Шоколадная война - Роберт Кормер

Вытянув ноги из-под старого учительского стола, Арчи сидел позади главы президиума. Картер подтянул к себе небольшой черный ящик, легонько встряхнул его, что отозвалось тяжелым рокотом перекатывающихся шаров. Оби с ключом в руках вышел вперед. Была ли на его лице улыбка, в этом Арчи не был уверен. Он мог только догадываться, насколько Оби его ненавидел. Это было не так важно. Пока Арчи все держал в своих руках, он мог оспорить все что угодно, даже содержимое черного ящика.

Картер забрал ключ у Оби.

- Готов? — спросил он у Арчи.

- Готов, — ответил Арчи, сохраняя безразличие на лице. Этого как всегда требовала инструкция, несмотря на то, что в этот момент он почувствовал, как капли пота из подмышек сползали по его бокам, оставляя за собой холодные дорожки. Черный ящик был возмездием. В нем находилось шесть биллиардных шаров: пять белых и один черный. Что до поры до времени было остроумной идеей, для каждого в достаточной мере умного человека было понятно, что управляющий может уйти в отставку, если не будет никакого контроля. Ящик обеспечивал контроль. После объявления каждого задания, его преподносили Арчи. Если бы Арчи вытащил белый шар, то задание исполнялось как обычно, а если черный, то это бы официально обязывало самого Арчи исполнить это задание, предназначенное для кого-либо другого.

Он встряхивал маленький черный ящик уже три года. В конце концов, сколько это могло продолжаться? Или удача могла ускользнуть из его рук? И была ли жизнь благосклонна к нему?

Он запустил дрожащую руку в ящик. Шары разбегались по днищу, выскальзывая из-под потных пальцев. Наконец он схватил один из шаров и сжал его в кулаке. Он вытащил руку и долго не хотел ее разжимать. Волнение и дрожь растаяли. Он открыл ладонь. Шар был белый.

Уголки губ Арчи задергались в расслаблении. Он снова встряхнул ящик. Удивление отказывалось покинуть его лицо: «Я – Арчи. Я не могу проиграть».

Картер снова щелкнул пальцами, и это значило, что собрание подошло к концу. Внезапно, Арчи ощутил пустоту, истощение и заброшенность. Он посмотрел на Губера, стоявшего в замешательстве. Тот выглядел так, словно он вот-вот заплачет. Арчи почти пожалел его. Почти. Лишь чуть-чуть.

6.

Брат Лайн готовился к показу очередного шоу. Джерри знал симптомы, также как и все его одноклассники. Многие из них были новичками в этой школе, и были знакомы с уроками Лайна где-то месяц, но все уже имели полное представление обо всем, что могло происходить у него на уроке. Во-первых, Лайн всегда держал их в напряжении, успевая проверить каждого в течение урока. Он все время перемещался по классу из конца в конец, указка прыгала в его руке, он пользовался ею словно дирижер своей палочкой или мушкетер шпагой. Ее кончиком он мог ткнуть в чью-нибудь книгу или подцепить чей-нибудь галстук, аккуратно водить по чьей-либо спине, накалывать на него всякие мелочи, словно он сборщик мусора где-нибудь на площади. Как-то раз указка на момент остановилась на ухе Джерри, и затем прошлась по его волосам. Джерри непроизвольно вздрогнул, словно непредвиденный поворот судьбы застал его врасплох.

Теперь, зная Лайна, крадущегося по классу, Джерри старался быть глазами в учебнике или в тетради, хотя при этом он не испытывал желания прочитать что-либо еще раз. Он смотрел вперед, как на футбольной тренировке. После нескольких дней интенсивной разминки тренер сказал, что, очевидно, в этот день они приступят к занятиям с мячом.

- Хватит дерьма.

Это был Брат Лайн. Он всегда старался нанести удар ниже пояса, например, используя такие слова, как «дерьмо» или «хрен», иногда кого-нибудь проклиная или посылая к черту. И он наносил его. Может быть, эти слова были так страшны, потому что исходили из уст маленького, бледного и безобидного человечка. Позже становилось ясно, что безобидного лишь на первый взгляд. В данный момент глаза каждого сидящего в классе были уставлены на Лайна, и каждое его дурно пахнущее словцо эхом отражалось от стен помещения этой классной комнаты. Десять минут полета в облаках было вполне достаточно, чтобы Лайн начал очередную свою игру. Класс уставился на него в ожидании какой-нибудь следующей подлости.

Пристальный взгляд Лайна медленно пропитывал каждого по очереди, словно ученики в классе были камешками янтаря, поднятыми с песчаного берега, в каждом нужно было высмотреть какой-нибудь изъян. Страх непредсказуемости повис над Джерри.

- Бейли, — произнес Лайн.

