Зарубежный экран. Интервью - Черток С. М.

Что касается меня, то я поставил фильм «Сад Финци-Контини» по роману Джорджо Бассани — фильм, который если не по форме, то по теме восходит к традициям неореализма. В центре картины — вечная драма, которая протекает в тишине, без криков и ужасов, но которая, нарастая, в конце концов хватает за горло. Фильм рассказывает о преследованиях в Ферраре во время фашистского господства в Италии. Я сам пережил эту пору и сам прятал многих людей у себя в доме. Пока я снимал этот фильм, у меня перед глазами постоянно стоял один эпизод из моего детства.

Тогда мы жили в Неаполе. Рядом с нашим домом была тюрьма. По вечерам, когда я ложился, я слышал странное пение. Пели родственники заключенных, потому что во время пения голос слышно лучше, и на какую-нибудь известную мелодию они сообщали новости с воли: «Мама чувствует себя хорошо», «Адвокат сказал, что подаст апелляцию, может, тебе сократят срок»... Каждый вечер я слышал эти грустные песни, они становились громче, потом удалялись. Меня охватывал ужас. Страшная это была улица... Помню, как наши соседи, два брата, — они жили с семьями в двух каморках — били друг друга почти каждый день. Больно видеть, как дерутся люди. И особенно страшно потому, что дерутся не богатые, а бедные. Эту сцену я воспроизвел в «Крыше»: в крошечной хибаре женщина дерется со свояком из-за куска хлеба. Когда дерутся бедняки, их крик разрывает мне сердце. Только взаимовыручка и солидарность могут помочь им победить общее горе — нищету.

В продолжение двадцати лет мы подавлялись чудовищным фашизмом, узнали, что такое война, были свидетелями уничтожения шести миллионов евреев. А теперь в Италии можно встретить молодых людей со свастикой, услышать фашистские песни, а одна профашистская партия даже собирает голоса на выборах. Мне хотелось рассказать молодежи о том, что представляла собой Италия в 40-х годах.

Я верен неореализму и ищу продюсеров, которые помогут осуществить мои планы. Один из них — сценарий «Рабочий и работница», действие которого происходит в Турине, посвящен жизни и борьбе рабочих. Я должен поставить фильм об этом, потому что самое прекрасное в Италии — это пролетариат, наши рабочие. Я мечтаю поставить настоящий фильм, который смог бы полюбить так же сильно, как «Умберто Д.». Я не коммунист и далек от коммунизма, но я стремлюсь поставить свое искусство на службу народу. Меня опять будут упрекать за склонность к мрачным сюжетам, но я не могу не говорить о тех, кому трудно живется. Я видел столько нищеты и горя, что не могу молчать. Поставить эту картину — мой Долг художника.

1969 г.

Джузеппе Де Сантис

— В Советском Союзе моя картина называется «Они шли на Восток», у нас — «Итальянцы — славные ребята». Это десятый фильм, который я поставил. Я рассказывал в своих произведениях о крестьянах Равенны («Трагическая охота») и сборщиках риса в Верчелесе («Горький рис»), безработных Далмации («Дорога длиною в год») и бедных машинистках Рима («Рим, 11 часов»), о тяжелой жизни сельскохозяйственных рабочих («Нет мира под оливами») и простых горожан («Дайте мужа Анне Закео»).

Первый из них был создан в Италии в 1946 году. Мне исполнилось тогда тридцать лет. Десятый снимается в Советском Союзе. Он рассказывает трагическую историю итальянского экспедиционного корпуса в России во время второй мировой войны.

...Так начал интервью выдающийся итальянский режиссер Джузеппе Де Сантис, отвечая на вопрос о том, какое место занимает среди других его произведений последняя работа.

— Основная тема моего творчества, — продолжал режиссер, — солидарность людей, их единство, их борьба и протест против общества, унижающего и оскорбляющего слабого и беззащитного. «Они шли на Восток» — продолжение и развитие этой линии. Но в предыдущих фильмах это были солидарность и единство людей только одного класса — бедняков. Теперь тема решена шире. В «Они шли на Восток» речь идет об общности всех людей, о том, что война страшна для всех, что для бомб нет различия между атеистами и верующими, бедными и богатыми.

