Быль и легенды Запорожской Сечи. Подлинная история малороссийского казачества - Валерий Шамбаров

Казакам идея понравилась. Постановили объединяться, а Лянцкоронского избрали своим первым гетманом – в Польше этот титул означал главнокомандующего. Он налаживал управление войском, начал подразделять казаков на полки и сотни. Хотя дальнейшего развития его инициатива не получила. Предслав, в отличие от своего старшего брата, не имел никакого веса при дворе и в правительстве. Учреждать какое-то новое войско, да еще из «быдла», из простонародья, сейм и сенат ни за что не позволили бы, а лишних денег для него в казне не было. Поэтому войско осталось незаконным, официально его как бы не существовало. А должность казачьего гетмана первое время оставалась у Лянцкоронского единственной – и тоже неофициальной.

В 1506 г. началась очередная война Литвы и России. Развязали ее литовцы. Понадеялись, что после смерти Ивана III наша страна ослабела. Но в Москве к столкновению были готовы. Мало того, строились расчеты, что точно так же, как в прошлую войну, православные князья и магнаты будут переходить на сторону русских. И казалось, что эти надежды оправдываются. К государю Василию III обратился князь Михаил Глинский. Он, как и Лянцкоронский, был из числа отчаянных авантюристов и искателей приключений. Успел послужить курфюрсту Саксонскому, германскому императору Максимилиану, воевал в Италии против французов, принял католицизм. Возвратившись на родину, одержал ряд побед над татарами и стал любимцем короля Александра, получал от него щедрые пожалования. Но Александр умер, а у нового короля Сигизмунда были свои любимцы. Глинского стали подсиживать интригами, оттерли от важных должностей, у него требовали отобрать владения, подаренные Александром. Сигизмунд принимал сторону обидчиков, поощрял их.

Дошло до того, что Глинского вообще перестали пускать к королю. Он оскорбился. Написал Василию III, пообещав ему взбунтовать всю Украину, уехал в свой город Туров и вместе с братьями Иваном и Василием поднял мятеж. Московский государь послал ему на помощь 20-тысячный корпус конницы и служилых татар под командованием Евстафия Дашкевича. Он тоже был из рода Глинских, родственник князя Михаила. В прошлой войне Дашкевич был помощником литовского командующего Ижеславского. В 1501 г. их войско встретилось под Мстиславлем с русским корпусом князя Ростовского и потерпело сокрушительное поражение. На поле боя осталось 7 тыс. литовских трупов, многие попали в плен. Ижеславский «едва утече». А Дашкевич после такого разгрома счел за лучшее перейти к московскому государю. Его обласкали, приняли на службу.

Глинский и Дашкевич со своими отрядами захватили несколько белорусских городов. Но раздуть большое восстание не удалось. Глинский среди панов и шляхты имел слишком сомнительную репутацию, в нем видели бродягу, выскочку, вероотступника. Присоединяться к нему не желали. А казаков удержали в повиновении Лянцкоронский и другие пограничные начальники. Однако исход войны решился и без этого. Конница Василия III докатывалась рейдами до Вильно. Король и его окружение поняли, что они погорячились задирать русских. В 1508 г. Сигизмунд взмолился о мире. Он был заключен на старых границах. Братья Глинские и их сторонники выехали в Россию, государь дал им в уделы несколько городов.

Но Дашкевич уже побывал на русской службе. Непривычные порядки, нехватка «свобод» были ему не по душе. И к тому же, покидая Литву, Глинские потеряли обширные имения, Дашкевич вполне мог претендовать на них. Он задумал перекинуться обратно. Обратился к князю Острожскому, тот взял на себя посредничество перед королем, и Сигизмунд охотно согласился принять перебежчика. Ну а как же – православный, русский, был в Москве на хорошем счету, но все равно пожелал вернуться. Будет наглядным примером для других. При переговорах не забыли уточнить, что получит Дашкевич за возвращение. Ему отдали часть родовых имений Глинских и назначили старостой Канева и Черкасс. Или, как говорили в Польше, «дали староство». Фактически эти города с прилегающей областью перешли не только под его управление, но и в его владение.

Правда, староство было одно из самых беспокойных. Канев и Черкассы были главными центрами днепровских казаков. Дашкевич стал вторым человеком, кто взялся устраивать их войско. У русских он многому научился. Еще Иван III перевооружил свою армию за казенный счет – в ту эпоху подобная реформа была новшеством в военном деле. В других странах воины приобретали или добывали себе снаряжение самостоятельно. Московский государь обеспечивал своим бойцам хороших коней, заказывал лучшие сабли, огнестрельное оружие. Дашкевич занялся тем же. До сих пор казаки вооружались чем придется. У большинства были только луки со стрелами и короткие дротики для рукопашного боя. Дашкевич стал закупать для них сабли и ружья (в России ружья называли пищалями, на Украине – самопалами).

