Иван Проханов - Людвик Шендеровски
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потому и призываю я всех пессимистов, чтобы они пересмотрели своё духовное состояние: сделав это, они убедятся, что пессимизм их есть вид болезни, которую нужно лечить. Я говорю им всем, что, если они примут Иисуса Христа, то Он исцелит их. И тогда вера в Иисуса воссияет в них бессмертным оптимизмом.”
Январь 1933, Нью Иорк.
Жизненный путь и служение Ивана Проханова. Родители и родственники.
Отец и мать Ивана Степановича жили в Саратовской губернии, и там, ещё вместе со своими родителями, вышли из православия, присоединившись к молоканам.
Молокане получили это название от своего строго соблюдавшегося обычая пить во время поста молоко и употреблять молочные продукты. Впрочем, вегетарианцами они оставались во всякое время. Главным их авторитетом является Библия, которую они рассматривают как путеводитель ко спасению. Ни обрядов, ни икон, ни “святых угодников” они не признают. Православие рассматривало их как сектантов и жестоко преследовало.
От родителей Иван Степанович знал об этих гонениях, которым подвергались они и их единоверцы. Нередко их избивали. А бабушка и тётя его сидели за веру в тюрьме. Потому и решили все они (родители И. С. были тогда ещё молодыми) переехать из Саратовской губернии во Владикавказ.
В то время Кавказ был одной из окраин России, и дорога туда, тяжёлая и небезопасная, тянулась из Саратовской губернии более, чем на 1500 вёрст. Семья проехала её в телеге, запряжённой одним конём.
Во Владикавказе родители И. С. занялись огородничеством. Позднее отец его стал работать на мельнице и так хорошо овладел новой специальностью, что стяжал доброе и уважительное отношение к себе со стороны горожан. Его даже избрали членом Городского Совета. При этом родители неизменно посещали собрания молокан во Владикавказе и пользовались уважением среди членов общины.
В 1876 году отец, после того, как услышал проповедь одного из евангельских благовестников из Тифлиса, присоединился к местной общине евангельских христиан. Восемнадцать лет спустя, в 1894 году, его, вместе с другими братьями из этой общины, сослали в Закавказье, в маленькое и бедное армянское селение. После нескольких лет ссылки, где он терпел всяческие лишения и редко ел досыта, отец И. С. вернулся домой с подорваным здоровьем. В результате тяжёлой болезни он отошёл в вечность в 1910 году. Мать пережила его на 22 года. В революцию потеряла всё своё имущество, тоже тяжело болела; в конце-концов она перебралась в Москву, где скончалась в 1932 году, 90 лет от роду. Иван Степанович в это время уже жил заграницей, оставив Россию ещё в 1928 году.
Кончину матери, которую очень любил, он переживал крайне тяжело. Он написал трогательные воспоминания о ней, которые опубликовал в журнале “Евангельская вера”. Мы полностью предлагаем их вниманию читателей, вместе с двумя стихотворениями И. С., посвященными её памяти.
Памяти моей незабвенной дорогой матери А. С. Прохановой
“Приводя на память нелицемерную веру твою, которая прежде обитала в матери твоей Евнике" (2 Тимофея 1,5).
Аграфена Савельевна Проханова, мать И. С. Проханова, скончавшаяся в Москве 5 августа 1932 года.
“Была исполнена добрых дел и творила много милостынь” (Д. Ап. 9,36).
Моя мать почила в гор. Москве 90 лет от роду. С человеческой точки зрения — при тяжёлых условиях. Перед кончиной и во время неё вокруг матери не было никого из близких. Мой отец (а её муж) отошёл в вечность ещё в 1910 году, последняя сестра умерла в Азербайджане в 1931 году. Её сыновья и внуки оказались в это время заграницей. Таким образом, если иметь в виду её семью, она отошла в вечность в одиночестве. Расставаясь с телесной храминой, она не могла видеть перед собой ни одного родного лица.
Но это не значит, что она была в совершенном одиночестве.
Духовные родственники — братья и сёстры во Христе, среди которых она жила и которые проявляли к ней высокую христианскую любовь, окружили её заботой и ласковым уходом.
Через них я имел с ней переписку и знал, что мать находится в верных руках. Она сообщала о своих переживаниях и всегда с благодарностью поминала любезное попечение о себе евангельских братьев и сестёр.
Для каждого человека воспоминания о матери составляют драгоценнейшую часть его внутреннего существа. В особенности, когда эти воспоминания связаны с её духовным влиянием.
Если бы Ап. Павел знал мою матушку, он непременно написал бы о ней то же самое, что написал о матери Тимофея, т ,е. что она имела “нелицемерную веру”.
У неё и не могло быть лицемерия, потому что она не имела ничего, что заставляет людей лицемерить: ни известности, ни славы, ни честолюбия. Она вела незаметную для окружающих жизнь. Но обладала искренней верой в силу и попечение Господа. Эта вера выражалась в её молит-венности.
Помню её рассказ о том, как во младенчестве я заболел и что в связи с этим случилось.
Она пошла к врачу. Доктор взглянул, пощупал мой пульс и с удивлением сказал: “Да ведь он мёртв. Зачем вы пришли с ним?”
С плачем возвратилась мать домой; купила гробик, омыла младенца, одела и приготовила его к погребению. Пришли люди и плакали по обычаю, стали читать Библию и петь, и вот в это время случилось нечто неожиданное: младенец очнулся, открыл глаза и заплакал. Можно ли описать изумление всех присутствовавших и радость матери!
Зная её характер, я нисколько не сомневаюсь, что это мое “оживление” произошло по её слезам и молитве.
Всё это я описываю в стихотворении “Мать и младенец”.
Хотя я любил отца и мать, но большую часть жизни провёл в разлуке с ними.
С 18-ти лет, когда я уехал из Владикавказа в Петербург, чтобы поступить в Технологический Институт, я жил вдали от матери.
Мне пришлось много путешествовать и немало повидать. Я жил на берегах Невы, сидел в тюрмах Твери и Москвы, путешествовал по Волге, Днепру, Балтийскому, Черному, Каспийскому морям, проезжал через Урал, посетил центр Сибири, Украину, Крым и т. п.; по нескольку раз бывал в Германии, Франции, Англии, Швеции, Италии, Швейцарии, несколько раз переплывал Атлантический океан и т. п. Пережил внешние и внутренние бури, был в больших опасностях, угрожавших жизни...
Но во всех этих странствованиях и переживаниях я был дивно сохранён. Почему? Потому, что где бы я ни был, какие бы обстоятельства мне
