Каменщик - Ной Бойд

Глава четвертая

Недавно назначенная вторым заместителем директора ФБР Кэт Бэннон раньше не бывала в директорском кабинете. И, дожидаясь вместе со своим начальником возвращения Боба Ласкера, Кэт воспользовалась возможностью внимательно осмотреть комнату. Простота убранства удивила ее. Кабинеты высшего руководства обычно напоминали маленькие музеи, стены их были увешаны грамотами, значками, фотографиями. Здесь же на столах и полках высились стопы документов, готовые вот-вот развалиться. Часть папок покрывал слой пыли, от которой чесалось в носу. На стене висела всего одна фотография. Очевидно, снимок был сделан из-за спины Ласкера во время слушания в сенате вопроса об утверждении его в должности. В центре фото сенатор с блестящей от пота лысиной сердито грозил пальцем кандидату на пост директора ФБР. Кэт улыбнулась, решив, что снимок висит над столом директора, дабы напоминать всем сюда пришедшим об ответственности Ласкера за все, что Бюро сделало или не смогло сделать.

Дверь открылась, и появился директор.

— Давно ждете?

Ласкер устало опустился в кресло за своим столом и крепко потер глаза. С тех пор как начались убийства, спал он мало, а вызов в Белый дом лишил его последних сил.

Рядом с Кэт сидел Дон Колкрик. В пятьдесят три года он занимал должность первого заместителя директора. Был он высоким, с тонкими руками и ногами. Волосы еще не начали седеть, и лицо его выглядело бы моложе, не будь правая скула заметно больше левой. Из-за этого казалось, будто он все время скептически усмехается, и подчиненные постоянно старались убедить его в своей искренности. Злоупотреблять этим козырем он научился уже давно. Однако Колкрик заметил, что на Кэт Бэннон сей прием практически не действует. И нашел единственный способ заставить ее считаться со своим положением — выбрал себе в заместители. Так он мог лично контролировать независимость Кэт, благодаря который она столь быстро выдвинулась.

— Недолго, сэр, — ответил за обоих Колкрик. — Как дела?

— Дон, меня вызывали в Белый дом, — напомнил Ласкер. — Так можно было бы спросить у Марии Антуанетты, достаточно ли остер нож гильотины. Кэт, как самочувствие?

— Превосходно, сэр.

— На Пенсильвания-авеню тысяча шестьсот[5] нами недовольны. Мне велено перестать заниматься ерундой и разобраться с этим делом. Слава Богу, преступники распоясались — теперь можно основательно взяться за расследование. Ну и ну… — Колкрик с Кэт украдкой переглянулись, пытаясь понять, не считает ли директор виновными их. — Будьте добры, сообщите хоть какие-то хорошие новости.

Через несколько секунд Кэт заговорила:

— В первый трех случаях убийца собрал гильзы. В нашем распоряжении оказались только пули, по которым можно опознать оружие, но вчера ночью они проявили небрежность. Возле трупа была обнаружена гильза сорокового калибра.

— Так. Это и все хорошие новости? — спросил Ласкер. — Вы, конечно, лучше меня осведомлены в этом деле, но зачем собирать гильзы, если по пуле в теле можно опознать оружие?

— Возможно, они надеялись, что пуля окажется настолько поврежденной, что ее не удастся идентифицировать. Они использовали пули с полым наконечником, которые гораздо сильнее деформируются, проходя через человеческое тело, — предположил Колкрик.

— Видимо, так, — сказал Ласкер. — Что еще?

— Не уверена, что это хорошая новость, — заколебалась Кэт. Ласкер вяло махнул рукой, давая знак продолжать. — Люди, которых я отправила в Лас-Вегас, не нашли следов скрывшегося оттуда Бертока.

Ласкер посмотрел на женщину, которую многие мужчины в ФБР считали слишком красивой для агента. Она была высокой, со спортивной, но женственной фигурой. Лицо ее, обрамленное белокурыми волосами, выглядело бы наивным, если бы не тонкий двухдюймовый шрам на левой скуле, говоривший о готовности сражаться.

— Кэт, не стану напоминать вам о секретности. Полагаю, вы призвали всех работающих по этому делу к соблюдению строгой конфиденциальности.

— Да, сэр, я тщательно подбирала агентов.

— Все хорошие разыскники?

— Не особенно. Меня заботила только дисциплинированность. Относительно розыска — я знаю, что нужно делать, и читаю все рапорты, дабы убедиться в исполнении. Мне нужны те агенты, которые прежде всего умеют держать язык за зубами.

— В нынешнем Бюро? Скажите, пожалуйста, как таких найти?