У русских он перенял и искусство фортификации. Государевы ратники хорошо умели возводить и использовать полевые укрепления, острожки. Особенно эффективными они оказывались против конницы. Укрепление простое, из земли и бревен, соорудить можно быстро. Но на лошади его не преодолеешь, а защитники стреляют, поражают всадников. Для охраны границ Дашкевич начал строить «сечи». Те же острожки – выкопать ров, извлеченной землей насыпать вал, насечь бревен и поставить из них частокол. А в сечи расположить отряд казаков. Там он находится в относительной безопасности, будет высылать дозоры вести разведку. Нагрянут татары – сможет отбиваться, задержать их. Сечи выдвигались вперед, на ничейную территорию, становились пограничными форпостами. Хотя оборона оставалась слишком жиденькой.

В 1512 г. наконец-то оценили и труды Лянцкоронского, он получил официальный пост Хмельницкого старосты. Впрочем, помогло ему немаловажное обстоятельство – назначение было слишком незавидным. Лянцкоронскому дали староство после страшного набега крымской орды, и когда он приехал в Хмельник, города не существовало, на его месте чернели груды головешек. Тем не менее король Сигизмунд и его окружение считали здешнее направление второстепенным. Куда более важным они видели отобрать у Москвы утраченные области. В 1513 г. они решили, что подготовились лучше, чем в прошлый раз, и спровоцировали новую войну. Они опять обожглись. Русская армия под руководством самого Василия III овладела Смоленском.

Но и на татарской границе продолжались налеты, стычки. Лянцкоронский полагал, что пассивной обороной ограничиваться нельзя. На удары надо отвечать ударами. Только так можно заставить крымцев одуматься и прекратить хищничества. В 1516 г. казачий гетман показал, на что способно его войско. Совершил поход на город Аккерман (Белгород) на Днестре. Казаки разметали татарские отряды, разграбили город и его окрестности. Возвращались с богатейшей добычей, обозами всякого добра, стадами скота, отарами овец, вместе с освобожденными невольниками вели немало пленных татар и турок. Следующим рейдом казаки под предводительством гетмана ворвались в Очаков и разграбили его.

В исторических трудах можно встретить известие, что Сигизмунд за эти подвиги в 1517 г. даровал казакам «вольность и землю выше и ниже порогов по обеих сторон Днепра». Но документального подтверждения таких пожалований нет. Это более поздняя легенда, появившаяся в XVII в. Даровать землю вблизи днепровских порогов и за порогами Сигизмунд не мог, поскольку она не принадлежала королю. В XVI в. здешние места относились к владениям Крымского ханства. Да и вообще в данное время король вряд ли стал бы награждать казаков за достигнутые успехи. Они абсолютно противоречили политике Польши и мешали ей. Война с Россией зашла в тупик, но дипломаты Сигизмунда готовили новый козырь – вели тайные переговоры с ханом Мехмет-Гиреем и возобновили союз с ним. Ханские послы вдруг объявили Василию III, что Крым – наследник Золотой Орды, поэтому имеет право распоряжаться русскими землями. Потребовали платить дань, а Смоленск, Брянск, Стародуб, Новгород-Северский, Путивль отдать Сигизмунду.

В 1521 г. Россию наметили сокрушить совместным ударом. Крымские эмиссары сплели заговор в Казани. Мехмет-Гирей направил туда своего брата Сахиб-Гирея с отрядами воинов. Ставленника Москвы Шаха-Али свергли и изгнали, Сахиб-Гирей сел на казанский престол. А к крымцам Сигизмунд послал корпус литовской шляхты. Евстафий Дашкевич участвовал в переговорах с Мехмет-Гиреем и соблазнил своих казаков тоже подключиться к набегу, расписал, какие богатства ожидают победителей в Москве. Крымская орда с литовцами и казаками Дашкевича и казанская вторглись одновременно с двух сторон, проломили пограничную оборону. Московский государь спешно собрал на Оке войско, поручив командование своему брату Андрею Старицкому и Дмитрию Бельскому. Но они действовали отвратительно, а при атаке татар первыми побежали.

Армия была разбита, крымский и казанский ханы соединились под Коломной и двинулись на Москву. Василий III выехал в Волоколамск, отзывал войска с литовского фронта. А в столице люди стекались в Кремль, молились о спасении, устроили крестный ход с Владимирской иконой Божьей Матери. Враги обложили город, ханы остановились в царском селе Воробьеве, любуясь с высот на лежащую перед ними Москву. Тех, кто сунулся к Кремлю, остановила русская артиллерия. Но обнаружилось, что к осаде город не готов, в нем было мало пороха, продовольствия, и бояре выслали к Мехмет-Гирею делегацию с богатыми дарами. Хан тоже не хотел осаждать сильную крепость. Понимал, что это приведет к большим потерям, а тем временем подойдет великий князь с ратью, и дело может плохо закончиться. Поэтому он удовлетворился дарами, но вдобавок потребовал, чтобы Василий III признал себя данником Крыма. Бояре без ведома государя поспешили выдать такую грамоту, скрепив ее великокняжеской печатью.