Адриан. Золотой полдень - Михаил Ишков

Плотина сообщила, что в разговоре Публий признался, что давно был без ума от Зии, еще с той поры, когда она только появилась в Риме. Племянник очень мечтал заполучить дакийку, но не знал, как добиться этого без публичного скандала, ведь любое предложение подобного рода Лонг с возмущением отвергнет, а в городе начнут поговаривать о безумной страсти, охватившей племянника императора. Плотина пожаловалась, что именно дакийская кошка натолкнула племянника на мысль, каким образом можно принудить Лонга расстаться с ней. Это она подсказала, что никакая, даже самая убедительная, подкрепленная огромной денежной суммой, просьба о продаже рабыни тебя не вразумила бы. Следует распалить тебя, заставить совершить вызывающий поступок, а потом помириться. Вняв совету, Адриан решил разыграть скандал.

Заметив, как вспыхнуло лицо Ларция, императрица поспешила успокоить гостя.

— Это его слова, Ларций.

— Я не о том, госпожа.

О чем, Ларций не стал уточнять. В те дни, когда он был особенно охоч до Зии, когда женщина, казалось, так и льнула к нему, она находила время устраивать тайные свидания с любовником. Эта боль обижала острее всего.

Императрица усмехнулась.

— Я знаю, о чем. Это твое наказание за то, что после смерти Волусии ты поспешил взять другую женщину. Но я другом. Ты должен помочь мне спасти Адриана. Он совсем потерял голову из‑за этой шлюхи.

Ларций в первый момент поразился тому, что Плотина, некрасивая, ничего не понимавшая в шлюхах, тем более в чувствах обиженных мужчин, женщина, вот так запросто попросила у него помощи. В этом было что‑то оскорбительное, хотя было ясно, что она вовсе не хотела обидеть старого друга, и просила помощь по праву покровительницы семьи Лонгов, по праву императрицы, и это право никем не могло быть оспорено. Но и соглашаться — даже не догадываясь, какую помощь требует от него Плотина, он был не намерен. Это уже было слишком даже для самого верного клиента. Он прямо заявил Помпее, что его пути — дорожки с Зией и Адрианом разошлись и вряд ли когда сойдутся.

— Ох, не загадывай, — предупредила Плотина и, отщипнув крупную виноградину от зрелой, гигантских размеров кисти, сунула ее в рот, пожевала и доброжелательно улыбнулась префекту.

Он вспомнил о ее словах, когда спустя месяц Зия явилась ночью к нему в дом. После расставания с любовником житье — бытье Зии никак не нельзя было назвать добродетельным. Адриан дал ей вольную, подарил дом на Авентинском холме, щедро наградил, и Зия разгулялась.

Веселилась от души.

Охотников до нее было множество, причем из самых высоких сфер, однако она вдруг стала очень разборчивой и не спешила найти нового покровителя. Причина подобной строптивости выяснилась очень скоро. По Риму побежали слухи, будто Адриан время от времени позволяет себе навещать бывшую наложницу. Плебс жадно подбирал эти сплетни. Начальник личной канцелярии Траяна Ликорма навестил вольноотпущенницу и предупредил, чтобы Зия вела себя скромнее. Лучше всего, если она навсегда покинет столицу и перестанет мозолить глаза высокопоставленным особам.

Тогда она и постучалась в дом Лонгов. Приползла как побитая сучка, как нагулявшаяся стрекоза с обмякшими крылышками — вся в слезах, жалкая, брошенная. Ларций принял ее сурово. Молча выслушал объяснения, рыданья, мольбы, спокойно наблюдал ее слезы — море слез! Адриана принудили расстаться с ней, и она не жалеет. За эти месяцы она убедилась, что без Ларция, «моего медвежонка» она жить не может.

— Ты его тоже называла «медвежонком»? — поинтересовался прежний хозяин.

Зия страстно начала доказывать, что у нее и в мыслях не было называть Публия подобным образом.

«Поди проверь», усмехнулся про себя Ларций. Он смело спросил себя, зачем она пришла в его дом? Обжигающе повеяло ледяной ясностью — эта женщина явилась к нему вовсе не из любви к бывшему хозяину! Она решила с его помощью спастись от грозящего наказания. Хотя, кто знает, может, в сердце варварки и осталось что‑то теплое от прежней близости?

Может, не такая она последняя сучка?

Каждый устраивается в Риме как может.

Например, тот же Лупа, так близко подружившийся с Адрианом. Вспомнилась просьба императрицы. Возможно, Ликорма посоветовал Зие прибегнуть к помощи Лонга, поискать у него убежище?

Ларций усмехнулся — это вряд ли. Зачем это Ликорме? Зачем это Траяну? Зачем этой беспутной советчики? Она сама найдет выход из любого, самого безнадежного положения. И для императорской семьи это был наилучший выход. Прими ее Ларций, и не надо принимать никаких государственных мер в отношении возомнившей о себе невесть что распутницы. Все решилось бы тихо, мирно, по — семейному. В то же время Зия более никогда не увиделась бы с Адрианом.

