В тени - Анна Морион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подойдя к дверям опочивальни отца, Бригида робко постучала и тут же услышала резкое: «Войдите!». Это придало девушке храбрости, и, набрав в легкие побольше воздуха, она открыла дверь и зашла в покои.
Сэр Ричард не думал укладываться в постель: он сидела за дубовым столом, на котором тускло горел подсвечник с двумя свечами, и писал письмо. Слышался скрип наточенного пера, которое с силой надавливали о желтый пергамент.
— Все еще не спите? — ласково улыбнулась Бригида, стоя в дверях и не решаясь подойти к отцу.
— Как видишь, — коротко бросил тот, даже не взглянув на дочь. — Что тебе?
— Отец, я… Я слышала, что Вильям Тьюри попросил сегодня руки одной девушки… — Бригида прерывисто задышала: ее объяло волнение, и слова, которые она так тщательно подобрала на пути к отцу, застряли в горле.
— Попросил, — было ей ответом.
— И когда же будет наша свадьба? — Душа девушки озарилась божественным светом: это свершилось! Скоро она выйдет замуж за любимого мужчину, и он увезет ее в замок своего отца!
— Ваша? — с насмешкой в голосе переспросил сэр Ричард.
Перо в его пальцах замерло.
— Он попросил моей руки! — дрожащим и торжественным тоном напомнила Бригида.
— Он попросил руки. Но не твоей.
— Не моей? Но… Чьей же?
— Вильям имел беседу не со мной, а с сэром Нортоном. Он просил у него руки дочери.
— Альеноры?! — ахнула девушка, и ее грудь пронзила такая боль, будто ее насквозь прошел острый меч, который иногда носил на своем поясе, в украшенных золотом ножнах, Вильям Тьюри. — И что… Что ответил ее отец?
— Он был рад. Свадьбе быть.
Глава 3
— Дочь моя, что ты себе надумала? — нахмурился сэр Ричард. — Какие глупости живут в твоей пустой голове? С чего бы Вильяму Тьюри желать тебя в жены? Я беден! Все по вине этой ведьмы Анны Болейн!
— Но как? Этого не может быть, отец, вы ошибаетесь! — вырвалось из груди бедной девушки. Ее губы задрожали, а на глаза навернулись слезы разочарования и обманутой надежды.
Как жестоко она ошиблась!
— Хватит с меня твоей глупости! Ступай в свои покои! — раздраженно бросил сэр Ричард.
— Отец, он не мог попросить руки Альеноры…
— Я сказал вон!
— Прошу вас… Я люблю его! Люблю всем сердцем! — отчаянно вскрикнула Бригида. — Думаю, он был пьян… Он напился и принял Альенору за меня!
— Он попросил руки у ее отца, — деловито заявил сэр Ричард и вновь принялся за письмо. — Это мне не повезло с дочерью. Хоть ты и красива, но толку от тебя, что от этого стола… Хотя и от стола имеется толк, а ты приносишь лишь растраты. Такая дылда, а до сих пор никто не изъявил желания жениться на тебе.
— Это все ваша вина, сэр… Это вы ввергли нашу семью в опалу! — прошептала Бригида, но так тихо, чтобы ее строгий жестокий отец не расслышал и не наказал ее мокрыми розгами.
— Поучись у своей подруги. Она знает, как заинтересовать мужчину, а ты весь вечер стояла у стены с таким лицом, будто овца на бойне. Ступай в свои покои. Это приказ.
Холодный голос отца заставил Бригиду вздрогнуть: он использовал свои голосовые связки с таким искусством, что щеку девушки словно ударила жестокая твердая ладонь.
— Как скажете, отец. — Она сделала реверанс и вышла в темный коридор.
Когда Бригида закрывала дверь, порыв воздуха затушил свечу, которую она держала в руке, и девушку встретил ночной мрак, так как, несмотря на свое богатство, хозяин замка лорд Нортон не желал тратить деньги на свечи или факелы в коридорах, ведь они стоили немало, а сгорали быстро. Но темнота никогда не пугала Бригиду: она была ее верной подругой, когда ночами ей не спалось, и девушка в красках представляла себе Вильяма, свадьбу с ним и первую брачную ночь. Но все это было лишь глупыми и несбывшимися мечтами: Вильям желает Альенору! Это ее он хочет видеть своей супругой, ее хочет ласкать в супружеской спальне, ее видит матерью своих детей! А она, Бригида, ни на что не способна… Так сказал ее отец.
Поставив подсвечник на пол, отчего по коридору пронесся глухой стук, Бригида оперлась рукой на стену, ибо ноги не держали ее, а вторую ладонь положила на золотую цепочку с крестом, украшающую ее шею. Ее легкие, стесненные тугим киртлом, отказывались служить ей, и она ловила губами воздух, как рыба, случайно выпрыгнувшая из воды на сушу.
Как это случилось? Не она ли проводила в молитвах каждый день? Не она ли горячо просила Всевышнего дать ей любовь Вильяма? Неужели мало молилась? Неужели просила недостаточно смиренно? Она была послушной дочерью и, несмотря ни на что, с ее губ не сорвалось ни единое грубое слово о родителях. А Альенора? Чем она заслужила?
«Вильям… Мой Вильям! Ведь ты даже не представляешь, что разбил мое сердце! Ты подарил мне танец и улыбался мне, но твои мысли были не со мной, а с ней… А ты, Альенора, сестра моя? Знала ли ты о его любви? Ты убеждала меня в том, что он будет моим, но вместо этого к брачному алтарю пойдешь ты… И это твое тело он будет ласкать, целовать твои губы и слагать о тебе сонеты… А я ничто… Разочарование. Но, дорогая сестра, это не твоя вина» — с тоской думала девушка. В чаше, которую она собиралась испить, оказался не элексир счастья, а горечь, и она выпила ее до дна.
Немного придя в себя, Бригида направилась в покои Альеноры. Ее глаза, привыкшие к темноте, легко различали знакомый путь, а мягкий свет растущей луны подбадривал ее искать ответа у подруги. Альенора не стала бы лгать ей в лицо, ни за что бы не стала, и, если бы у нее вдруг появились нежные чувства к Вильяму, она подавила бы их в себе, ведь знала: Бригида полюбила его первой. Еще давно, будучи маленькими девочками, девушки поклялись друг другу, что ни один мужчина не разлучит их и не станет угрозой их дружбе: та, что влюбляется первой, всегда ею и будет. Бригида надеялась, что Альенора еще не легла спать, ей не хотелось бы будить ее после утомительного вечера, лишь ради того, чтобы задать ей единственный вопрос: «Но как так получилось?»
К счастью, Альенора не спала, и вместо лежащей в кровати