Уголок ее рта сардонически приподнялся.

— Я отобрала только заядлых карьеристов. Обещала, что, если они сделают работу хорошо, их фамилии появятся в приоритетном списке, но в случае малейшей утечки повышения в должности им не дождаться.

Ласкер улыбнулся.

— Похоже, мера надежная. Что еще? — взглянул он на Колкрика.

Тот придвинул к нему по столу рапорт.

— Это последний анализ записи с убийства Дэна Уэста. В расшифровке почти то же самое. Убийца говорил шепотом, чтобы нельзя было распознать его голос. По вашему предложению эту запись дали прослушать куратору Бертока в Лос-Анджелесе. Он не исключает, что это Берток, но и только.

— А что с языком?

Кэт протянула другой документ.

— Психолингвисты говорят, что в нескольких фразах есть слова из жаргона ФБР, в частности «Бю» вместо «Бюро» и «группа наблюдения» вместо более употребительного «поддержка». И судя по тому, что убийца говорит «ты молод» и «прежние агенты Бю были покрепче», разговор носит оттенок поучения старшего агента младшему. Но этого недостаточно, чтобы сделать определенные выводы о личности убийцы.

— Значит, ничто не говорит, что это не Берток.

— К сожалению, нет, — сказал Колкрик.

— Кажется, они знали обо всех наших намерениях при доставке денег в Нью-Гэмпшире. Для этого нужна информированность осведомленного сотрудника? — спросил директор.

— Не обязательно, — ответила Кэт. — Пачки нарезанной бумаги вместо денег уже использовались, и об этом стало известно из показаний свидетелей в суде. Изначально преступники, видимо, планировали совершить два убийства, поскольку знали о подделке. Таким образом, они могли требовать два миллиона. К тому же теперь они вправе утверждать, что наша беспомощность привела не только ко второму убийству, но и к смерти агента ФБР. Не знаю, возможно, Берток опасался, что если доставит деньги, то кончит так же, как Дэн Уэст, а то и хуже. Может, поэтому и решил скрыться. Если он скрылся.

— Если да, нам придется туго, когда это обнаружится, — заметил Ласкер. — Но сейчас промедление позволит нам расширить оперативное пространство.

— Мы все равно должны найти его, — сказал Колкрик. — Поиски затрудняет тот факт, что мы ищем одного из наших агентов и не можем сообщить об этом даже своим. Плюс к тому он прекрасно осведомлен и располагает двумя миллионами долларов.

Ласкер обдумал его слова.

— Что нам известно об этой группе? Это действительно группа?

— По опыту знаю, — ответила Кэт, — что вымогатель-одиночка, как правило, использует множественное число местоимений — например «мы», «нам», «наше». Таким образом он запугивает жертву, внушая ей, будто действует не один.

— То есть, по-вашему, это может быть всего один человек?

— Не исключаю этого.

— Есть в наших досье что-то о «Пентад»?

— Со времени первого убийства мы проверяли «Рубэйко пентад» всеми возможными способами, — ответил Колкрик. — Пока что нет ничего.

— У нас полдюжины агентов исследуют досье, связанные с Уэйко и Руби-Ридж, — сказала Кэт. — Есть несколько версий, но малообещающих.

— Давайте пока исходить из предположения, что Берток не причастен к убийствам. На каких основаниях выбрали именно его?

— Он был оперативником, — пояснила Кэт, — работавшим по делам о вымогательстве. Преступники могли где-то сталкиваться с ним или прочесть его фамилию в газете. Возможно, это их очередная уловка с целью показать, будто они знают о наших делах больше, чем мы думаем.

— Пока им это удается, — усмехнулся директор.

— Это с самого начала могла быть операция Бертока, — заметил Колкрик. — Берток исчез вместе с деньгами, и то, что мы не учли такой возможности, — наш недосмотр.

— Если это Берток, с какой стати ему пользоваться пистолетом, состоящим на вооружении ФБР? — спросила Кэт своего начальника.

— На тот случай, если он попадется и предстанет перед судом. Тогда он сможет сказать: «При столь хорошо разработанном плане неужели бы у меня хватило глупости воспользоваться служебным оружием ФБР? Кто-то хочет убедить вас, будто убийства совершил агент». Если у нас возникают такие сомнения, то что уж говорить о присяжных. А в самую подходящую минуту он встанет и сдаст свое табельное оружие. «Вот выданный мне пистолет — проверьте серийный номер и проведите контрольные стрельбы». Это сведет обвинение на нет. И он получит только срок за присвоение двух миллионов долларов, что, согласитесь, сущий пустяк по сравнению с четырьмя убийствами.