- Да, Брат Лайн, — Лайн собрался вызвать его к доске: очень старательного ученика, но слабого физически, стеснительного, замкнутого и с глазами, спрятанными за толстыми стеклами очков.

- Выйди к доске, — сказал Лайн, маня пальцем.

Бейли тихо вышел вперед. Джерри мог рассмотреть узор вен на его виске.

- Как вы знаете, джентльмены, — начал Брат Лайн, обращаясь прямо к классу и полностью игнорируя Бейли, хотя тот был всего лишь в двух футах от него, — …как вы знаете, в школе обязательно должна быть дисциплина. Невидимая нить должна связывать учителя и ученика. Мы учим и, конечно же, учимся сами любить каждого из вас. Но остается линия, разделяющая нас – линия всяких пережитков. Она незаметна, — его влажные глаза светились. — После всего, вы не можете усмотреть в этом какой-нибудь вздор. Представьте себе картину: гнущиеся деревья, вихрь листьев…

Он говорил и жестикулировал, его рука была в воздухе, а указка в ней следовала в направлении воображаемого ветра. И внезапно, без предупреждения, угодила в щеку Бейли. Парень схватился за место, где возникла боль. Он ничего не понял.

- Извини, Бейли, — сказал Лайн. В его голосе было что-то похожее на оправдание. Было ли это нечаянно, или Лайн умышленно причинил боль, никто толком не знал.

Теперь все глаза были на раненом Бейли. Брат Лайн стал рассматривать его, словно тот был препаратом под микроскопом со смертоносными микробами. Чего было не отнять у Лайна, так это его актерского таланта. Он любил читать всякие короткие истории вслух, целиком, доводя до совершенства все звуковое оформление. Никто никогда не зевал и не засыпал у него на уроке. Иногда весь класс был всполошен, например, как и теперь. Все смотрели на смущенного Бейли и предугадывали следующие действия Лайна. Под его твердым и пристальным взглядом Бейли перестал держаться за щеку, даже не смотря на то, что розовый след указки проступил горящим пятном на его лице. Теперь это стало выглядеть так, словно Бейли был не прав. Он ошибся: он стал на неправильном месте и в неправильное время, и фортуна сама так распорядилась. Джерри елозил по стулу. Не сказав ни слова, Лайн сменил атмосферу и позволил ему расслабиться.

- Бейли, — продолжил Лайн, не глядя на него, а класс продолжал слушать, словно ничего и не произошло, и Бейли как будто ничего не заметил. Словно некий секретный сговор связывал Лайна с классом.

- Да, Брат Лайн? — спросил Бейли, его глаза за очками стали больше.

Пауза.

- Бейли. Почему ты считаешь, что нужно быть плутом?

Говорят, что водородная бомба взрывается бесшумно – одна лишь ослепительная белая вспышка, умертвляющая целые города. Грохот начинается только потом, после выдержанной паузы мертвой тишины, следующей за вспышкой. Но этот грохот, наверное, уже никто и не может услышать. Примерно такого же рода тишина наступила в классе.

Бейли стоял онемевший, его рот был широко раскрыт.

- Молчание признания вины, Бейли? — спросил Лайн, наконец, повернувшись к парню.

Бейли встряхнул головой в безмолвии. Джерри почувствовал, что и его голова тоже встряхнулась, объединившись с головой Бейли в молчаливом отрицании.

- О, Бейли, что мы можем с этим поделать? — сказал Лайн, снова повернувшись к классу, его голос дрожал в печали. Класс молча поддержал Лайна в его борьбе с плутовством, с жульничеством и еще, бог знает, с чем.

- Я не плут, Брат Лайн, — сказал Бейли скрипящим голосом.

- Но посмотри фактам в глаза, Бейли. Твои отметки - каждая не ниже, чем «А». Каждый тест, каждый письменный ответ, каждое домашнее задание. Только гений способен на такое представление. Ты претендуешь на то, чтобы быть гением, Бейли?

Играясь с ним:

- Я могу допустить, что только ты можешь им выглядеть – эти очки, подбородок, отмеченный ямочкой, взъерошенные волосы…

Лайн ходил перед классом, метая свой подбородок то влево, то вправо, ожидая того, что класс одобрит его позицию, как всегда отреагировав смехом. И по классу прокатился смешок. «Эй, что здесь происходит?» - гадал Джерри, когда смеялся вместе со всеми. Потому что Бейли где-то так и выглядел: этакой карикатурой на гениального ученого в каком-нибудь старом фильме.

- Бейли, — сказал Брат Лайн, окончательно повернувшись к нему, когда смех полностью прекратился.

- Да, — жалко ответил Бейли.

- У тебя нет ответа на мой вопрос, — он не спеша подошел к окну и внезапно поглотился тем, что происходило на улице: желтые сентябрьские листья большим хороводом шуршали по земле.