Из Лондона в Москву - Клэр Шеридан

Только из-за того, что я знала, насколько Фиорини загружен работой, и поэтому он не успел бы завершить мой заказ к открытию выставки, я обратилась к Парланти, который обещал всё сделать в срок.

Надеюсь, мне удалось поднять его настроение: я пообещала поручить ему работу над дубликатами литья, которые будут подарены Красину и Каменеву. Эта идея осенила меня внезапно, и я ухватилась за неё только, чтобы сделать приятное Фиорини.

Затем зазвонил телефон, и Кличко сообщил, что всё окончательно решено: Каменев уезжает в субботу утром, он уже забронировал места. Мне оставалось купить билет. Я рассказала о проблемах с паспортом. Кличко объяснил, что мне только нужна виза через Христианию (старое название Осло – столицы Норвегии - Ред) в Стокгольм, а в Стокгольме мне окажет содействие Эстонская Дипломатическая Миссия.

На ужин я пригласила Софии Вавертри и Фишера. После ресторана Фишер проводил меня домой. Он – тот человек, который познакомил меня с этим новым, удивительным миром.

10 сентября 1920 года. Пятница.

Во время завтрака позвонил Каменев. Он действительно уезжает завтра. В десять утра принесли телеграмму от Сиднея. Он сообщил, что прибывает из Шотландии в пять вечера. В одиннадцать тридцать я сняла со счёта в "Barclay’s Bank" сто фунтов стерлингов. В одиннадцать сорок Кук доставил мои билеты. В двенадцать я прибыла на Bond Street, чтобы встретиться с Каменевым. Он сказал, что я могу не беспокоиться о паспорте: в Стокгольме он сам всё уладит. В час дня я купила шляпу на South Molton Street. В два часа вернулась в мастерскую, и весь остаток дня писала письма. В четыре тридцать сделала причёску. В семь часов – я опять дома. Укладывала чемоданы, потом ужинала. В десять тридцать приехал Сидней. Во время нашего разговора позвонил Каменев. Он рассказал, что несколько часов назад встречался с Джорджем Ллойдом. Из всего сказанного выходило, что он, Каменев, уезжает завтра и уезжает навсегда. Всё остальное остаётся по-прежнему. Я позвонила S.L., который с трудом поверил, что я готова к отъезду. Позже он пришёл ко мне, и мы втроём проговорили далеко за полночь.

11 сентября 1920 года. Суббота.

Господин Красин и большинство сотрудников Российского Представительства провожали нас на вокзале St. Pancras. Красин преподнёс мне огромную коробку шоколадных конфет, перевязанную алой лентой. Со стороны наша группа, вероятно, выглядела подозрительно. Каждую секунду я опасалась, что встречу кого-нибудь из знакомых, отправляющихся тем же поездом в Йорк.

Пришёл попрощаться S.L., а Сидней, который специально приехал вчера, чтобы провести со мной последний вечер, в одном поезде с нами теперь возвращался в Ньюкасл (Newcastle). Неожиданно появился Ригамонт, что очень меня тронуло.

Сидней, как всегда проявил свои организаторские способности и обнаружил, что в Ньюкасл отправляются два поезда, причём тот, который отходил позже, имел вагон-ресторан. Поэтому мы перенесли свой багаж во второй поезд. При этом я умудрилась потерять свою сумочку, в которой находились сто фунтов стерлингов, все мои наличные деньги! Я разволновалась, но Каменев не расстроился. Вероятно, он считал, деньги не играют большой роли, и в России мне почти не понадобятся.

К моей большой радости, Сидней обнаружил пропавшую сумочку в бюро находок на вокзале Ньюкасл, куда её доставили на предыдущем поезде. Сидней провожал нас до самого парохода. Мне кажется, он до конца не верил в мой отъезд, пока не увидел собственными глазами, как я беспрепятственно прошла паспортный контроль. Только когда пароход отчалил, я смогла перевести дух. В том, что почти никто не знал о моём отъезде, было что-то захватывающее и таинственное.

Мы с Каменевым стояли на палубе, глядя на удаляющийся берег Англии. Туманную дымку пронзали последние золотые лучи заходящего солнца, и Каменев спросил: «Эта земля выглядит так таинственно, не правда ли?». Но для меня это был старый мир, скрытый пеленой тумана. Таинственная земля – впереди, новый мир – конечный пункт нашего путешествия.

Теперь у меня появилась возможность расслабиться и спокойно обдумать, что я делаю. В моём мозгу проскальзывают тревожные мысли, но я не должна им поддаваться. Мне кажется, что Каменев не стал бы приглашать меня в Россию, если бы это мне не доставило удовольствия или грозила опасность. В жизни бывают моменты, когда надо просто кому-то довериться.

12 сентября, воскресенье.

Моя каюта на борту парохода "St. Jupiter". Сейчас 9:45 вечера. Мы только что прошли мимо Бергена. Первая остановка будет завтра утром. Погода стоит спокойная, не штормит.

