Не искавшие приключений (СИ) - Яблоня Дикая

К этому стоит прибавить:

ловушки вокруг оранжереи;

парочку серых гигантов, похожих на грозовые тучи в комбинезонах, если верить слугам — дворники, по словам Тууфи — "дядя Сойво и дядя Тойво", всегда бродят неподалеку от оранжереи;

и, наконец, человеконенавистнические настроения хозяина дома. Особенно ненавидит газетчиков, раструбивших по городу о бегстве его жены. Но не факт, что кухарка-тролль — надежный источник информации.

Кстати, слуг — в обычном понимании — на удивление мало. Никакой обитатель Холмов не допустит, чтобы дворецкий выполнял обязанности камердинера, а кухарка накрывала на стол, но здесь, видимо, особый случай. Кого в доме толпа, так это садовников, что, по-моему, вполне логично. Все они — тролли, и на попытку сосчитать их я сразу же махнула рукой. Слуг-людей только двое — кучер и зверовод. Уникальный вид прислуги, надо сказать, прекрасный специалист по лечению совиной истерики и вывихов у белок. В его маленьком флигеле уже побывали все лучшие друзья Тууфи, и малыш это очень ценит.

Иногда я думаю, что прочла слишком много романов дамы Карнеолы Миллер. Нельзя абсолютно во всем видеть зловещий заговор и жуткие преступления. Обычно, когда я так думаю, жизнь подкидывает мне доказательство, что романов прочитано слишком мало.

Все началось с хулиганства: Тууфи стянул со стола мое пособие по математике. Пока я его искала, маленький тролль сидел под кустом и… нет, он не рвал книжку и не закапывал ее в землю, как — я почти уверена — сделал бы любой другой ребенок. Тууфи учился. Вернее — пытался, потому что читал пока еще медленно. В тот момент, когда я утвердилась на мысли, что пособие съел гибрид хорька с барсуком, Тууфи вернулся. Книга была открыта на главе "отрицательные числа".

— Как от одного отнять два? — спросил он, склонив голову на бок. — Это, что ли, магия?

"Ну и где папаша, когда мне надо принять важное решение?!"

Подождав несколько секунд и заглянув для очистки совести за ближайшую елку, я повесила на сучок этой елки грифельную доску и принялась рисовать числовую ось. Закончив, я обнаружила, что зрителей уже двое.

"Вот же!.."

— Продолжайте, пожалуйста, — милостиво разрешил папа-тролль.

Безо всякой надежды на понимание я рассказала Тууфи то немногое, что полагается знать об отрицательных числах человеческим детям двенадцати лет от роду. Он подошел вплотную к доске, постоял в задумчивости, и обернулся ко мне.

— Один отнять два — это сетхэ ко-йо! — заявил малыш.

Настала моя очередь обернуться — к троллю-отцу за переводом наречия Серых земель, хотя я и была почти уверена, что это значит "полная чушь".

— Облачный лес, — сказал тролль. Увидел мой непонимающий взгляд и пояснил:

— Загробный мир.

— Туда ушла мама, — добавил Тууфи и потыкал пальцем в числа.

Мне захотелось, чтобы помесь хорька с барсуком действительно сожрала чертово пособие.

— Мои родители тоже там, — сказала я совершенно неожиданно для самой себя.

Вдруг оказалось, что малыш-тролль не только шустрый, но и прыгучий — в один миг он очутился у меня на руках и крепко обнял за шею. Я растерялась, даже слегка испугалась, ведь его отец ясно дал понять: "никакого сюсюкания". Взглянула на Олгота — убедиться, что все в порядке…

И тут я увидела.

Нет, не глазами, УВИДЕЛА всем своим существом. Редкий, надо сказать, для меня случай.

Все мы рождаемся с магическими способностями. Просто у кого-то их больше, а у кого-то меньше.

В моем паспорте указано:

Маг. способность: видит истину.

Уровень маг. способности (1 — 30):4,2

Что означает: я не маг, не магический подмастерье, и вообще не представляю интереса для Бергюзского Института Прикладной Магии. С другой стороны, 4,2 — это ведь не 1. Всякое случается, как говаривали мне родители, и без глаз рождаются, и без рук. Было бы из-за чего переживать, в конце концов, со времен Войны магические способности угасают у всех. Просто в моем случае правда должна быть правдой на двести процентов, тогда я ее увижу. Может быть. Одна такая правда как раз красовалась на физиономии господина Олгота из'Эхэ. Тууфи думает, что его мама умерла. Это действительно так.

