Газета Завтра 270 (5 1999) - Газета Завтра

* * *

…Сигнал тревоги поднял заставу в ружье под утро. Сработала одна из сигнальных систем. Одевались молча, споро. Разбирали оружие, боеприпасы. Никто не суетился, не нервничал. Тревожная группа готовилась к выходу на границу. За месяцы службы каждое действие, каждое движение отработано до автоматизма. Десятки учебных тревог, тренировок закалили пограничников, а ежедневная служба выковала особые пограничные характеры.

На кого в этот раз среагировали электронные датчики сигнальной системы? Чаще всего ее “нарушителями” оказываются кабаны, медведи и прочая живность, которой ничего неизвестно про пограничный режим, КСП, “Сигналку” и для кого лес не делится на финский и русский, а является местом свадеб, охот, миграций и прочих звериных дел.

Но чтобы выяснить это, надо прибыть на место срабатывания и по целому ряду признаков определить — кто же явился причиной тревоги.

Тревожная группа — это пять пограничников и, конечно, собака. Старший – один из трех офицеров заставы. Чаще всего “замначбой”. До места срабатывания почти десять километров. Шесть из них группа сможет проехать на автомобиле по лесной колее, но четыре придется идти на лыжах по снегу. После недавних снегопадов — сугробы по пояс.

Пограничники быстро забираются в кузов “шишиги” — ГАЗа шестьдесят шестой модификации — верного армейского вездехода, который уже больше тридцати лет несет службу в погранвойсках и ВДВ. Последним в кузов забирается собаковод — “хвост” на пограничном слэнге, вперед его под тент легким прыжком заскакивает крепкий, поджарый “немец” – немецкая овчарка. Пес, почуяв предстоящую работу, нервно переминается, но под ладонью хозяина успокаивается и достойно, хмуро оглядывает сидящих “погранцов”. Он тоже “погранец”, и он об этом знает. Машина резко берет с места. Воспользовавшись паузой, кто-то достает сигареты, но тут же убирает их обратно. Табачный дым может отбить чутье пса. Только облачка пара от горячего дыхания заполняют пустоту кузова.

…Идти по свежему снегу даже на широких пограничных лыжах тяжело. Лыжи тонут в зыбкой белой каше, и каждый шаг, особенно первому в цепочке группы, дается с трудом. Белье давно намокло от пота и противно липнет к телу. Душно и жарко. Вдыхаемый морозный воздух не приносит никакого облегчения. Из-под воротников курток то и дело выбиваются тонкие струйки пара. Каждый грамм амуниции тянет к земле, как килограмм… Меняется ведущий. “Хвост” идет третьим. Впереди него на длинной шлейке шагает “немец” Шерхан. Именно шагает. Ему тоже тяжело. Лапы приходится аккуратно ставить точно на лыжные следы. Одно неверное движение — и Шерхан тут же проваливается по брюхо в снег, откуда выбирается судорожными прыжками. Неожиданно ведущий останавливается. Условный жест рукой — и к нему устремляется собаковод и командир. На снегу глубокие следы. И характер их не оставляет никакого сомнения – человек. Нарушитель! Следы тянутся в сторону “сигналки”… Тотчас радист включает станцию. Короткий доклад на заставу — и группа начинает преследование, а где-то там, за спиной, приходит в движение огромный механизм прикрытия границы. Уходят шифровки, поступают доклады, готовятся к выходу группы усиления, выставляются дополнительные посты и “секреты”, вертолетные экипажи разогревают движки своих “восьмерок”. И на острие всего этого механизма группа, преследующая нарушителя.

…Азарт погони бросил адреналин в кровь — и уже не чувствуешь ни усталости, ни пота, ни веса амуниции. Только хриплое дыхание и размеренные мощные толчки лыжного бега. Теперь первым идет собаковод, впереди рвется по свежему следу Шерхан. Осталась за спиной “сигналка”. Судя по расчетам, нарушитель уже близко. Пешком по снегу далеко не уйдешь. И вот среди белых пирамид, запорошенных снегом елок мелькнула серая тень. Тотчас цепочка пограничников рассыпается — и уже сетью, загоном охватывает нарушителя. Почувствовав свободу, рванулся вперед Шерхан. В несколько прыжков нагнал врага и мощным броском обрушился на спину нарушителя, свалил, вмял его в снег, с утробным рыком перехватил основание шеи. А еще через несколько мгновений на руках нарушителя хрустнули наручники. Пса оттащили, но даже со стороны он злобно щерился и рвался к лежащему на снегу человеку.

Нарушителя рывком перевернули на спину. На пограничников глядело перекошенное от страха угольно-черное лицо... африканца.