Я одна занимаю трёхместную каюту: на борту пассажиров не много. Наше путешествие обставлено со всеми удобствами. Единственный из путешествующих, с которым нам довелось разговориться, оказался американцем, назвавшимся товарищем Костелло. Он – газетчик, пишет статьи для «Объединённой прессы» (новый вид социалистической печати). Очень наблюдательный журналист, типичный американец, в постоянном поиске сенсации.

Сегодня днём в течение часа я была переводчиком между американцем и Каменевым. Мне пришлось спрашивать о людях и событиях, о которых я сама не имела ни малейшего понятия. Я даже никогда не слышала о Дебсе (прим., Юджин Виктор Дебс, один из организаторов Социалистической партии Америки – Ред.). А мне всегда думалось, что я знала на перечёт всех революционных вождей во всех странах.

Вечером в моей каюте Каменев курил сигары, и мы разговаривали о философии, религии и революции. Меня очень удивило, что он не верит в Бога. По его мнению, идея о существовании Бога властвует над людьми, а он никому и ничему не хочет подчиняться. Тем не менее, Каменев с большим восхищением рассуждал на тему об учении Христа, который осуждал стяжательство и проповедовал равенство всех людей, и который сказал, что легче верблюду пролезть через игольное ушко, чем богатому человеку попасть в Царство Божие.

13 сентября. Понедельник.

Гранд отель. Христиния. (Осло). Мне кажется, я потеряла счёт времени, и мы уже совершили кругосветное путешествие. В 8:15 утра наш поезд отправился из Бергена. Нам было предоставлено отдельное купе с огромным окном. Начиная от Voss (горнолыжный курорт в Норвегии – Ред.), поезд замедлил ход, потому что дорога шла в гору. Заметно убывала растительность: высокие деревья постепенно сменялись более низкорослыми, затем стал преобладать кустарник, и, наконец, остался только ползучий можжевельник. Суровая северная природа: скалы и камни, падающие с крутых обрывов горные потоки и озёра с леденящей водой, а в тени, отбрасываемой могучими вершинами, лежат островки никогда не тающего снега.

Утром за завтраком в вагоне-ресторане нам не терпелось узнать последние новости, а там были только норвежские газеты. Один господин, читавший газету, сказал нам с сильным акцентом, что забастовка шахтёров продолжается, а лорд-мэр города Корка ещё жив (Корк – город в Ирландии, лорд-мэр этого города Теренс Максуини во время борьбы за независимость умер в лондонской тюрьме в 1920 году после 74 дней голодовки – Ред.). Нам ничего не оставалось, как пребывать в полном неведении.

Ближе к полудню нас разыскал служащий вагона-ресторана и, помахивая газетой, спросил: «Слышали новость?». Затем он слегка поклонился и уточнил: «Господин Каменев, не так ли?». И, развернув газету, показал фотографию Каменева, которая сопровождалась сообщением об его отъезде из Англии в Россию. С этого всё и началось. Каменева узнали, а проводник разнёс это по всему поезду. Поэтому во время коротких остановок, прогуливаясь по платформе, нас просто сверлили взглядами множество глаз.

Во время ланча Каменев поинтересовался у служащего вагона-ресторана, который достаточно хорошо говорил по-русски, где он этому научился. Оказалось, что пятнадцать лет назад этот человек в течение двух лет работал официантом в Петербурге. Каменев заметил, что с тех пор произошли большие перемены, и ему следовало бы побывать там опять и увидеть всё самому. В ответ тот странно заулыбался и сказал, что ему страшно туда ехать!

На станции Finse, расположенной высоко в горах, где вокруг всё было занесено снегом, поезд сделал остановку на десять минут. Мы вышли из вагона, чтобы немного прогуляться. С собой я взяла свой фотоаппарат Кодак. Прямо за платформой у крутого обрыва на фоне нескончаемых снежных просторов возвышался гранитный монолит. К моему великому удивлению, на нём были выбиты имена капитана Роберта Скота и членов его экспедиции, а также дата, когда они отправились из Норвегии покорять Южный полюс. Я была потрясена: такая неожиданная находка в столь отдалённом месте!

В десять вечера мы прибыли в Христианию, где нас встречал Максим Литвинов.

Мне Максим Литвинов представлялся невысоким человеком с пронзительным взглядом, бывшим всегда начеку. А я увидела перед собой представительного, тучного, любезно улыбающегося мужчину. Он сообщил, что в "Grand Hotel" нет свободных номеров, и, повернувшись ко мне, добавил по-английски: «Если вы хотите остановиться в "Grand Hotel", вам следует обратиться за содействием в Английскую Дипломатическую Миссию». Мы все рассмеялись, и я сказала: «Мы не очень-то рассчитывали на Английскую Дипломатическую Миссию».