Час Самайна - Сергей Пономаренко

— Вы записаны? — спросила мастер скучающе.

— Нет. Я в первый раз, — ответила Зоряна. Ей расхотелось стричься. Она уже знала, какой будет ответ.

— Извините, у нас в основном по записи. И на сегодня, к сожалению… Если хотите, можно договориться на любой другой день.

Зоряна с облегчением вздохнула, но вдруг парикмахерша проявила излишнюю инициативу.

— У меня клиентка задерживается… Будьте добры, подождите минутку — я сейчас с ней свяжусь. Присядьте, посмотрите журнал. Может, что-нибудь понравится.

Зоряна послушно устроилась за столиком и раскрыла первый попавшийся журнал. Неожиданно всплыла мысль: «Хочешь избавиться от однообразия в жизни — поступи не так, как обычно, выйди из уже созданного алгоритма поведения. И тогда…»

— Вам повезло. Клиентка не может прийти, договорились на другой день. Я к вашим услугам. Присаживайтесь в кресло, — прозвучало над головой.

Зоряна кивнула и устроилась в кресле. Хотела вспомнить что-то важное, но не могла сосредоточиться. В голове туманилось, мысли разбегались.

— У вас очень красивые волосы… — заметила блондинка, наблюдая за ней в зеркале. — Что будем делать?

— Короткая стрижка… Как можно меньше волос. На ваш вкус, — ответила Зоряна одеревеневшим языком, решив, что мастер сразу грохнется в обморок, в крайнем случае будет уговаривать не делать подобной глупости. К ее ужасу, та спокойно отреагировала на пожелание, бесцеремонно повернула ее голову из стороны в сторону и сообщила, что сверхкороткая стрижка будет не очень, а вот короткая… И неплохо бы сделать волосы темнее, с небольшим мелированием. Зоряна кивнула и закрыла глаза.

— Вот и все, — произнесла мастер примерно через час.

Все это время Зоряна старалась не смотреть в зеркало, автоматически отвечая на вопросы — не больше и не меньше, чем требовалось. Ей казалось, что режут не волосы, а ее тело, и на пол падают окровавленные куски. К своему удивлению, в зеркале она увидела не садистски ухмыляющегося палача в окровавленном прорезиненном фартуке, а блондинку, внимательно наблюдающую за выражением ее лица. Конечно, это был шок!

Волос, как она и просила, по бокам и сзади было по минимуму, зато спереди искусственно закрепленная лаком длинная прядь прикрывала правый глаз, создавая впечатление, что девушка все время подмигивает.

— Нравится? — спросила садистка-мастер, но Зоряна не нашла что ответить — туман снова начал заполнять голову, прогоняя мысли и чувства.

— Ничего, привыкнете, — пообещала мастер и добила окончательно: — А волосы были красивые, жалко.

«Похоже, перед тем как явиться домой с такой прической, надо вызвать реанимационную для родителей, — подумала Зоряна. — Особенно это будет ужасно для мамы! Сколько себя помню, она просто в восторг приходила, когда расчесывала мои волосы. Хорошо, что они с отцом сегодня ночуют на даче — скандал откладывается!»

Девушка тяжело вздохнула, встала с кресла и, отойдя, посмотрела в зеркало. Выше среднего роста коротко стриженная брюнетка… Словно чужое отражение. Зоряна заметила, что и выглядеть стала взрослее, женственнее, словно рассталась не только с волосами, а и с девичеством. Единственное, что осталось от нее прежней и служило утешением, — стройная фигура, которую подчеркивали словно влитые льняные бриджи, а обтягивающая майка сообщала, что с грудью у нее все в порядке, и даже очень. Пожалуй, с учетом новой стрижки имидж получился откровенно-вызывающим.

Прежде чем выйти из салона красоты, Зоряна еще раз оглядела себя в зеркальной входной двери, и настроение от этого не улучшилось. Она шла по улице, терзаясь вопросом, на который никак не могла найти подходящий ответ: «Зачем было это делать?»

Вопрос был мучительным, словно боль в расковырянном дупле зуба. Так мы порой с вожделением орудуем зубочисткой, с замиранием сердца предчувствуя боль, а когда она приходит, лезем на стенку и спрашиваем себя: «Зачем это было делать?!»

Погода за час в очередной раз изменилась. Начался ливень — не по-летнему холодный и брезгливый, вызывающий депрессию чувств, дистонию желаний и аморфность поведения.

«Наверное, небо оплакивает мои чудесные волосы!» — подумала Зоряна и, открыв зонтик, направилась в ближайшее кафе.

Чашка двойного кофе плюс сигарета с ментоловым привкусом, развеяв туман в голове, вернули ее к жизни. От страданий по утраченным волосам Зоряна перешла к мыслям о Мирчике и Илье.

