Метро 2033: Степной дракон - Шамиль Алтамиров

Затем показался хозяин.

«Ну ни хрена себе!» – Басмач от удивления присвистнул. Из ямы, беспрестанно ощупывая землю вокруг многочисленными гибкими усами, вылезло нечто среднее между кротом-переростком и медведкой. Только первый должен быть размером с крысу, а вторая не больше желудя. Здесь же был целый буйвол, очень и очень откормленный буйвол. Раззявив крокодилью пасть, кротобуйвол поводил вытянутой мордой туда-сюда, будто бы нюхая воздух, затем направился к сараю, на крыше которого Басмачу пришлось ночевать.

Неуклюже перебирая короткими, но мощными лапами, зверь попытался влезть на крышу, не получилось. Разочарованно щелкнув зубищами, кротобуйвол неспешно прошелся по двору, длинными усами-щупальцами поочередно «заглядывая» в каждое строение через раззявленные двери. Ничего не обнаружив, вернулся в свою яму-ловушку и принялся раскидывать лапами землю. Поднявшаяся пыль на время закрыла обзор, но когда пепельно-серая взвесь улеглась, скотный двор снова выглядел мирно и даже безопасно.

Оставив далеко позади смертельно опасный скотный двор, Басмач вернулся к следу конвоя Айдахара. Местность была в основном равнинной, похожей на поднос с высокими краями, так как почти на горизонте со всех сторон долину окаймляли горы. Самые настоящие и скалистые. День окончательно прогрелся, стало жарко. Пришлось вместо потерянной в ночи кепки повязать голову белой тряпкой, чтобы лысину не напекло.

Местность жила. То тут, то там, чирикали птички, а в сухой траве стрекотали кузнечики и наверняка копошились полевки. Протяжный крик орла или черного грифа разнесся по округе, птица бесшумно и гордо парила в вышине, высматривая добычу. Долина из широкой равнины перешла в узкую и глубокую балку. Наверное, во времена пещерных людей здесь прополз ледник и изгадил местность провалами и ущельями.

Басмач шел по широкой колее, продавленной колесами тяжелой машины. Иногда чуть в стороне, иногда прямо по ней. Чем думал водитель этой махины, было не понятно, потому как путь, который выбирала машина, назвать нормальным можно с натяжкой. Скорее, конвой пути не выбирал, а попросту прокладывал ребристыми колесами и стальными гусеницами траков, срезая отвальным ножом невысокие бугры, выворачивая валуны.

Балка тем временем постепенно перешла в равнину, пока не уперлась в ворота – проход, некогда пробитый людьми между двумя скалистыми пиками. Идти стало труднее, под ногами хрустело каменное крошево из мелких скользких плиток. Через сотню метров ворота остались позади. Впереди, примерно в километре виднелось селение. Басмач достал бинокль.

Обычный по нынешним временам поселок пастухов: стена высотой метра три окаймляла небольшой пятачок земли со жмущимися друг к другу лачугами, войлочными юртами и загонами для скота. Все бы ничего, только след конвоя шел аккурат через стойбище. И знакомая уже конструкция перед входом тоже о многом говорила.

Вблизи лучше не стало, поселок был разорен, как и десятки других. Басмач внимательно осмотрел следы, засохшие лужи крови то тут, то там. Скотину, конечно, увели, равно как и людей.

Обыскав немногочисленные домишки и разжившись сушеным мясом и пополнив запас воды из колодца, Басмач подошел к пугалу. Жирное воронье с громким карканьем нехотя разлетелось. Впрочем, не далеко. Длинноклювые вороны уселись вокруг и стали ждать, когда уйдет человек.

Сложная конструкция из прибитых к бревнам частей человеческих тел образовала статую, видимо посвященную самому Айдахару: три мужские головы насажены на торчащие прутья; по четыре руки с каждой стороны, похожие на крылья…

«Добро пожаловать на дикий восток, черт побери!» – Басмач в сердцах пнул выбеленный временем бараний череп, подвернувшийся под ногу. Хотел было уже уйти, но привлек внимание один труп, целый.

Старик, в длинном войлочном не то халате, не то пальто сидел, прислонившись к стене напротив пугала. Запрокинутая голова с открытым ртом и отсутствующей макушкой глядела выцветшими от возраста глазами в небо. В правой руке мертвеца чуть блестел на солнце пистолет.

Басмач наклонился и с трудом вытащил оружие из цепких старческих пальцев. Покрутил так и эдак – самоделка. Открутил муфту затвора, сковырнул стреляную гильзу из нижнего ствола. Проверил верхний – заряжен. Вернул муфты на место. Взвесил пистолет в руке, решил, что лишним не будет, и сунул в карман плаща.