Джузеппе Де Сантис на съемках фильма «Они шли на Восток»

Главным эпизодом фильма я считаю тот, в котором итальянский солдат-антифашист (мы видим его в предыдущих эпизодах насвистывающим «Интернационал») идет сдаваться в плен русским и падает убитый осколком после залпа «катюш». Хотя и не нарочно, но он убит русскими солдатами, и этим я хотел показать объективную жестокость войны, ее противоестественность.

Безусловно, что итальянцы выступили агрессорами, а советские люди были вправе защищаться. И все-таки война есть война. Она должна быть осуждена как способ разрешения споров. Я понимаю, что эта идея не всем нравится. Но она отвечает моим взглядам на жизнь как художника и гражданина и я чувствовал душевную потребность выразить эту идею средствами моего искусства.

— Но почему вы выбрали для этого эпоху, отстоящую от нас более чем на два десятилетия?

— Да, фильм сделан на материале, ставшем уже историческим. Но история, вы знаете, часто оказывается злободневной, события прошлого помогают порой лучше понять не только настоящее, но и то, каким должно быть будущее. Поведение большинства итальянских солдат на русском фронте отличалось от поведения немецких солдат.

В десятках мест на Украине я спрашивал у крестьян о солдатах экспедиционного корпуса. И везде мне отвечали: итальянцы — неплохие люди. Это исторический факт: у итальянских солдат установились с местным населением отношения если и не дружеские, то, во всяком случае, не враждебные. И если тогда, во время войны, был возможен язык взаимопонимания, то теперь тем более должно стать ясным, что народы могут жить как одна большая семья. Вот почему я нашел в событиях двадцатилетней давности историческую базу для размышлений на актуальную тему о необходимости мирного сосуществования.

— А какие, по вашему мнению, причины привели к установлению таких отношений между итальянскими солдатами и населением оккупированной немцами территории?

— Несколько причин. И традиционные — неагрессивность, если можно так выразиться, итальянцев вообще (итальянских солдат невозможно было сравнивать с немецкими, воспитанными агрессивной и жестокой прусской военщиной) и время, в которое происходили события.

В основе картины — подлинный исторический материал. Важнейший элемент, позволяющий понять события фильма, заключается в том, что они начинаются в 1941 году, а заканчиваются в 1943 году, то есть в последние два года господства фашистского режима в Италии, павшего 25 июля. Моей целью было показать не историю итальянского солдата на русском фронте, а историю итальянского народа во время кризиса фашизма, когда народ начал понимать, что такое фашизм, когда в оболваненных людях стали проявляться проблески сознания. Итальянцы пришли в Россию не по своей воле — их послали силой. Это были люди, уже побывавшие на других фронтах — в Африке, Испании, Франции, Албании, Греции, люди уставшие и разуверившиеся. Они не знали, за что воюют, и не хотели продолжать войну. Вот те подлинные события, на которых построено наше произведение. Ясно, что его идея не могла бы иметь историческую основу, если бы мы рассказывали о поведении не итальянских, а немецких солдат в России, которых Гитлер сумел обмануть теорией «жизненного пространства» и другими обещаниями.

«Трагичсская охота

— Вероятно, эта историческая правда и вызвала нападки на картину со стороны правых?

— Да, современные фашисты говорят, что фильм наносит урон итальянской армии, что наши солдаты были героями, а я показал их жалкими, деморализованными, плохо одетыми. Мои клеветники не поняли или сделали вид, что не поняли реальности исторической основы фильма и его идеи. Впрочем, еще до того, как картина вышла, клеветники начали пропаганду против нее, называли ее антиитальянской. Национальный Союз борцов, вернувшихся из России, — одна из организаций, объединяющих бывших итальянских солдат на русском фронте, — начал в печати кампанию против демонстрации картины, направил протест министру обороны. Он намекал на то, что режиссер-коммунист, картина которого, будучи совместным производством, финансировалась и советской студией, решил оскорбить итальянских солдат. Правые депутаты палаты затеяли дискуссию, сделали запрос правительству — почему оно разрешило эту картину? Я был вынужден вступить в полемику и обратился к министру обороны Андреотти с открытым письмом.