Экспертиза любви - Ирина Степановская

Отец налил в два стакана. Саша смотрел, как отец, худой, жилистый, почти дочерна загорелый, трясущимися пальцами брал стакан, сдувал на край легкую пену и пил — жадными глотками, прикрыв глаза. Под раковиной уже стояли четыре пустые бутылки.

Наверное, вчера водку пил, подумал Саша. Оттого и домой с дачи не приезжал.

— Бать, ты на даче вчера ночевал? Телефон у тебя был выключен. Я беспокоился.

— Да-к, я картошку вчера копал. — Взгляд у отца сделался виноватый. — Всю выкопал. Один к одному, восемь мешков. Картошка хорошая в этом году уродилась. И проволочника не было. На зиму нам с тобой хватит.

Опять у отца этот тон, будто он всю жизнь крестьянином был.

— Бать, надо маме хоть пару мешков дать.

Отец схватился за сигареты.

— Пускай сама покупает. У нее теперь муж майонезный король. Она теперь в нас не нуждается…

— Бать, ну чего ты… Она ведь с ним уже давно разошлась.

— Разошлась, да другого нашла!

— Ну ты ведь лучше меня знаешь, что у мамы сейчас никого нет…

— Ой да пускай берет. Хоть всю пускай забирает! — Отец выскочил на балкон, стал там нервно курить. Саша положил себе картошки, взял малосольный огурчик. Огурец звонко хрустнул у него на зубах.

— Батя! — Саша вышел к отцу, встал в балконных дверях. — У меня к тебе вопрос один есть…

— Ну чего? — Отец еще сердито смотрел в его сторону.

— А вот пойдем поедим. Я тебе случай мой сегодняшний расскажу — ох и стремный же случай попался.

— Тогда давай еще по пиву.

— Давай.

И Саша, уплетая за обе щеки картошку, рассказал отцу, бывшему когда-то одним из самых лучших экспертов в Бюро, а одно время даже и начальником всей областной судебно-медицинской экспертизы, свой сегодняшний случай. Отец слушал внимательно, не перебивал.

— И вот ты знаешь, что меня еще смущает? — сказал в заключение Саша, когда уже и картошка была съедена подчистую, и выпито пиво. — Труп-то прислали как Сергеева А. Л. А парень на вид не славянин. С одной стороны, конечно, ясно, что не китаец. Но разрез глаз все-таки ближе к монголоидному типу. Волосы темные. Кожа смуглая. Не тянет он на Сергеева.

— А ты его сфотографировал?

— С-с-с-стесственно! — передразнил Саша выговор той самой лаборантки из судебно-химического отделения.

— Ну так какая тебе разница? В описательной части отметь, что лицо монголоидного типа, укажи цвет глаз, волос, форму ушей, а там пусть следователь сличает — тот человек или не тот. И потом следователь родственников найдет — они-то своего опознают? В нашей местности каких только национальностей не намешано. Что с того, что фамилия русская? Может, у него мама грузинка.

— Ну может быть, — согласился Саша.

— А что касается причины смерти, то, когда нет проникающего ранения, определить ее действительно сложно. Грамотный адвокат попадется — он тебя в суде дураком запросто выставить сможет. И все дело развалит. И еще долго потом над тобой потешаться будет. С другой стороны, ты же понимаешь, что твое реноме зависит как раз от таких сложных случаев. Это тебе не ИБС все время вскрывать. Раз Хачек поручил тебе этот случай — значит, надо вывернуться наизнанку, а выводы написать так, чтобы комар носа не подточил. — Отец снова закурил, почесывая висок, но выражение лица у него было уже совсем другое. Задумчивое, а не злое, не нервное. Таким отца Саша любил. И уважал. Таким отец был, когда Саша еще студентом занимался на кафедре.

— Да кто его знает, пап, почему Хачек именно мне этот случай дал. Может, наоборот, зарыть меня хочет?

— Не думаю. Судя по твоему рассказу, зарыть он хочет этого нового заведующего кафедрой. Как ты его назвал? Рябинкин? Смешная фамилия. Наверное, чтобы сидел себе тихо у себя на четвертом этаже и не путался под ногами. Кстати, он у вас со студентами вскрывает?

— А он у нас только с лета. Еще студентов не было.

— А до него кафедральные вскрывали?

— Так у нас на кафедре наши же эксперты совмещали. Витя Извеков да еще один — Соболевский. А старый заведующий не вскрывал. Он пил по-черному. — Саша специально это сказал, глядя отцу прямо в лицо. Отец опустил глаза, помолчал. Саша видел, как сжались у отца челюсти. Потом дернулась у отца щека и мелко задрожала у виска жилка.

— Что, и Соболевский теперь на кафедре?

— Ну вроде да.

