Провинциальный роман. Книжная девочка - Наталья Шумак

— Дурной пример подаете, паразиты. А, впрочем, можно и подремать. После сытного обеда по закону великого древнего грека Архимеда полагается… Чего там собственно то говорится?

Лодыри усердно сопят и не отвечают.

На дачу Арину брали редко. Помощи от нее никакой, хлопот, правда, особенных тоже не доставляет. Подруги, повзрослев, изрядно отдалились друг от друга. Хотя, как и прежде, звонок в дверь мог раздаться безо всякого предупреждения. И любая половина этого странного тандема имела право плакать или смеяться не одна, а ВМЕСТЕ. Практически в любое время суток. Была бы необходимость.

Оставив большой спорт, из которого Виноградова помимо разболтанного здоровья и огромного количества травм вынесла умение «пахать до упада», Алена едва не пропала. Сбежав от родных — сестра, мать и отец (тихий алкоголик) в честно заработанную однокомнатную квартиру, добыв правдами и неправдами гараж для призовой колымаги, она занялась жизнью. Тем, что раньше проходило мимо: гулянки-пьянки, мужчины и все, что этому сопутствовало. Арина ничего не могла поделать. Она и разговаривала с подругой, и ругала ее, и плакала, все без толку. Но видимо ангел-хранитель Алены, однажды протрезвев, пришел в себя, ужаснулся увиденному и взялся за дело. Круто взялся, однако.

Виноградова попала в аварию. Шесть месяцев в больнице. Такое ломало и людей покрепче. Василий, студент-вечерник с медфака, как раз в травматологии по ночам медбратом и подрабатывал. Бывшую чемпионку из жуткой депрессии, перерастающей в окончательный пиз…, (полный привет) он вывел случайно. Почти. Ох уж эти всемогущие русские «авось», «почти», «на кого Бог пошлет» и многие другие им подобные законы жизни. В нашем случае в действие вступил целый ряд псевдослучайностей. Не иначе как стараниями выше упоминавшегося ангела они выстроились монолитной стеной и защитили хрупкий пожухший росток Алениной души.

Обматерив и выгнав (в тридцатый раз) несчастную любимую подругу, Алена тихо подвывая, созерцала потолок. Старушки соседки, наученные горьким опытом, расползлись по чужим палатам. Василия накануне вечером перевели с первого сестринского поста на второй. И Виноградова попала, сама того еще не ведая, в зону особого внимания. Вася много слышал от напарниц про переломанную бывшую спортсменку с поганым характером. Но нос к носу они не сталкивались. В ту самую палату медбрат вошел, деловито размахивая тонометром…

— По какому поводу паника?

Разумеется, пациентка со скверным нравом и ему посоветовала удалиться по известному адресу. Ступай, мол, прочь, гребаный отрок, и не морочь голову умирающему человеку. Проигнорировав грубость, Василий примостился на краешке кровати и спросил ласково:

— Ты когда в последний раз какала?

От неожиданности Алена перестала подвывать.

— Что?

Переспросила она на всякий случай.

— Лежачему больному главное опорожнить кишечник. Ну и последить хорошо за телом, чтоб пролежней не было. А все остальное просто фигня. Пока. Тем более что тебя, слава Богу, никто к полной неподвижности не приговорил! Ну, поваляешься еще месяц-другой и от винта. Вперед с песнями.

Он отбросил в сторону одеяло и наставил палец на вздутое пузо.

— Запор. Будем с ним бороться.

— И что станем делать?

Яда в голосе Виноградовой Вася снова «не заметил».

— Попозже, как освобожусь, поставлю тебе клизму. А на будущее — научу правильно есть, дышать, покажу несколько специальных упражнений. Книжку принесу. Изучишь.

Так и завязались их отношения. С клизмы и бесед о том, как стул отрегулировать. Василий ни на учебе, ни на дежурствах не халтурил. От его уколов реже образовывались шишки. Он медленно вводил лекарства. Сердечникам и гипертоникам не забывал померить давление. Старушки его боготворили. «Сегодня Васенька дежурит» — поздравляли они друг друга. Васенька не кричал, не злился, был деловит и вежлив. От него исходило доброе тепло и спокойствие. Алена тоже понемногу приободрилась, оттаяла. Начала по человечески общаться с медсестрами и товарками по палате. Стала вслух размышлять о будущем.

— Восстановлюсь на физвосе.

— Да?