И волки сыты и овцы целы.

Ловко.

Стало грустно.

Он надменно выслушал дакийку. Выслушав, молча повернулся и направился вглубь дома. Миновал внутренний дворик — атриум, двинулся на свою половину. Зия, с головой накрывшись краем столы, спрятав лицо, семенила за ним. Когда Ларций, ни слова не говоря, улегся в кровать, она тут же вползла на ложе. С той же надменностью Ларций полюбил ее. Несчетное количество раз. Под утро спросил себя — какой смысл спорить с высшими силами?! Это пустое. На том и смирился.

Теперь на корабле, оставшись один на палубе, заглядывая на сочные обильные звезды, с той же обжигающей, ледяной ясностью осознал — если Адриан доберется до власти, эта история вполне может выйти ему боком. Он злопамятен, жесток, его поступки непредсказуемы.

Ларций почувствовал ужас, вообразив, что не корабль, а он сам бредет по этой безмерной, темной, невнятно шевелившейся глади.

Куда идет? В чьи лапы стремится?..

Глава 3

В Азию Корнелий Лонг прибыл в конце лета 116 года.

Триера пристала в Селевкии Пиерии, являвшейся морскими воротами столицы провинции Антиохии* (сноска: Антиохия — столица провинции Сирия, третий по величине город в империи после Рима и Александрии. Население более шестисот тысяч. Важный торговый центр и промышленный центр азиатских провинций. Знаменит святилищем Аполлона Дафнийского, гробницей Германика и центральным проспектом длиной ок. 7 км. Проспект по ночам освещался и был украшен крытой колоннадой. Население составляло 600 тыс. человек). Прошло полгода с того дня, как третий по величине город империи был разрушен мощным землетрясением,* (сноска: Землетрясение произошло 13 декабря 115 года) однако за это время было сделано немало. Судя по описаниям очевидцев, здесь все лежало в развалинах, погибших насчитали более двадцати пяти тысяч. Теперь же поднятый из руин мост через полноводный Оронт посвечивал свежими, наложенными из бетона заплатами, имперская дорога по всей длине была отремонтирована и сглажена. В городе повсюду трудились строители, завершавшие восстановление знаменитой колоннады, возведенной вдоль главной улицы и имевшей в длину более четырех с половиной миль* (сноска: Мера длины, тысяча двойных шагов, 1,598 км). Работали дружно, без окриков надсмотрщиков, впрочем, самих надзирателей было немного и все без кнутов. Подрядчик из местных греков, недобро засмеявшись, пояснил, что в Антиохии кнут не нужен. Зачем кнут, если сам наместник раз в два дня объезжает стройки и не скупится на милости и наказания, проверяет сметы. Будто ему больше делать нечего. На первое щедр, добавил грек, на второе — скуп.

— Правда, — не скрывая злорадства, заявил подрядчик, — не долго ему здесь царствовать.

— Отчего же? — заинтересовался Ларций.

— О том предупреждают звезды, — уклончиво ответил грек.

— Говори прямо, — распорядился префект, — я не принадлежу к сторонникам Адриана.

— Значит, ты принял сторону Лаберия Максима и Авидия Нигрина? — ухмыляясь, спросил подрядчик и, вгоняя Лонга в оторопь — выходит, даже простым подрядчикам известен расклад сил в императорском претории?! — высказал суждение. — Разумно. Тогда ты сам должен знать, почему вокруг императора так много людей, которые жаждут укоротить наместника.

Грек неожиданно посерьезнел и, как бы через силу сообщая великую тайну, добавил.

— Говорят, было пророчество. Астрологи объявили, что нашему умнику недолго коптить землю. Далее понимай, как знаешь. Здесь, в городе опасаются, как бы Антиохию в случае чего не взяли штурмом, ведь мы все заложники Адриана. Он будет обороняться до последней возможности, а нам это зачем?

Он помолчал, потом еще злее добавил.

— Разве что женщины встанут на защиту своего любимчика. Уж он потаскался в Антиохии.

После короткой паузы местный высказал пожелание.

— Вы, римляне, постарались бы решать свои дела в Риме или в Италии. Там и волочились бы за чужими женами.

Эти слова префекту оптимизма не прибавили.

Та же рабочая обстановка встретила вновь прибывших во дворце наместника. Несмотря на поздний час, — на небе уже зажглись звезды, — все, находившиеся во дворце, были при деле, праздношатающихся по коридорам и залам роскошной двухэтажной виллы не было. Таков был стиль Адриана, знакомый Лонгу еще со времен сарматской войны, когда за каждого бездельника отвечал его непосредственный начальник.