— Негр! — удивленно протянул кто-то. Нарушителя обыскали. На расстеленный брезент легла надкусанная плитка шоколада, какие-то справки, паспорт с гербом какого-то африканского “царства”, пятьсот немецких марок, перетянутых резинкой, перочинный нож и маленький китайский бинокль.

— Скорее всего — незаконный эмигрант, — сказал, осмотрев все, командир. — Хорошей жизни захотелось. Видать, в Африке не сладко под пальмами. Вон аж куда занесло. Ладно, в отряде разберутся, пакуйте!..

…Из пасти Шерхана капала на снег черная при свете луны кровь.

— Что-то серьезное? — спросил озабоченно командир.

Собаковод опустился перед псом на колени, разжал ладонями пасть.

— Посветите кто-нибудь!

Вспыхнул узкий луч фонаря.

— Нет, товарищ старший лейтенант, ничего серьезного. Просто губу себе прикусил. У-у…бандюга! — И он ласково потрепал пса по холке.

В кузове “шишиги” нарушителя усадили в угол спиной к входу. И уже почти блаженствуя, расселись сами, вытянув натруженные погоней ноги. Наконец закурили.

Дадим, что ли, и негру покурить? —спросил радист. — Все же человек. Пусть согреется.

Кто-то протягивает сидящему на полу нарушителю сигарету. Тот жадно хватает ее пухлыми африканскими губами. Затягивается — и тут же выплевывает сигарету и заходится в кашле. Погранцы беззлобно хохочут:

— Это тебе не ваше “мальборо”, это, брат, солдатская “Прима“.

Шерхан сердито и непонимающе смотрит на них и на всякий случай тихо рычит на нарушителя…

* * *

Незаконные эмигранты — это новый экзотический тип нарушителей. Кто только не рвется на вожделенный Запад. Африканцы, китайцы, вьетнамцы, узбеки, афганцы. Одно хорошо — свои теперь могут спокойно путешествовать, куда хотят. Были бы деньги. А без них — что на Западе делать?

Сами пограничники на Запад смотрят спокойно, без иллюзий. С зарплатой начальника заставы в полторы тысячи рублей — семьдесят долларов — по “зарубежам” особо не поездишь.

Граница держится на энтузиазме и вере ее защитников. Вере в то, что их труд необходим России, что настанут времена, когда человек в погонах сможет достойно жить и служить. Что военная служба вновь станет престижной и уважаемой.

Поэтому и проводят в лесах молодые годы лейтенанты и старшие лейтенанты, живут и служат на дальних заставах, поднимаются по тревоге, месят снег и грязь — и мечтают о том, что в отпуске выберутся в театр или съездят к морю…

* * *

Гостья из Финляндии что-то громко и недовольно объясняла молоденькому сержанту, который то краснел, то бледнел перед опущенным ветровым стеклом автомобиля. Понять его можно было. Дама, сидевшая в авто, хотела проехать в Выборг к другу, второй день зависавшему в известной многим финнам гостинице “Дружба”, но, кроме паспорта, из одежды на даме была лишь кружевная ночная рубашка, скорее открывавшая, чем закрывавшая ее прелести.

— Что там, Шандров? — спросил сержанта пожилой майор — старший смены.

— Да вот в Выборг едет… нагишом.

Майор, не торпясь, подошел к “саабу”, галантно приложил руку к фуражке и спросил что-то по-фински. Дама улыбнулась в ответ и, закивав, потянулась на заднее сиденье, откуда вытянула роскошную шубу. Майор еще раз козырнул и скомандовал сержанту.

— Если паспорт в порядке — пропусти. В шубе не замерзнет, а если что, то дружок согреет…

КПП “Выборг” — один из старейших на границе. Между Россией и Финляндией уже давно установлен безвизовый режим. И для пересечения границы в любую сторону необходим только соответствующий паспорт. Поэтому в любое время здесь много машин. Наши, в основном туристы, едут на больших автобусах, много московских и питерских номеров. Финны — те чаще на своих легковушках. Некоторые работают в России по контрактам, многие туристами в Питер и дальше, но есть еще одна особая категория “воскресных” туристов. Для них в Выборге есть гостиница “Дружба”, где любители покутить, попить в волю всяческих напитков, которые весьма недешевы в самой Финляндии, всегда находят кров и соответствующую усладу. За два дня “алкотуристы” (не путать с секстуристами) успевают по полной оторваться и к понедельнику вернуться домой. К этой слабости выборгцы относятся с пониманием, небезосновательно считая, что это одна из черт, которая нас роднит. Еще часто говорят о том, что знаменитый генерал Маннергейм был, оказывается, русским генералом и до конца своих дней держал у себя в кабинете портрет Николая II…