Отряд полосатых - Геннадий Сидоров

Материал для запруды ребята перевезли в два рейса. С дороги перетаскали бревна к ручью. Тимофей Иванович на правах начальника стройки созвал общее собрание. Смущенно покрякивая под смешливыми взглядами взрослых, окруживших ребятишек, весомо объявил:

— Завтра приступим к делу. Всем прийти без опоздания к девяти утра. Кто собирается волынить, пусть лучше остается дома, чтобы не мешать здесь другим.

У Тимофея Ивановича оказался прямо-таки природный талант руководителя. На каждого он возложил определенную обязанность. Одни должны были захватить из дома пилы, другие лопаты, третьи топоры и молотки. Сам Тимофей Иванович пообещал к утру изготовить чертеж будущей запруды.

Расходились с веселым оживлением. Озабочен был, пожалуй, один лишь Сержик: находка не давала ему покоя.

— Буду искать владельца, — сказал он Ирисочке, когда они прощались.

— Возьмешь меня в помощницы? — попросила девочка. Они обращались один к другому уже на «ты».

— Ну что ж, я рад, — поспешно согласился Сержик. — Ты понимаешь, этот солдат живет где-то в нашем районе…

— Почему так думаешь?

— Да ведь макулатуру школьники собирали только в За-овражном поселке да, может быть, немного за ручьем на верхних улицах. Значит, поиски нужно вести здесь.

К ним подошли Витек, Степка, Саня-рыжий. Тоже увлеклись беседой.

— Но как это трудно, — вздохнула Ирисочка. — Ведь в поселке только частных домов более трехсот. А сколько возле завода многоквартирных!

— И все-таки нужно побывать в каждой семье.

— А может, расклеить объявления? — предложил Степка.

— Бумаги не напасешься, — изрек Витек.

— А если сообщить через пионерскую газету? — Это посоветовал Саня-рыжий.

— Будет тебе газета возиться с нами. У них своих дел невпроворот, — возразил Витек.

— Я знаю одного безногого фронтовика на Спортивной улице, — сказал Саня. — Авось он? Я однажды ему чемодан с вокзала нес, мы подружились.

— Пойдем к нему, — выпалила тотчас Ирисочка.

— Прямо сейчас?

— А что? — уставилась на Саню своими синими глазами Ирисочка. — А вдруг он знает того, из-под Ржева?

Солнце спряталось уже за горизонтом, в бездонном теплом небе явственно начали проступать крупные мигающие звезды. В потемневшей листве деревьев смолк птичий гомон, лишь в овраге, предвещая жаркую погоду, самозабвенно орали лягушки.

На Спортивной улице возле дома, к которому Саня вел ребят, тлел огонек. Это на лавочке попыхивал сигареткой безногий мужчина.

— А мы к вам, дядя Миша, — сказал Саня.. — Не узнаете?

— Как не узнать тебя, рыжего! — засмеялся дядя Миша. — У тебя и в темноте волосы золотом блестят!

Он подвинулся на край лавочки, пригласил:

— Милости прошу. По делу ко мне аль просто гуляете?

— По очень важному делу.

— Тогда мои уши для вас открыты.

Саня и Сержик, перебивая друг друга, рассказали безногому фронтовику о боевом дневнике. Дядя Миша слушал молча. Видно, задумка ребят отыскать хозяина блокнота затронула и его солдатскую душу, разбудила в нем воспоминания о давнем, пережитом.

— Не воевал я около Ржева, ребятки, — задумчиво произнес дядя Миша. — И друзей у меня нет таких среди нашего фронтового братства. Сам-то я летом сорок второго на Дону огненные версты мерял. Поспрошаю я своих друзей-товарищей, авось, кто и знает вашего ржевца…

Дядя Миша помолчал, примял на земле искрящийся окурок сигареты и продолжил:

А дело у вас в руках доброе. И конечно, блокнот этот попал в бумажную рухлядь случайно. Не выкинет солдат фронтовые записки в мусорную яму, это для него все равно что память о войне из головы обронить. Ищите человека!.. И расскажу я вам по этому вашему поводу малость схожую историю… Когда осенью сорок третьего форсировали мы Днепр, страшно озлились на нас фашисты. Весь плацдарм перепахали бомбами и снарядами, потом танки пустили. Был у нас в роте бронебойщик Петро Климов, запевала и весельчак. Тоже толстую тетрадь с собой таскал, стихи и песни в нее заносил. Очень дорожил он этой тетрадью… В том бою жарко и маятно нам пришлось. И на моих глазах погиб Петро Климов. Когда танки на нас двинулись, выполз он вперед и укрылся в небольшом окопчике. Поджег Петро сначала один танк, потом другой, а третий прошел по его окопчику и развернулся — взрыл, значится, землю гусеницами и заживо завалил нашего весельчака… В той схватке мы не только выстояли, но и вскоре в контратаку пошли под прикрытием «катюш». Мало нас Осталось в живых, а на погибших мы похоронки по адресам разослали, в том числе и на Климова горькую весточку домой отправили. M-да… Я был тогда пулеметчиком, вторым номером у меня — Загоруйко Семен. Вот этот Семен и взял из осиротевшего вещьмешка, который в землянке оставался, климовскую тетрадь: в ней стихов записано— тьма. Все носил ее Семен с собой, домой Климову тоже собирался послать. Однако не довелось нам со вторым номером войну закончить благополучно. В Молдавии уже хлопнулась возле пулемета фашистская мина, и попали мы с Семеном в полевой госпиталь — я без ноги, а он с осколочным ранением в груди. Прилежно лечили нас врачи, поправлялись мы быстро. Однажды приехал в госпиталь генерал ордена нам вручать и отдал ему Семен Загоруйко климовскую тетрадь. Полистал ее генерал и говорит: «Это клад солдатской мудрости и творчества, нужно кое-что из этого в память храброго бойца в печати опубликовать…» С тем и уехал… А через неделю смотрим — в армейской газете стихи и подпись под ними П. Климов. Обрадовались мы этой памяти о бесстрашном товарище. Рассказывалось тут же, что наш Климов сам сочинял эти стишки — вот ведь как, а нам и не говорил. А еще через две недели второе чудо из чудес: получаем с Семеном как-то поутру письмецо, а оно от самого Петра Климова! Живехонек он! Что тут с нами было, мать моя родная!… Оказывается, выжил и не задохнулся в той окопной могиле человек и продолжает долбать гитлеровцев из своего противотанкового ружьеца. Только после госпиталя попал он в другой стрелковый корпус и объявился перед нами, когда прочитал свои стихи в армейской газете. Вот!

Дядя Миша постучал по земле палкой и сказал:

— Я это вам к чему все поведал? Солдатская судьба — она что зигзаг. Иной раз думаешь, крышка тебе, но, глянь, увернулся от смерти, перехитрил костлявую. Ваш ржевский боец тоже, должно, жив-здоров, если его блокнот у вас в руках. И приятно ему станет, когда вы его найдете и потерянный дневничок вручите. Да еще самолично!.. Будем искать боевого товарища! Ну, а теперь пора и на боковую…

Ребята возвращались домой притихшие. Всех роднила одна сокровенная дума о ржевском солдате. Каждый мысленно клялся во что бы то ни стало найти неизвестного солдата, узнать о дальнейшей его судьбе.

5. Суд праведный

Наутро у ручья переполох: ночью кто-то похитил из штабеля несколько столбов. Ребята замитинговали.

— Чья совесть нечиста?! — кричал, надрываясь, Витек.

— Это какая-то тетка уперла, — сообщил Быр-быр. — Глядите на отпечатки ног.

И верно: от штабеля вверх по ручью вели отчетливые рубчатые следы женских сапожек. Там, где похитительница выходила по траве на тропинку в крайний переулок, сбита роса. Дальше на тропинке след терялся. Тут уже похитительницу не найти, хоть вызывай розыскную собаку. Здесь народу прошло с ночи тьма-тьмущая.

— Хорошо, что у нас запас древесины, — сказал Сержик. — А то бы опять добывай столбы.

— И остальные завтра пропадут, — заметила Ирисочка. — Если не наладим дежурство.

— Дело Ирка предлагает, — подхватил Тимофей Иванович. — Установим ночной пост.

Ребята возмущенно загомонили. Кому охота ночью бодрствовать в темном сыром овраге?

Тимофей Иванович поднял руку:

— Хватит кричать! Решено: на время строительства назначим охрану. Ночь поделим на два человека. С десяти вечера дежурит один, с часу до четырех — другой. А там уж светло, не каждый рискнет красть.

— Правильно! — одобрительно произнес Сержик.

— Кто первым хочет дежурить? — спросил Тимофей Иванович. — Добровольцы есть?

— Жребий надо бросить!

Ехидно посматривая в сторону Ирисочки и Сержика, Сапун сказал:

— Зачем жребий? Первое дежурство доверим тем, кто подал эту мысль. Не так ли?

Заовражные мальчишки прыснули. Они знали, что Сапун недоволен тем, что Ирисочка и Сержик подружились, и думали, что Сапун будет лезть в драку. Но Сапуна словно подменили. Вот и сейчас, силясь уязвить соперника, Сапун выдвинул мстительное предложение.

Но Сержик сделал вид, что не заметил издевки.

— Ладно, первое ночное дежурство мы делим с Ирой, — согласился он. — Она будет дежурить до часу, а я буду до четырех.

— Так и запишем, — объявил Тимофей Иванович. — А теперь глядите сюда…

Он разложил на траве чертеж величиной с газетную страницу, стал объяснять свой проект… Запруда своими краями должна упираться в обрывистые склоны размытого ручьем оврага. Для столбов по всей ширине русла нужно сделать в грунте более двадцати углублений. Конечно, рыть ямы будет трудно — глинистая земля густо перемешана с гравием, зато плотина встанет на прочной основе…