груди.

– Поводом задуматься? – мрачно повторила она, – глупость какая, не любить и не чувствовать проще. И ни от кого не зависеть. Быть одной!

Она резко развернулась, втянула голову в плечи и зашагала прочь из зала.

Бог усмехнулся. Так дело пойдет, он всех посетителей распугает!

Светало. Апполон выбрался на крышу музея – одно из своих излюбленных мест.

Сверху – темное зимнее небо, усыпанное серебристыми точками звезд. Снизу – музейная площадь, залитая светом фонарей, и бесконечная суета людей.

Он оседлал каменную горгулью и погрузился в раздумья, подперев рукой голову.

На свист падающего сверху тела и мягкий шлепок Апполон даже не обернулся.

После того, как на распластавшегося на крыше гостя, сжимавшего в руке лук, сверху свалился колчан со стрелами, он завозился и чуть слышно простонал.

– Поля-я-я… Полюшка-а-а-а…

– Купидон?.. опять надрался, – презрительно скривился Бог.

– Слегка перебрал, – возразил гость, – я свою меру знаю!

Он с трудом сел, вяло стряхивая с голого живота и кучерявой головы прилипший снег. Из одежды на нём были только свободные полотняные штаны, подвернутые до колен.

– От тебя несёт, как от винной бочки. Опять последние стрелы в карты продул?

– Клевета и наговор! – подвигая ближе к себе колчан, в котором остались только две стрелы, возмутился гость, – последние партии на интерес играли…

– Опять с Дионисом?

– С Гермесом, Дионисом и Автоликом…

– Шайка разбойников! они тебя спаивают и обыгрывают… У Автолика в колоде меньше семи тузов не бывает, а ты каждый раз ведёшься на их провокации, как ребёнок…

– Я отыграюсь, честно! Не мог бы ты дать взаймы немного монет? Или может сыграем партию?

Купидон громко икнул и достал из кармана потрепанную колоду карт.

– Ты мне ещё с прошлого раза должен.

– Я помню. Карточный долг – дело святое, я всё верну. Так я раздам? всего разочек…

Он начал тасовать карты, которые то и дело рассыпались в неуверенных руках.

– Сначала долг верни, – не отрывая взгляда от музейной площади, ответил Апполон.

– Чё, прям сейчас? – Купидон снова икнул.

– Отказываешься? – глянул на него через плечо Бог.

– Нет, – Купидон, пошатываясь, поднялся и пошёл к краю крыши, волоча за собой колчан, встал рядом с Апполоном, – показывай! кого?

Апполон указал рукой на толпу внизу.

– Вон тех двоих видишь? Он в рыжий в светло-голубых джинсах, а она с длинными белыми волосами перед ним идёт. Не промахнешься?

– Обижаешь! – он вскинул лук, прицеливаясь. – Пока никто не жаловался!

Сделав дело, довольный Купидон вернулся на прежнее место, взял в руки колоду и с надеждой посмотрел на Апполона.

– Так я раздаю?..

Взгляд Апполона случайно выловил в толпе фиолетовую юбку с оранжевыми кедами.

Он задумчиво покосился на последнюю стрелу в колчане, который Купидон бросил на краю крыши.

– Ладно, раздавай…