Дочь Эйтны - Карин Рита Гастрейх

Закрытие дубовых дверей эхом разнеслось по большому залу, и Акмаэль протянул руку.

— Встань, Эолин. Позволь мне увидеть тебя.

Она подняла на него глаза, не зная, что она может найти.

Выражение лица Акмаэля смягчилось, когда он принял ее. Любовь вспыхнула в его ауре. Он коснулся ее волос, проведя пальцами по их длине.

— Боже, как я по тебе соскучился, — обхватив ее руками, Акмаэль прильнул губами к губам Эолин.

Она растворилась в его объятиях, переплела пальцы с его темными волосами и ответила вздохом удовольствия, когда его поцелуи спустились вниз по ее шее.

— Любовь моя, — прошептала она.

Они рухнули на непоколебимый пол. Шнурки корсажа Эолин ослабли от прикосновения Акмаэля, и он наклонился, чтобы попробовать соль ее обнаженной плоти. Затем он остановился в своих ласках и просто притянул Эолин к себе, крепко прижав к своей широкой груди. С приглушенным стоном он уткнулся лицом в ее волосы и вдохнул.

Так они и оставались некоторое время, наслаждаясь ритмом своего смешанного дыхания, пульсом их общей потребности. Многолетняя их любовь наполнила тишину теплом и уютом. Дух Южного Леса поднялся вокруг них, слившись воедино, пока Эолин не услышала болтовню его существ, смех его деревьев и рев весенней реки Тарба.

Эолин набралась смелости и повернулась в объятиях Акмаэля, чтобы снова поцеловать его.

— Могу я взять тебя сейчас? — его дыхание обожгло ее ухо, зажигая дрожь желания. — Пока двор ждет за закрытыми дверями?

— Я думала, что найду вас очень рассерженным, мой Король. Я переживаю с тех пор, как ваши приказы дошли до нас в высокогорьях Моэна.

— Так и должно быть, — прошептал он. — Переживать из-за судьбы моей дочери и предательства твоих учениц. Переживать из-за армий, собирающихся по приказу Силуса Пенамора. Но не из-за моей любви, Эолин. В этом будь уверена.

С неохотой она высвободилась из его объятий.

— Акмаэль, магия маг должна быть немедленно восстановлена.

— Я не могу этого допустить.

Окончательность его тона застала ее врасплох.

— Никто из них не участвовал в этой измене.

— Ты сказала бы то же самое о Гемене две недели назад?

— Нет! Я имею в виду, да… — Эолин прикусила губу. — Я не знаю. Она всегда была своевольна, но это… не понимаю. Почему она так поступила?

— Возможно, она думала, что действует от твоего имени.

— Я никогда не подстрекала ее к…

— Я не говорю, что ты это сделала. Тем не менее, ты свободно выражала свои возражения почти против каждого решения, которое я принял относительно Элиасары. И ты неоднократно выступала за то, чтобы принцессу вернули ее матери. Это легко могло быть истолковано как призыв к действию.

— Я не жалею о том, что сказала. Элиасара — девочка, а не пешка.

— Она — дочь короля.

— Твоя дочь.

— Да, моя! Моя ошибка. Та, за которую мы все дорого заплатим кровью и жизнями.

Эолин напряглась. Не ошибка. Девочка, невиновная в обстоятельствах, приведших к изгнанию ее матери.

Как бы ей ни хотелось сказать это, Эолин по опыту знала, что озвучивание этой мысли ни к чему не приведет.

— Я дал Элиасаре жизнь, — продолжил Акмаэль, — но я не делал ее пешкой. Она была рождена для этой судьбы. Теперь вокруг нее собираются все те, кто жаждет смерти моего сына, благодаря действиям твоей ученицы. Почему Гемена не сопровождала тебя в Моэн?

Вопрос пришел резкий, неожиданный. Эолин напряглась и отошла.

— Гемена попросила отпустить ее.

— И ты безоговорочно согласилась?

— Конечно. Она всегда служила мне верой и правдой. Почему я должна была сомневаться в ней сейчас?

— Потому что она никогда не упускала возможности вернуться в Южный лес.

Гнев вспыхнул в Эолин. Она встала, затягивая шнурки корсета. Акмаэль поднялся с ней.

— Говори прямо, мой король. Я не буду участвовать в этой игре. Если ты мне не доверяешь, если ты мне не веришь, так и скажи.

— Я доверяю твоему сердцу, Эолин, но твое сердце приводило тебя к опрометчивым решениям в прошлом. По этой причине я не всегда склонен доверять твоему суждению.

— Ради богов, Акмаэль! Я уже не та растерянная и напуганная девушка, какой была, когда мой брат ополчился на тебя.

— Нет, но ты должна понять дилемму, в которую ты меня поставила.

— В какую дилемму я тебя поставила?

— Если ты знала о плане Гемены и не сообщила мне, ты была соучастницей измены. Если не знала, то твоя власть над магами сомнительна. В любом случае, маги должны оставаться связанными и заключенными в тюрьму, пока этот конфликт не будет разрешен.

Эолин моргнула и отошла.

Даже Телин не говорил об этом так прямо.

— Маги мирно живут в Мойсехене уже более десяти лет, — ее голос дрожал, а руки были сжаты. — Ты не можешь позволить действиям одной женщины…

— Трех женщин. Откровенно предательский поступок трех женщин, преданных тебе учениц. Они навлекли на нас войну, Эолин. Кто знает, сколько других среди твоих последовательниц поддерживают их?

— Маги, оставшиеся у меня на службе, не сделали ничего, что заслуживало бы подозрений.

— Все маги заслуживают подозрения, — Акмаэль заколебался, увидев выражение ее лица. Он медленно выдохнул и смягчил тон. — Есть история, которую мы еще не преодолели, Эолин. Ты, как никто другой, должна это понять. Слишком многие из наших подданных еще помнят войну против моего отца.

— А какие чистки последовали? Маги, которых он убил?

— Насилие, которое разорвало это королевство на части, — признал Акмаэль. — Правильно это или нет, но виноваты маги. Многие боятся твоей силы, амбиций всех женщин-волшебниц. Мы должны осторожно управлять этой ситуацией, чтобы защитить тебя и твоих дочерей. Чтобы справедливость восторжествовала.

— То, что Телин сделал с моими магами по твоему приказу, было несправедливо».

— Мера предосторожности. Ничего больше.

— Ты должен дать мне слово… — голос Эолин сорвался. Неужели он ничего не допустит? Какую маленькую уступку она могла бы потребовать? — По крайней мере, обещай мне, что ни одна из моих дочерей не будет подвергаться жестокому обращению во время заключения.

— Плохое обращение?

— Что их не… — Эолин задохнулась от своих слов. — Что они не будут подвержены методам, когда-то использовавшимся Церемондом и его магами.

Осознание омрачило черты лица Акмаэля. Он улыбнулся и покачал головой.

— Ладно тебе, Эолин. Ситуация не такая мрачная. Уверяю тебя, дни Церемонда не вернутся. Мы находимся в тупиковой ситуации, пока не определим, заканчивается ли эта паутина предательства Геменой или начинается с нее. Если тебя признают невиновной, твои маги вернутся на свои прежние позиции. Если кто-то из них питает предательство в сердце, лучше нам выяснить это сейчас, прежде чем будет нанесен еще больший