Творения, том 4, книга 2 - Иоанн Златоуст

3. Что ты говоришь: "сделал свое дело"? Ты потерял добычу, упустил сокровище, - и будто сделал свое дело? Тогда сделал бы ты свое дело, если бы не выбросил из рук сокровища, если бы не пробежал мимо своей добычи, если бы показал страннолюбие не на словах только, ради приличия. Не так поступил тот праведник (Лот), а как? Увидев, что странники противятся (его желанию) и хотят остаться на улице (а это делали ангелы для того, чтобы тем более открыть добродетель праведника и всем нам показать, как велико было его страннолюбие), он уже не довольствуется просьбой и убеждением их на словах, а употребляет даже силу. Так и Христос сказал: "употребляющие усилие восхищают Царство небесное" (Мф.11:12). Конечно, где имеется в виду духовное приобретение, там и настойчивость уместна, и усилие похвально. "И сильно упрашивал их", сказано (Быт.19:3). Мне представляется, что он увлекал их даже насильно. Затем, когда странники увидели, что праведник решился так поступить, и не отстанет, пока не исполнит своего намерения, "и они пошли к нему", как сказано, "и пришли в дом его. Он сделал им угощение и испек пресные хлебы, и они ели" (Быт.19:3). Видишь ли, что и здесь страннолюбие открывается не в богатстве угощения, но в обилии душевного усердия? Принудив их войти в свой дом, он немедленно стал исполнять дело гостеприимства: сам занят был служением перед ними, предлагал им пищу, оказывал всякую честь и услугу пришедшим, принимая их за обыкновенных путников. "Еще не легли они спать, как городские жители, Содомляне от молодого до старого, весь народ со всех концов города, окружили дом и вызвали Лота и говорили ему: где люди, пришедшие к тебе на ночь? выведи их к нам; мы познаем их" (Быт.19:4-5). Не оставим, возлюбленные, этих слов без внимания; заметим не только все неистовство их (содомлян), не заслуживающее никакого прощения, поразмыслим и о том, как праведник, живя среди таких зверей, так просиял и показал столь великое превосходство добродетели, - как он мог переносить их беззаконие, как не бежал из такого города, как терпел какой-либо разговор с ними. - Я объясню, как это было. Господь всяческих, предвидя чрезмерное нечестие содомлян, устроил так, что между ними поселился этот праведник, для того, чтобы он, как наилучший врач, мог обуздывать силу их злых болезней. И хотя праведник видел, что они уже заражены неисцелимыми болезнями, и не хотят принимать никакого врачевания, но все-таки не оставил их. Таково свойство врача: хотя он и видит, что болезнь не поддается его искусству, однако же, не перестает исполнять свой долг, для того, чтобы показать силу своего искусства, если сумеет со временем восставить (от болезни) страждущего; если же нисколько не успеет, то, по крайней мере, будет иметь тем больше для себя оправдания в том, что со своей стороны он ничего не оставил, что только мог сделать. Так было и здесь. Праведник, не смотря на то, что жил среди таких людей, остался праведным и сохранял любовь к добру; а они лишились всякого прощения потому что не только не оставили зла, но более и более умножали его. Смотри "окружили", сказано, "дом, от молодого до старого, весь народ со всех концов города". Какое великое согласие во зле, какое сильное стремление к греху, несказанная чрезмерность беззакония, непростительное намерение! "От молодого", сказано, "до старого": не только юноши, но и старые летами, и весь народ вкупе, стремились к этим беззакониям. Не устыдились они дерзнуть на это бесстыдное и срамное дело, не подумали о всевышнем Оке, не посовестились и перед праведником, не пощадили и тех, которых признавали за странников, и которые пользовались его гостеприимством; но без стыда, с открытой, так сказать, головой [восточные жители постоянно ходят с покрытой головой; обнажение головы у них значит нескромность. Поэтому св. Златоуст, говоря, что содомляне приступили к дому Лота "с открытой головой", хочет выразить тем крайнюю степень их дерзости и бесстыдства], произнося беспутные речи, приступили к дому, и, вызвав праведника, говорили ему: "где люди, пришедшие к тебе на ночь? выведи их к нам; мы познаем их". Из опасения такого-то, думаю, беззаконного их намерения и нечестия праведник и сидел при дверях своего дома до вечера, чтобы не допустить никого из прохожих, не знающих этого, попасть в их сети. Со страннолюбием соединяя в себе и высокое целомудрие, праведник заботился о том, чтобы всех мимоидущих принимать к себе, и желал, чтобы никто не укрылся от него; таким образом, он принял и тех (путников), не как ангелов, а как обыкновенных людей. Но беззаконники, не показывая (со своей стороны) ничего подобного, дерзновенно решались только на такие дела, которые превышают всякие другие злодеяния. Итак, (ангелы) хотели остаться на улице, чтобы доставить праведнику случай показать на них свое страннолюбие, и чтобы открыть ему из самых дел содомских жителей, сколь достойно заслуживали ожидавшую их казнь эти люди, преданные столь необычайному беззаконию.