Отец подошел к окну, походил по кухне, сам с собой размышляя:

— Скорее всего, Хачек просто не хочет пускать нового человека в секционную. Лишние глаза. Хачек человек властный. Зачем ему еще кто-то в его владениях?

— Да, ты, наверное, прав.

И Саша уже в который раз подумал, что отец — очень умный и знающий человек. А строит из себя какого-то деревенского мужика специально. Как будто хочет назло что-то кому-то сделать. И пьет в последнее время слишком много. А когда раньше работал в Бюро — практически не пил. И вид у него был другой, и манеры другие. Это все из-за матери. Из-за ее ухода. А ведь отец сам с ней разошелся. Во время ее первого романа. Еще до всякого майонезного короля. А потом мать будто с ума сошла. С одним не получилось, с другим не получилось… Она уже кидалась на кого придется. Очень хотела снова выйти замуж. Как будто тоже хотела кому-то что-то доказать. Но Саша уверен — не разойдись тогда отец, мама сама не ушла бы из семьи.

Саша взял тарелки и понес мыть посуду. Конечно, мать намного моложе отца и красавица. А сейчас она живет одна. Саша бывает у нее. Но отец все равно слышать ничего не хочет о примирении. А ведь когда-то они работали вместе. Отец — главным экспертом области и начальником Бюро, а мать — экспертом-биологом в биологическом отделении. А потом — крак! Кому он нужен был, этот развод? Квартира была отличная — разменяли… Всю прекрасную обстановку продали…

Саша не знает, с кем у матери был первый роман. Да какая разница! Отца с тех пор будто подменили. Он и с работы уволился, потому что не мог находиться в том здании, где она оставалась работать. Вышел на пенсию. Пустился в свое огородничество. И мать из Бюро через год ушла. Саша не знает почему. Устроилась в школу. А Саша как раз тогда окончил интернатуру по судебной медицине. Он хотел быть экспертом. Чего ж им не быть, если отец — твой начальник. Не только над тобой, но и над всеми остальными. Над Хачеком, например. А кроме Бюро, работы в городе больше нет. А уезжать, с кем тогда будет отец? И куда? Саша еще в институте решил, что будет судебно-медицинским экспертом. Все говорили — у него хорошее будущее. Местный золотой мальчик. Оказывается, не все то золото, что блестит. Отец теперь проживает накопленные деньги. Мать прозябает на зарплату учителя. А он сам теперь работает у Хачека. У Саши сжалось сердце. Неужели это навсегда?

— Спасибо, батя. — Саша вытер тарелки и убрал их в шкаф. Аккуратно повесил полотенце.

— За что? — У отца опять болезненно задергалась щека. Морщины возле глаз обозначились глубже.

— За картошку и консультацию.

— Иди в свою комнату. Я сейчас хоккей буду смотреть. Ты хоккей не любишь.

— Бать!

— Ну чего?

Отец остановился на пороге кухни — старый, сутулый. И во взгляде его теперь всегда был вопрос. Он ведь не ожидал, что Саша захочет жить с ним, и теперь будто не верил, что сын не уйдет от него к матери.

— Бать, все будет хорошо. Вот увидишь.

В центре двора — четырехугольник, отгороженный невысоким деревянным бордюром. Здесь, в тени высоких акаций, режутся в карты и домино старики-пенсионеры. Сколько Лена себя помнит, они все режутся. И даже сейчас, когда весь мир изменился практически на глазах — появились компьютеры, айфоны, Интернет, — они все так же забивают «козла».

«Бездельники!» — проходя, скептически пожимала плечами мама.

«Каждому — свое», — спокойно отзывался отец. А идущая между родителями Лена думала про себя, что она-то уж никогда не будет так скучно проводить время, как эти старики.

Сзади раздался мягкий шелест шин. Лена обернулась. Тяжелый арбуз оттягивал руку. Мама подъехала! Серебристый «Ситроен» ловко славировал между припаркованных машин и пришвартовался к свободному месту. Мама открыла водительскую дверцу, высунула наружу стройную ногу и вслед за ногой появилась сама.

Рыжие волосы у матери — чуть темнее, чем у Лены, модно подстрижены и аккуратно уложены. Темно-красный костюм сидит отлично — не измят и не вытянут. Будто его владелица собралась в театр, а не работала в нем целый день в больнице.

— Мам, ты выглядишь, будто моя старшая сестра.

— Возьми пакет. — Мать достала с заднего сиденья объемистый пакет, передала Лене. Нет, все-таки под глазами у матери тени. И не от косметики. Видно, все-таки устала она за день.

— Что это?

— Это тебе. Мой сюрприз.

Лена заглянула внутрь. Что-то нежнейшее, бежевое, пушистое лежало в пакете, маскируясь под зверя.

— Мамочка!

— Примерь. Если не подойдет, поедем — поменяем. Но я думаю, подойдет. Я выбирала тщательно. Это тебе по случаю защиты.