Иван Проханов - Людвик Шендеровски
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как многозвучны они, эти песни! Перед нами поистине древний гусляр, народный сказитель, на струнах сладкозвучных воспевающий Бога, сказывающий евангельскую быль... “Господь — сила моя и песнь”, — повторяет он с древним псалмопевцем.
“Буду петь, как Искупитель
Дух мой грешный возлюбил, Как страдал Он, Избавитель, И меня освободил”
(“Песни Христианина”, 39)
“И днём, и в тьме ночной Я слышу: песнь святых Звучит сквозь шум сует земных Всё громче и ясней...”
(“Гусли”, 236)
“На серце лишь песня одна, И в радости льётся она Всегда как живая волна: Мир, мир — дар Божьей любви!” (“Песни Христианина, 42)
“Тебя хочу хвалить я песнопеньем За милости Твои, мой Бог!
Меня возвысил Ты спасеньем, Прими мой благодарный вздох. Я никогда не перестану Хвалить Тебя и петь “осанну”.
(“Песни Христианина, 49)
И. С. Проханов не только сочинял духовные песнопенья, но и переводил их с других языков, однако, его самостоятельные произведения гораздо звучнее переводных.
В этих духовных гимнах весь Проханов, его вера, упование, томление, покаяние, любовь. Вот почему, говоря о нём, мы не можем обойтись без его стихов. Приводя их, мы оживляем перед собой его облик.
Ивану Степановичу был свойствен истинно евангельский оптимизм. Когда на чужбине, в трудные дни, немецкие друзья спрашивали его: “Ну, как дела, брат Проханов?”— “1штег Ъеззег, пишет Ьеззег” (“всё лучше и лучше”) — отвечал он им с улыбкой. Его так и называли: “Негг Тппиег-Ьеззет” (“Господин Всёлучше").
Неотъемлемой частью евангельского оптимизма является умение радоваться и в печали. Вот почему хочет Проханов научиться, подобно пророку Аввакуму, и скорби принимать с хвалою:
“Дай счастье ощущать
В страданьях за Тебя;
Как славу, крест Твой принимать И петь Тебе, скорбя!”
(“Гусли”, 219)
Предвидя гонения на верующих со стороны власть имущих безбожников, он стремится ободрить братьев, влить в них всё тот же евангельский оптимизм:
“То не войско, братья, собралося, То не сталь мечей кругом блестит; То неверья царство поднялося И спасённым гибелью грозит.
То не призрак, не виденье,
То Спаситель Сам, друзья, К нам зовёт среди смятенья: “О, не бойтесь! С вами Я!” (“Гусли”, 340)
* * *
Революция, разразившаяся в России, привела к торжеству “сил злобы поднебесной” в несчастной нашей стране. Российское христианство подвергалось всё более 'жестоким гонениям. Но в эти чёрные дни Проханов продолжал со спокойным мужеством трудиться на евангельской ниве. В. Ф. Марцинковский вспоминает,' что в первые годы после революции слышал его проповедь в Ленинграде, в здании реформаторской церкви, и в Москве, в Зале общины на Мещанской улице. ЧК и ГПУ несколько раз подвергали его арестам. В 1921 году два верных служителя Христовых встретились в этом зловещем ведомстве на Лубянке. Вот как рассказывает об этом Марцинковский:
“В ГПУ я был вызван по делу о моей высылке из СССР за религиозную деятельность. Сижу я перед моим следователем. Отворяется входная дверь, и являются мои старые друзья — И. С. и его секретарь Дубровский, оба с саквояжами в руках.
“Ба! Вы какими судьбами?” — спрашиваю я их. “Да вот вызвали из Ленинграда для объяснения”. Я ещё не успел уйти ,как мой следователь приглашает к своэму столу Проханова... Начинается допрос в знакомом уже мне порядке. Я прощаюсь с ним. “Ну, может быть, в Праге увидимся... Я собираюсь туда”, — говорит он мне тихо”. Лицо его было спокойно, голос звучал ободряюще.
Действительно, мы скоро увиделись с ним в чешской столице, и там, в этом старом городе Яна Гуса, немало часов провели в радостном общении”.
* * *
И. С. Проханов был поэтом не только христианской песни, но и христианского дела. Он мечтал глубоко и возвышенно об осуществлении идеалов Христа в реальной жизни. Так возникло его учение о евангельском быте, посредством которого хозяйственная, семейная и общественная жизнь села и города преобразилась бы в красивую, чистую и разумную. Под его влиянием образовалась христианская коммуна “Гефсимания” в Тверской губернии; взаимоотношения её членов были пронизаны воистину братской любовью, что же касается их хозяйственных достижений, то даже советские чиновники вынуждены были признать их. Самой большой мечтой христианского инженера-техно-лога было создать в СССР целый евангелский город, который он мысленно назвал “Город солнца”...
Иван Степанович обладал христианским кругозором мирового масштаба. Согласно Владимиру Соловьёву, существуют три ступени христианства, храмовое, личное или домашнее, и вселенское. Христианство домашнее составляет заслугу Реформации, ибо она учила, что Евангелие должно быть не только на престоле в храме, но и на столе в каждом доме. Проханов в мыслях и мечтах своих шёл ещё дальше: он видел перед собой и конечную цель Евангелия — христианство вселенское. Вот почему так жаждал он распространять Благую весть и среди так называемых инородцев — в Сибири и на Кавказе.
“Как хорошо и как приятно
В любви жить братьям каждый час!
Союзом веры благодатной
Христос соединил всех нас: Он в нас любовь воспламеняет
И путь наш к небу направляет...
Нет в мире более блаженства, Как вместе, братья, прославлять Христа святого совершенства, Его любовь и благодать!”
(“Гусли”, 421)
Тем более неравнодушен он к своей родине, хотя и чужд эгоистического национализма. Он любит её любовью Христовой, именно в ней в первую очередь хочет он видеть торжество Евангелия. В своей молитве о Росии, он говорит, обращаясь к Богу:
“Ты утверждал Россию в силе, От вихря бедствий избавлял; Как серебро в Твоём горниле Не раз её переправлял.
В её скорбях, в её страданьи Ты дал ей славное призванье... Даруй народу сокрушенье
О том, что грешен пред Тобой;
И духом вечным обновленье Твори над скорбною страной; И дай ей песнь благодаренья За все дары, за дар спасенья.”
(“Гусли”, 249)
Иван Проханов верил в грядущее воскресение Росии через Христа.
* * *
Исповедуя христианство вселенское, И. С. верует в Церковь — не в замкнутую узкую общину или секту, но в Церковь вселенскую, единую и святую, — в которой нет ни эллина, ни иудея.
ЦЕРКОВЬ —
“Не храм, не золотое зданье, Не круг отобранных друзей, — Христова Церковь есть собранье Крестом искупленных людей...
Собранье душ из всех народов, Со всей земли и всяких царств, Из тюрем, из-под царских сводов, Из общин всех и всяких паств...
Не для покоя в мире этом
Христова Церковь избрана:
Здесь Богом и Его