4. Но посмотрим далее на величие добродетели праведника: "вышел", сказано, "к ним и запер за собой дверь" (Быт.19:6). Смотри, как боится праведник, и (как он) трепещет за безопасность странников. Не без причины и двери затворил он за собой, но потому, что знал неистовство и дерзость содомлян и подозревал злой их умысел. Потом говорит им: "братья мои, не делайте зла" (Быт.19:7). О, долготерпение праведника! О, глубина смирения! Обращаться с такими людьми с такой кротостью - вот истинная добродетель. Без сомнения, желая уврачевать больного, или образумить беснующегося, никто не делает этого с гневом и жестокостью. Смотри же, как он называет братьями хотевших совершить такое преступление, желая устыдить их, пробудить их совесть и отклонить их от гнусного намерения: "братья мои", говорит он, "не делайте зла". Не замышляйте, говорит, ничего такого, не затевайте этого постыдного дела, не извращайте самой природы, не выдумывайте противоестественного смешения. А если уже хотите удовлетворить влечению ваших неистовых страстей, то я доставлю вам к этому средство такое, что ваше преступление будет несколько легче: "вот у меня две дочери, которые не познали мужа" (Быт.19:8). Они еще не испытали, говорит он, брачного сожития, остаются неприкосновенными, в самом цветущем возрасте, блистают красотой. Я готов отдать их всем вам; делайте с ними, что хотите. Взявши их, говорит, исполните ваше непотребство с ними и удовлетворите ваше нечистое желание; "только людям сим не делайте ничего так как они пришли под кров дома моего". Я принудил их, говорит, войти под кров мой; итак, чтобы беззаконный поступок с ними не был приписан мне, чтобы мне не сделаться для них виновником оскорбления, они пусть будут свободны от ваших рук, а вот вместо них я даю вам двух моих дочерей. Какая добродетель в праведнике! Она превосходит всякое страннолюбие! Кто достойно восхвалит такую любовь (к ближним) этого праведника, который даже дочерей своих решился не пощадить, чтобы только оказать уважение странникам и спасти их от беззакония содомлян? И вот, он даже дочерей своих отдает, чтобы посторонних путников (опять повторю), ни в каком отношении неизвестных ему, избавить от насилия беззаконников. А мы, часто видя братьев наших, падающих в самую глубину нечестия и, так сказать, в челюсти дьявола, не хотим принять участия в них, ни даже словом, ни посоветовать им что-либо, ни сделать словесного вразумления, и, таким образом, избавить их от зла и руководить к добродетели. Какое можем мы иметь оправдание, когда этот праведник, в своем попечении о странниках, даже дочерей своих не пощадил, а мы столь немилосердны к нашим (братьям), и нередко произносим эти холодные и полные неразумия слова: "что общего у меня с ним? Мне нет заботы, нет дела до него". Что ты говоришь, человек? Будто не имеешь с ним ничего общего?

Он брат твой, имеет одинаковую с тобой природу; вы живете под властью одного Господа, а нередко приобщаетесь одной и той же трапезы, разумею - духовной и страшной, - и ты говоришь: у меня ничего нет с ним общего, и без милосердия бежишь от него прочь, не хочешь подать руки падшему? Иудеям закон повелевал не оставлять без помощи падшего скота, даже принадлежащего врагам их. А ты, видя брата своего, изъязвленного дьяволом и падшего не на землю, а в глубину греха, не извлекаешь его оттуда своими наставлениями, не делаешь ему со своей стороны никаких внушений, не заботишься и других, если возможно, взять с собой на помощь, чтобы избавить из челюстей зверя собственный член твой и возвратить ему принадлежащее достоинство, чтобы и сам ты, когда случится тебе пасть в сети лукавого демона (чего не дай Бог!), мог иметь людей, готовых помочь тебе и освободить от рук дьявола. Так, Павел, желая возбудить галатов к попечению о своих членах, говорит: "наблюдая каждый за собой, чтобы не быть искушенным" (Гал.6:1). Как бы так говорит он: если ты без сострадания и милосердия будешь проходить мимо брата, то, может быть, когда сам падешь, другой точно так же пройдет мимо тебя. Если же ты не хочешь быть оставленным без внимания, когда бы случилось тебе пасть, то и сам не пренебрегай падшими, но оказывай им всякую любовь, и почитай за величайшее благо возможность спасти брата. Ни в чем не может быть столько добродетели, как в этом деле. Ведь если только ты подумаешь, что тот, кого ты пренебрегаешь, и оставляешь без внимания, удостоен от Господа твоего такой чести, что для него не отрекся Он излить даже кровь Свою, как и Павел говорит: "от знания твоего погибнет немощный брат, за которого умер Христос" (1Кор.8:11), то как после этого не скроешься сам (от стыда) в землю? Если для него Христос излил даже кровь Свою, что же особенного сделаешь ты, когда покажешь к нему свою благосклонность, словесным увещанием восставишь падшего и душу его, потопляемую, а может быть, уже и потонувшую, возведешь из глубины зла, поможешь ей увидеть свет добродетели и не устремляться опять к мраку греховному?