— Или переведусь на заочное, начну работать. Девчонки пачками в аэробику подались. У нас же подготовка ай-ай. Что мне эта аэробика или танцы? Подучиться и вперед.

Василий редко поддакивал, еще реже спорил. Выкраивал время и сидел на колченогом табурете у чемпионской кровати. Молчать и улыбаться он мог сутками. Алена думала вслух. Василий делал ей массаж стоп.

— Очень помогает.

Кое-чему это действительно помогло…

После очередной операции, когда Алену, наконец, отцепили от груза, запаковав ногу в аппарат Елизарова, позволили вставать. Слабость была жуткая, голова кругом. В первое же дежурство Василия ЭТО и произошло. В ночь с субботы на воскресенье Алена на костылях приковыляла в сестринскую. Сестрички там спали, если удавалось, и дежурство не было особенно суматошным. Василий вырос в деревне (на вечернее отделение медфака, его, кстати, скоро прикрыли, он поступил после армии и медучилища), словом был он в некоторых вопросах парнишкой очень простым, вернее консервативным. Ну, пару порнушек видел само собой, все же в городе учился, да и в общаге много чего разного происходило. Но ТАКОГО лично с ним никто не делал, никогда. Алена просочилась в дверь без скрипа. И посреди обыкновенного серого сна он вдруг ощутил прикосновение горячих губ к щиколотке. Мама дорогая!!! Спал-то по общаговской привычке, натянув одеяло на голову, брюки тоже слегка задрались. Пытался отбиваться, дурачок.

— Не надо. Так не надо.

— Будет очень хорошо, вот увидишь.

Он и увидел — седьмое небо в алмазах. Не меньше. На глаза навернулись слезы. Это у него то? У самого железного и непрошибаемого парня их заставы?! (Вася служил на границе). Не может быть… Не может быть…

— Чего?

Лениво поинтересовалась Алена. Последние мысли Вася и не заметил, как высказал вслух.

— Чего?

Вместо ответа он снова обнял ее и прижал к широченной груди. Так нежно и бережно, что развеселил. Алена искренне считала, что просто развлекается, ну и парня благодарит за все хорошее. Два взрослых человека расслабились. Какие проблемы? Василий же твердо знал: Если синяя птица из каприза или по оплошности уселась на грудь, ее надо немедленно хватать обеими руками, чтоб не вырвалась. И отбиться от Василия Алене не удалось. Ни сразу. Ни через год. Ни через два. Правда замуж за него она выйти никак не решалась. Но частый гость, в конце концов, в ее квартире насовсем поселился. Хозяйством так занимался, что все замужние подруги посинели от зависти. Терпимо относился к слабостям. Утешал. И работал, работал, работал. Вдрызг разбитую машину отремонтировал Васин друг. Гараж они привели в порядок уже втроем, кум из деревни приезжал. Алена поражалась, как некоторые люди умеют помнить добро. В ее кругу, в том мире, из которого она вылетела прямо на больничную койку — это было не принято. Вернее это было невозможно. Много ли людей навещало бывшую чемпионку? Может тренер приходил? Не смешите. Алена не могла понять, почему с Василием все происходило по-другому. Бывшие пациенты звонили порой и интересовались, не надо ли чего. Несли. Везли. Выручали. Почему? Это было его счастливой особенностью — притягивать к себе людские сердца. Незамужние подруги, да и кое-кто из окольцованных дамочек тоже, строили ему глазки. Вася не реагировал. Боготворил свою спортсменку. Медфак закончил. Трудился хирургом. Обрастал связями. Выходил в люди. Руки у него были воистину платиновыми. Коллеги, пациенты и начальство постепенно осознали, сей факт, и сделали надлежащие выводы. Наконец то Василий смог достойным образом одевать и обувать любимую женщину и старикам в деревне подбрасывать деньжат. Жизнь входила в колею. Василий даже начал обрастать жирком. Алена десятком ехидных шуток пресекла это непотребство. И милый прекратил ночные набеги на холодильник, выкроил пару вечеров в неделю для посещения секции русского рукопашного боя. (Люди далекие от единоборств упорно именовали клуб «каратистским».) Стал появляться на работе со свежими синяками. Народ не проведешь разной ересью про необходимость держать себя в форме!!! Медсестры и ординаторы дружно решили, что видно у бывшей чемпионки рука тяжелая. Жизнь входила в колею. Не без ухабов, конечно. А вот у Арины дела не ладились совершенно.