А ел папа маму, или не ел — совсем другой вопрос.

Тролль понял, что выдал себя. Чтобы заметить это, никаких особых умений не требовалось, даже с плохим знанием тролльей мимики: он выглядел очень несчастным.

Мне страстно хотелось спалить пособие. И пристукнуть зверя, зато что его не сожрал.

— Завтра уроки будут как обычно? — спросила я, передавая Тууфи отцу. Тролль быстро оправился: взглянул на меня так, словно я сказала несусветную глупость и бросил в своей саркастичной манере:

— Разумеется, будут.

В тот вечер я засиделась за книгами, готовясь к занятиям, только поэтому нежданные гости не вытащили меня из постели. Около полуночи в дверь моей квартиры вдруг забарабанили:

— Барышня Ронда! Барышня Ронда, откройте!

Я с удивлением узнала голос зверовода из дома троллей. Очень взволнованный голос. Мужчина нервно переминался с ноги на ногу, комкая в руках картуз, пока я снимала с двери цепочку.

— Давайте скорее! — забывшись, он схватил меня за руку, словно я должна была ехать прямо в домашнем платье. — Несчастье, барышня Ронда. Хозяин пропал!

Рассказчик из моего спутника оказался весьма никудышный и сбивчивый. И все же за то время, пока мы ехали в Холмы, я узнала о своем хозяине больше, чем за все предыдущие месяцы работы.

— Хозяин-то раньше в конторе работал. Хозяйка смотрела за сыном, учила его и все такое, а он — хозяин, стал'быть, уезжал днем в город. А как хозяйка померла, перестал уезжать, от сынка — ни на шаг. Примет кого надо прямо у себя в кабинете, и обратно в оранжерею. Пока работает, мальчонку Сойво c Тойво караулят. Как вы появились, сразу полегче стало, раньше-то малец ревел с утра до вечера. Ясное дело — скучает по мамке. Нянька-то ни одна у нас дня не задерживалась. Ночует хозяин всегда рядом с сыночком, в оранжерее, там у них вроде как дом внутри дома… ну да чего я, вы ж сами видели. А вот сегодня вдруг подорвался и уехал куда-то, вместе с дворецким. Как в шестом часу уехали, так и нету их с тех пор. Мальчонка все спрашивал, где папа, потом Сойво уложил его спать — все кусты перемял ножищами своими, обычно-то он внутрь не заходит. А ближе к ночи малец проснулся, отца не нашел и в слезы. Так и ревет с тех пор. Тут-то я и предложил за вами съездить.

"Блестяще! Просто замечательно. Слава богам, я уже было подумала — мне предстоят поиски моего горе-нанимателя. А ведь всего этого можно было избежать, живи я в его доме! Ну, я еще выскажу ему…"

Вслух я сказала только:

— В полицию уже сообщили?

— Никакой полиции, барышня Ронда, — покачал головой зверовод. — Хозяин нам всем так сказал: чтобы я этого слова в доме не слышал! Он ужо раз позвал полицию — когда хозяйка пропала. А они ему присоветовали обратиться в газеты: мол, отзовитесь — кто видел, получите вознаграждение и все такое. Что вышло, вы, небось, знаете. О хозяйке — ни слуху, ни духу, а хозяина ославили на весь город. Жалко его, не сказать как, он хороший, хозяин-то наш, хоть и нелюдь.

Я невольно поморщилась: словом "нелюдь" троллей называли в те времена, когда они были рабами. В наши дни так говорят либо оголтелые шовинисты, либо люди недалекие, которые даже собственное имя пишут с ошибками.

Войдя в дом, я скинула пальто на руки кухарке и бросилась в оранжерею. На поляне, где мы обычно проводили занятия, сидел огромный тролль — то ли Тойво, то ли Сойво, и баюкал Тууфи. У того уже не осталось сил рыдать — ребенок скулил и мелко вздрагивал, словно раненая зверушка. Внезапно мне пришло в голову, что в таком состоянии он не захочет меня видеть, но маленький тролль безропотно позволил взять себя на руки. Тууфи обхватил меня за шею — крепко, даже дыхание перехватило, и вдруг затих, перестав скулить и трястись.