Избранница богов - Жан-Мишель Тибо

– Война, мой дорогой, война!

– Война? Странно… Со времен сражения при Хайбаре я не слышал ни единого выстрела.

Сэр Эмингтон сделал над собой невероятное усилие, сдерживая рвущийся наружу гнев. Этот французский ублюдок смеет напоминать ему о полном разгроме англичан в Афганистане! С каким наслаждением он вонзил бы свой клинок ему в горло! Но он не успел бы выполнить задуманное – Дхама, сжимая рукояти своих сабель, не спускал с него глаз.

– Вы считаете меня идиотом, Казенов? Мы следим за всеми вашими передвижениями и знаем, что вы и вам подобные продаете оружие сикхам.

– А, так вот с кем вы решили воевать! Странно это слышать. Неделю назад я был в Лахоре и не заметил ничего подозрительного. Сикхи – миролюбивый народ.

В словах Мишеля сквозила насмешка, и полковник Эмингтон заскрежетал зубами от злости, но тему разговора предпочел сменить.

– А что вы везете из Персии?

– Как обычно – ковры и всякие редкости. По приезде в Варанаси я передам подарок лорду Хардингу. Кстати, как он поживает?

– Прекрасно. Он подал прошение временно освободить его от обязанностей генерал-губернатора, поскольку хочет лично участвовать в военных действиях. Желает оказаться, так сказать, в первых рядах сражающихся, когда начнется война. И будет прискорбно, если его поразит рука с оружием, которое вы продали рани Джундан.

Мишель не нашелся, что на это ответить. Его жизнь значительно усложнится, если лорд Хардинг передаст свои полномочия другому человеку. Ост-Индская компания рано или поздно попросит у властей его голову.

– Жаль, что не могу пригласить вас на чай, – сказал он наконец. – У нас впереди долгая дорога, а мои люди спешат вернуться домой. Прощайте, сэр!

Эмингтон не удостоил его ответом. Он уже развернул коня, и Мишель наблюдал, как тот удаляется.

– Лучше 6 ты позволил мне его убить, – сказал Дхама.

– И навлечь беду на наших людей? Нет. Убив Эмингтона, мы бы до конца своих дней остались изгоями.

– Мир велик, и не на всех землях хозяйничают англичане. Мы могли бы уехать из Индии.

– Дхама, я уже говорил тебе не раз, что в Танджавуре меня ждет Хирал. Я ни за что не уеду из Индии без нее.

Дхаме нечего было возразить. Хирал и Мишель стали неразлучными. Монах даже немного завидовал другу. Дхама никогда не любил ни одну женщину. Он так и не встретил свою Хирал.

Мишель вернулся к каравану и снова поехал впереди. Теперь все его мысли были устремлены к Блистательной – непревзойденной храмовой танцовщице южной части Индии. Хирал танцевала для Шивы с десятилетнего возраста, и люди говорили, что великий бог, несомненно, благоволит ей.

Мишель выходил из себя, вспоминая о том, что Хирал продолжает заниматься ритуальной проституцией, таким образом зарабатывая на содержание храма – прихожане щедро платили ей за услуги. Она пообещала оставить это занятие, если Мишель откажется от своих опасных походов. И он уже готов был исполнить ее требование. Двигаясь вперед по пыльной дороге, он представлял их с Хирал свадьбу.

Да, он женится на ней, похитит ее у Шивы. Скоро, скоро Хирал будет танцевать лишь для него одного…

Глава 5

Амия плакала, и вместе с ней плакали ее сестры, тети и двоюродные сестры. Только одна женщина их семейства оставалась невозмутимой – Витра, жена старшего брата Амии Пайода.

Витра не решалась открыто показывать свою радость. Но именно радость читалась на ее лице с грубыми чертами, радость светилась в прикрытых тяжелыми веками жадно бегающих глазах. Про себя она возносила хвалу обычаю, согласно которому ее свекровь была приговорена к смерти. В соответствии с древним ритуалом Шарви предстояло сгореть на погребальном костре, и никто из Мадхавов не решится нарушить тысячелетние традиции.

Днем раньше Пайод, новый глава семьи, имел долгую беседу с брахманами. Был момент, когда Витра испугалась, что священнослужители не захотят сжигать вдову, поскольку англичане и индийцы прогрессивных взглядов угрожали смертью через повешенье всем, кто «совершает варварские ритуалы». Но до сих пор эти угрозы никто не выполнял, поэтому жрецы Аунраи, не боясь никого и ничего, дали Пайоду разрешение провести обряд.

Витра не спала всю ночь. Она бродила по дому, в котором через несколько часов станет полноправной хозяйкой.

Погребальный костер сложили на берегу Ганги, в нескольких километрах от деревни. Впечатляющего вида процессия, состоящая из членов семьи умершего и жителей деревни, двинулась к реке. Каждый нараспев произносил слова молитвы. Многие пришли проводить покойного в последний путь. Анупама Мадхава уважали и любили, да и мастером он был отличным – его вазами, горшками и прочей кухонной утварью из обожженной глины пользовались все местные жители. Вдобавок он считался набожным человеком и заботливым отцом семейства.

Шарви в красивом, красном с серебристой отделкой, сари шла за телом супруга, опираясь на руку Пайода. Следом за ними шествовали остальные сыновья, дочери и три невестки, в числе которых была и Витра. Амия спиной ощущала злой взгляд старшей невестки. Девочка боялась даже подумать о том, что ее ждет. Три-Глаза тоже была здесь, но держалась в стороне от процессии. Жители деревни старались не приближаться к ней. Устремив взгляд на Гангу, она брела, утапливая в грязь свой посох.

Шли медленно. Грязь местами доходила людям до колен, замедляя движение, но дождь давно закончился. Муссон собирался с силами: новая буря могла разразиться уже после полудня. И женщины, и мужчины несли на плечах и головах вязанки хвороста. Подойдя к костру, сложенному из пней и бревен, они, направляемые жрецами, сложили свою ношу, куда им было сказано.

Сердце маленькой Амии застучало с неистовой силой, а горло сжалось так, что она едва могла дышать. Как ей хотелось обнять мать и прижаться к ней крепко-крепко! Но представителям низших каст было запрещено выражать нежность и привязанность жестами и прикосновениями.

Поглощенная своими переживаниями, Амия не услышала, как к ней приблизилась Три-Глаза, поэтому вздрогнула, когда знахарка положила руку ей на плечо.

– Твоя мать быстро возродится в новом теле, и жизнь ее будет счастливой, – сказала старуха.

Но Амия не разделяла ее уверенности.

– А если она родится собакой? Или змеей?

Амия шмыгнула носом – слезы снова подступили к глазам.

– Змеей или собакой в новой жизни станет тот, кто в этой жизни много грешил – предавал супруга, не почитал богов…

– Но ведь она еще не умерла! Спаси мою мать, ты ведь можешь!

– Нет. Ты ошибаешься, это мне не по силам. Такова ее судьба.

– Ненавижу тебя, ненавижу!

Амия отшатнулась от Три-Глаза.