Потоптавшись в нерешительности, закрыл успевшему закоченеть мертвецу глаза. Почему так поступил? Басмач и сам не знал ответа. Возможно привычка, оттого, что приходилось проделывать такое не раз. А может, потому что взгляд мертвеца порой много красноречивее, чем у живого. Этот старик, кстати, ушел сам, и по доброй воле. В его глазах все еще плескалась тоска.

Вздохнув, Басмач отправился искать лопату. Где-то в стойбище обязательно должна была оказаться старая штыковая лопата. Оттащив закостеневший труп подальше от дороги, Басмач выкопал могилу и похоронил старика, установив в качестве надгробия плоский камень. Хоронить останки тех, что были на пугале, он не стал. Во-первых, там было месиво, кишащее червями. А во-вторых… это не имело смысла. Потому Басмач, стащив все, что могло гореть, в кучу, разложил у подножия пугала большой костер под негодующее карканье ворон.

Когда пустое селение и чадящий черным дымом костер оказался далеко за спиной, мерно шагающий Басмач разглядел в пыли следы: кто-то на коне с телегой ехал точно по следу Айдахара.

«Кто ты, неведомый конкурент? – подумал Басмач, оглаживая бороду. – Айдахара, чур, убиваю первым!» Ему стало интересно, кто еще преследует конвой и зачем. Басмач зашагал быстрее, неведомого конкурента следовало догнать.

Глава 3. Неожиданная встреча

Старый конь, взявший поначалу трусцой, быстро выдохся и сейчас едва переставлял ноги. Четко отпечатавшийся в высохшей и растрескавшейся земле след конвоя петлял по полям и холмам. Прямо в колее иногда встречались кучи дерьма, черные пятна мазута и ошметки, какие бывали в походной кухне цирка. Конвой Айдахара раскатывал по степям с комфортом, буквально жил на колесах.

Быстро настигнуть похитителей сестры не получалось, первоначальное воодушевление, сменившее уныние, уступило место отупляющей усталости. Назар скакал целый день почти без остановок. Непривыкший к длительным конным переходам, сейчас проклинал все на свете, потому как ни задницы, ни спины не чувствовал, а лишь только сплошной комок из ломящей боли. Но все равно, скрипя зубами и едва держась в седле, продолжал путь.

«Майка в руках безжалостных убийц, одна, испуганная…» – При мысли о том, что сейчас происходит с сестрой, Назар закипал, готовый разорвать голыми руками любого, кто бы стал на пути. Сжав зубы и изредка оглядываясь на лежащего в повозке Беса, упорно ехал дальше.

Если брат готов на любые жертвы ради сестры, то конь врача Ернара, по кличке Жаманат, на такое готов не был, потому в один прекрасный момент просто встал, не реагируя на понукания седока. Попытавшись вылезти из седла, Назар кулем свалился на оказавшийся рядом муравейник. Очутившись на земле, он вдруг понял, насколько устал и проголодался. И если бы не злобные красные муравьи, так остался лежать, приходя в себя.

Лежи не лежи, а делать что-то все же нужно. Вытряхнув злобных мурашей из-за пазухи, кряхтя от боли в пояснице и отбитом заду, Назар снял поклажу, сгрузил волка на землю, расседлал коня и, стреножив тому ноги, отпустил пастись.

Поле, в котором нерадивому коню приспичило «сломаться», не выглядело слишком опасным: впереди и позади – тянулась сплошная, просматриваемая чуть не до горизонта равнина, поросшая низкой и чахлой травой. Слева, минимум в километре, виднелся овраг, переходящий в жидкий лесок из белоствольных тополей. Справа же метрах в двухстах протянулась невысокая насыпь – видимо, старая дорога. А уже за ней из высокого кустарника торчали обломками зубов какие-то постройки, скорее даже развалины.

Соседствующие развалины Назару не понравились, такие места привлекают нечисть. Но выбирать не приходится – где встал конь, там и лагерь. Бросив на землю ненавистное седло, Назар уселся на него и принялся копаться в седельных сумках, заряженное ружье легло тут же под рукой. На свет появился сверток с сушеной ягнятиной, пресная лепешка, бутыль с травяным отваром и фляга с водой. Но прежде чем поесть самому, Назар плеснул воды в низкий котелок и, отрезав от мяса изрядный кусок, отнес все Бесу. Волк, приподнявшись на нетвердых ногах, нехотя принялся за еду.

«Раз не отказывается от еды, значит поправится», – обрадовался Назар, гладя Беса пока тот ел. Цирковые животные, которым выпадало подцепить какую-нибудь хворь, как правило перед смертью всегда отказывались от пищи – это Назар помнил хорошо. Правда этим знание о зверях и заканчивалось. Что будет делать, если Бесу станет хуже, он не знал, а лекарь Ернар уже далеко, в разоренном стойбище. Майка, кстати, в этом лучше разбиралась.