Влечение. Истории любви - Ирада Вовненко

– Тьфу ты, черт! – выругалась та. – Ну что за человек, я прямо не знаю, договаривались в семь...

По традиции не прощаясь, Зоя повесила трубку. Анна даже не успела спросить, куда это они собрались выехать из города. Да и ладно.

Когда-то она, Зоя и их будущий муж все вместе учились на одном курсе, жили в одном общежитии, и Анна даже почти сама познакомила Бориса с подругой. Предполагалась какая-то вечеринка (точно не медсестер), вроде бы насчет ноябрьских праздников – тогда еще актуальных. Хотя история, как известно, вещь повторяющаяся. Мальчики разделывали страшно соленую селедку, девочки кромсали отваренные овощи в винегрет, все бы хорошо, но выяснилось, что нет свеклы. А свекла все-таки царица винегрета, и без нее никак. И тут встрепенулась одна девочка, Лена, она была не общежитская, городская, и вот она вскричала: «У меня как раз дома бабушка отварила четыре огромные свёклищи для пенсионерских салатов с чесноком и майонезом, я сейчас». И Лена резво убежала за одной из огромных свекл, торопясь успеть спасти ее от бабушкиного острого ножа. И в этот как раз промежуток времени стали собираться гости, выставлять на стол напитки и консервные банки, и гости спрашивали: «А почему мы никак не можем начать?» – и гостям отвечали: «Вот сейчас вернется Ленка со свеклой, тогда и начнем». Через небольшое время действительно вернулась Ленка, встретив по дороге Зою, купившую недостающего белого хлеба. Их встречает настоящее народное ликование, тем более что свекла оказывается уже аккуратно нарезанной и простым движением добавляется в винегрет. Счастливые и довольные, приступили непосредственно к празднованию, прозвучали какие-то абсолютно неподходящие, но ужасно смешные тосты, и тут Борис внезапно спросил, толкнув Анну в бок локтем, пребольно толкнув: «Все классно, но почему вы девушку Зою называете свеклой?» Громко так спросил, все замолчали и уставились на него вопросительно. Анна сначала не разобралась и стала глупо возражать в духе: «Вроде бы и выпил пока немного» – а потом внезапно поняла и стала смеяться, смеялась долго, и все вокруг смеялись тоже. Даже Зоя, она всегда была необидчива, правда, все годы учебы ей пришлось откликаться на плодоовощную кличку Свекла, да и потом еще какое-то время.

Вся эта история – с ней и с Борисом – была кривая, косая и чрезвычайно нелепая, и как-то Анна прямо ему сказала, что ему нужны две женщины для жизни, непременно Зоя и непременно она. «А Зою это как раз устраивает», – улыбнулся он. «Но меня-то нет», – ответила Анна. Тогда они и расстались окончательно в третий или десятый раз.

– Пока, Свекла, – сказала женщина молчащему телефону, а он разразился очередным звонком.

– Мама, – прокричала хитрая Светлана, – мама, я тебе забыла сказать одну вещь. Наверное, важную. Ну, вообще-то, не забыла, а специально решила сказать по телефону. Мы завтра придем с Олегом. Ну, знакомиться. Будь, пожалуйста, дома. Ты будешь дома?

– А что за Олег? Никогда не слышала от тебя про Олега. – Трубку Анна зажала между плечом и щекой – и собирала крошки со стола – рукой в руку. Вспомнила, что, согласно какой-то примете, смахивать сор в ладонь – к болезни. Дожидаясь ответа дочери, подумала, что смахивать сор на пол – к уборке.

– Ну как это, мама! – фальшиво возмутилась Светлана. – Я сто тысяч раз говорила тебе про Олега Васильевича, это доктор такой, мы еще летом познакомились, когда я в детской городской больнице проходила сестринскую практику, я тебе рассказывала, что он День Нептуна придумал... Для детского веселья...

– День Нептуна помню, – ответила Анна, – детское веселье помню, а вот про твою дружбу с Олегом Васильевичем не помню...

– Просто тебе это было неинтересно! – Матери показалось, что на том конце дочь лукаво улыбнулась.

– Ну ладно, до завтра, приготовь, пожалуйста, что-нибудь нормальное. Пирог. Жаркое. Отбивные. Бифштекс. Он мясо постоянно ест... Должны же мы на него произвести неотразимое впечатление? Как ты думаешь?

Поутру Анна сходила на рынок за мясом, выбрала роскошнейшую баранину. Баранина настойчиво потребовала приобретения правильного риса, сорта «девзира», такого матового, розоватого. У того же продавца-узбека она придирчиво нюхала сопутствующие пряности: зиру, тмин, куркуму, щупала ссохшийся барбарис. Плов, решила Анна, это будет плов. Выбирая все эти нюансы, столь важные для приготовления настоящего блюда, она думала о том, как же все-таки приятно готовить. Делать это со вкусом и желанием.