«Оба разные, оба нравятся. Они словно дополняют друг друга и этим затрудняют выбор. И никого из них я не люблю, — размышляла она, затягиваясь сигаретой. — Илья не красавец, но и не урод, к нему очень подходит слово «средний». У него средний рост, средняя, не бросающаяся в глаза внешность — едва заметные залысины, умные карие глаза. В меру упитан, в меру говорлив, в меру уступчив. Встречи с ним приобрели регулярный характер — сродни тому, что обязательно надо ходить в институт и вовремя возвращаться домой. Нельзя сказать, что они сильно «грузят», или я им не рада, или скучно. Но так обыденно! Возможно, именно борясь с этим, я и пожертвовала волосами. Жизнь в повседневности призрачна — она есть, и в то же время ее нет. А Мирчик чудо! Главное в нем — ненадежность, и этим он оригинален. Его внешность скрывает в себе потенциальную ловушку — дает возможность увлечься другими. Любит ли он меня? Если Ильей хочу, но не могу увлечься, то им — боюсь, стараюсь особенно не сближаться. Чувствую, что он может просто, без объяснений исчезнуть, оставив боль в сердце. Чувства — это предательская лакмусовая бумажка, она выдает желаемое за действительное».

Ее размышления прервал звонок мобильного телефона. Это был Илья. По голосу Зоряны он сразу понял, что что-то не так, и встревожился.

— У тебя проблемы, малыш?!

— Нет, все в порядке. — Об «эксперименте» в парикмахерской Зоряна решила пока не говорить — пусть будет «сюрпризом».

— Я же вижу… — начал было Илья.

— Не вижу, а слышу. Поход на природу с однокурсниками сорвался, вот и переживаю. Приглашали на пиво, отказалась. Так что свободна и не знаю, куда себя деть.

— Я пока занят… — заколебался Илья. — Завтра должен сдать статью в журнал, сижу в библиотеке. Мы же договаривались на вечер…

— Можем не встречаться, если ты занят, — фыркнула Зоряна.

— До шести я закончу. Хочу тебя увидеть.

— Хорошо, если до вечера никто меня не украдет…

— Тогда я приеду прямо сейчас. Ты где?

— Я пошутила. Никто не украдет, потому что буду сопротивляться. Встретимся в восемь в метро, где обычно. Пойдем на дискотеку. Я за это время придумаю куда. Хочу танцевать до утра. Возражения?

— Принимается, — со вздохом ответил Илья, по натуре «жаворонок». Ночные похождения были ему не в радость, но он терпел и молчал.

Дождь закончился. Зоряна, выйдя из кафе, спустилась на Крещатик и пошла по направлению к метро. Было свежо, на тротуарах стояли большие коричневые лужи.

Она любила главную улицу столицы с ее всепогодной толчеей, сказочно красивую всегда, а не только тогда, когда цветут каштаны. Девушка шла в толпе людей, похоже, ни на что не обращая внимания, а на самом деле искоса наблюдая, как идущие навстречу мужчины «фотографируют» ее взглядами. Это улучшило настроение, и в метро Зоряна вошла полностью успокоившись.

Вернувшись домой, она устроилась на диване и достала старый дневник с красными коралловыми бусами вместо закладки. Особого желания читать у нее не было, но это давало возможность скоротать время.

Петроград. 18 августа 1917 года, пятница

Вечером зашла к Тане, Ане и пошли в кинематограф. Сели в самую заднюю ложу. Впереди сидел Шурка Длинный с Катей и Маруськой. На вторую часть приходит Володя. Садится с нами. Пришел Шурка Кожушкевич, но ему не хватило места с нами, и он сел рядом с Шуркой Длинным. Вышли из кинематографа вместе: я, Таня, Аня, Шура, Володя, Коля и Регина. Мы с Володей немного отстали от компании. Он пригласил меня на спектакль 21-го числа, дал свою визитную карточку.

Пришли на станцию: Аня попросила проводить ее до Удельной. Было 11 часов, поезд отправлялся в 11:30, а обратно в 12:18. Я сначала заколебалась, а потом решила, что наплевать, все равно. А поехать было так соблазнительно! Я и Володя прошли на платформу, немного прогулялись. Он спросил, была ли я в воскресенье. Я ответила, что дождь помешал прийти. Он сказал, что в тот день ждал меня целый час. Пошли к поезду. Остальная компания была уже там. Регина и Володя поехали отдельно в вагоне 2-го класса. Шура стал просить меня сказать ему, что я хотела. Ответила, что сегодня не могу. Тогда он начал спрашивать, когда я ему все скажу. Назначила на воскресенье, опять там же. Приехали на Удельную. Проводили Аню до дома и отправились обратно на станцию. Регина и Володя шли вместе.

Я заговорила о самоубийстве. Просила у Коли револьвер. Володя меня уговаривал, просил объяснить, что меня толкает на самоубийство. Я ответила, что до воскресенья он ничего не узнает.