Дома замочила рис, поставила перекаливать масло. Сама присела на краешек табуретки с чашкой зеленого чая – аутентичность во всем. Все ее детство дед не разговаривал с отцом; причины их непонятной вражды Анна не знала, вопросов задавать не полагалось. Папа по субботам приготавливал плов. Когда в воздухе начинали витать ароматы кипящего растительного масла и брошенной бараньей косточки, необходимой по представлениям папы, дедушка закрывался в своей комнате, закладывая щели в дверях влажными тряпками, – утверждал, что дышать просто невозможно. А она, когда только заходила в субботу после школы в подъезд, немедленно наполнялась радостью и даже счастьем, как будто вдыхала их вместе с вкусным запахом плова. Анна любила его и сейчас, безболезненно перемещаясь на десятилетия назад, становясь на время маленькой девочкой, отличницей Нюрой – так ее называл папа. А дедушка специально звал Анной, чтобы отличаться. В сущности, они были безобидные оба.

Через пять минут после назначенного срока на пороге стояла счастливая Светлана и детский доктор Олег. Светлана особо не изменилась со вчерашнего дня, а детский доктор оказался широкоплечим блондином лет тридцати, гладковыбритые щеки, темные глаза – интересный контраст. На нем были черные брюки, мягкие на вид, черная кожаная куртка, черный свитер без высокого воротника и черный шелковый шарф. Казалось, он не просто предпочитает черный цвет, а купается в нем, наслаждаясь каждой каплей.

Он совершенно не походил на предыдущих поклонников дочери – веселых ровесников в приспущенных широких джинсах и балахонах с пестрыми принтами, и Анна удивленно рассматривала букет роз, который он преподнес ей с легким поклоном аккуратно причесанной головы.

– Приятно познакомиться, – глупо произнесла Анна, хотя никогда не говорила такой банальной общепринятой чепухи, и зачем-то протянула руку.

Детский доктор слегка сжал ее холодные пальцы, и вот тут все и началось. Анна даже на минуту вышла, вежливо извинившись и проводив дочь с гостем в гостиную, зашла в спальню и остановилась растерянно. Посмотрела на свою правую ладонь – она выглядела совершенно обычно, не покрылась волдырями, не посинела и не заросла густой шерстью. Но Анна чувствовала, что детский доктор Олег инфицировал ее контактно, брызнув в кровь непонятную горячку, лихорадку, смятение и непокой. Пальцы задрожали. Она обхватила правую ладонь своей же левой, сильно сдавила, стало больно.

– Мама! – крикнула недовольно Светлана, и Анна вернулась в гостиную.

Хорошая хозяйка и внимательная мать, Анна нарядно накрыла стол. Старый стол, очень старый, когда-то он входил в состав бабушкиного приданого – большой, дубовый, прямоугольной формы, он не складывался и не раскладывался, чем доводил сначала дедушку, и без того гневливого, а потом и маму до исступления. Пару раз дедушка предпринимал партизанские попытки избавиться от «дубового чудовища», с усилием подтаскивая его к входной двери, но реально оценивал все-таки свои силы, подозревая, что в скоростном спуске с пятого высокого этажа победит не он.

Когда Анне довелось сделаться потомственной столовладелицей, в стране как раз происходил кооперативный бум, появлялись всякие разные полезные услуги, она воспользовалась реставрационными. Стол приобрел утерянную за годы лишений респектабельность и титул настоящего антиквариата. Анна считала, что он не нуждается в мещанских скатертях – и убирала его крахмальными однотонными салфетками из льна.

В этот день она выбрала ярко-красные: салфетки были достаточно торжественными и отлично сочетались с молочно-белым английским столовым сервизом, тоже частью бабушкиного приданого.

– Здравствуйте, – опять некстати сказала Анна, усаживаясь напротив дочери, которая тоненько захихикала и заметила:

– Обычно мама не такая растерянная. Перетрудилась, наверное. Мама работает много.

– Да? – Олег посмотрел на Анну и немного приподнял левую бровь. – Чем занимаетесь, Анна Владимировна?

Она помолчала, бесцельно двигая вилку и нож, меняя их местами. Собралась и ответила:

– Сейчас репетиторством. Подготавливаю школьников к ЕГЭ, математика – обязательный предмет.

– Да! – Дочь гордо глянула на детского доктора. – И не только математика, мама еще в физике прекрасно разбирается, да, мама? У нее учеников полно, только успевает поворачиваться, да, мама?

– Да, дочка, – кивнула Анна, – прекрасно разбираюсь, успеваю поворачиваться...