Семь рыцарей для принцессы (СИ) - Дубинина Мария Александровна

— Простите, простите, простите! — Савелий Кишман подскочил к кафедре, роняя на нее ворох бумаг, и, выдохнув, еще раз извинился. — Простите, опоздал. Не успели соскучиться?

Он оглядел разбросанных по рядам недоумевающих курсантов.

— Что-то вас маловато. Все пришли? Никого не забыли?

Народ всколыхнулся, все начали переглядываться, вспоминать. А вот Герман и без того прекрасно знал, что все на месте — еще на входе машинально отметил, кто где сел, к тому же собственное расположение обеспечивало отличный обзор. Сава как раз дошел до последнего ряда, окинул взглядом их двоих, отбившихся от группы, и улыбнулся каким-то своим мыслям.

— Ладно, тогда предлагаю не затягивать с прелюдией. Меня уже многие из вас знают, а если вдруг у кого-то приключилась внезапная амнезия, — он сделал паузу, и раздалась пара нестройных смешков, — меня зовут Савелий Кишман, я ваш декан и заодно буду преподавать у вашего потока межмировую историю и геополитику. Да, представляю себе, что вы сейчас подумали. “Мы проходили это в школе, зачем повторять по десять раз”, — смешки стали гораздо стройнее. — Но вынужден буду вас расстроить, дорогие мои. Забудьте все, чему вас учили в школе. Я расскажу вам, как все было на самом деле.

— Так вы что, создание вселенной застали? — пошутил кто-то, судя по пакостным интонациям, из свиты Ролана. Тут Герман, конечно, мог быть слишком пристрастным, но проклятая мигрень от постоянного шума в голове и из святого сделает демона.

Савелий шутку оценил:

— Если бы застал, написал бы об этом монографию и стал магистром без очереди. Но увы, приходится подвизаться простым деканом.

Герман хмыкнул. Для “простого” декана Кишман — личность слишком неординарная. И еще Герман не мог отделаться от зудящего чувства недоверия к нему, хотя сейчас все ощущения — и свои и чужие — до того переплелись, что разобраться в них без глупо забытого в комнате кольца-блокатора было совершенно невозможно.

— Так вот, — учитель кашлянул, привлекая внимание. — Я буду преподавать вам межмировую историю аж восемь часов в неделю, поскольку до церемонии магической инициации практика у вас будет в ограниченном объеме. Триместр завершится фееричным зачетом, но не думайте, что будет достаточно протянуть мне зачетку и поморгать глазками. Я же все-таки декан, меня положено бояться и уважать. Можно по очереди, можно одновременно. И, если вопросов нет, я бы озвучил тему вводной лекции.

Герман историю любил, может быть, только это и держало его в сознании. Собственно говоря, он и сам не мог сказать наверняка. К тому же присутствие под боком искрящегося оптимизмом и любопытством Альберта поддерживало слабую гармонию в его энергетических каналах. И все же хотелось, чтобы занятие поскорее закончилось и можно было запереться в своей комнате и успокоиться.

— … не так уж и скучно, как кажется. Кто, например, скажет мне, сколько сейчас насчитывается обитаемых миров? Курсант Грэм?

Ролан забегал глазами по аудитории, точно выискивая ответ на стенах и на лицах однокурсников:

— Э… Пятьдесят? Нет, Сто. Точно сто.

— Герман?

Он ответил, не задумываясь:

— Телепортационные сети Ойкумены в настоящее время охватывают двести семьдесят независимых миров, последние восемь из которых были присоединены к сети в прошлом году.

Учитель захлопал в ладоши.

— Браво! Я уже чувствую родственную душу, — он снова повернулся к Ролану. — И какие же миры были присоединены последними?

Ролан покраснел.

— Э… Эээ…

— Герман?

— Аддика, Гинезия, Моннгейт…

— Достаточно, — Кишман довольно прищурился. Прохаживаясь между рядов, он остановился возле Германа. — Любишь историю?

Герман кивнул. Скрывать не имело смысла, хотя выдавать информацию о себе он не любил.

— Хорошие познания для только поступившего. Молодец.

— Да это в школе всем рассказывают! — Ролан не сумел пережить очередное унижение за сегодня. — Хорош умничать, ублюдок.

Герман почувствовал, сейчас точно взорвется. К несчастью, это почувствовал не только он…

— Не надо! — Берт вцепился в его локоть, всем весом оттягивая вниз, куда-то под парту. — Прошу!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Э? — удивился не только Герман, но и Кишман, и все остальные. Герман пару раз на пробу дернул рукой, но тощий на первый взгляд Берт умел быть настойчивым. И очень тяжелым. — Ты что творишь? Отцепись немедленно.

Альберт растерянно захлопал длинными светлыми ресницами:

— Но… ты же сам просил. Если вдруг решишь набить морду… — он бросил взгляд в сторону приподнявшегося Ролана и потерянно уточнил: — Ты ведь не собираешься, да?

— Ну само собой! — Герману, наконец, удалось сбросить Берта со своей руки. Щеки горели. Ну почему Альберт всегда такой… Очень хотелось сказать “идиот”, но даже мысленно Герман себя поправил. Эмоциональный. Альберт всегда слишком эмоциональный, и что удивительно — его слова и его чувства никогда не расходились. И сейчас он сильно волновался.

— Молодые люди, если вы закончили, я бы предложил устроить, хм, — учитель Кишман нехорошо усмехнулся, — баттл. Ролан против Германа. До первого перевеса в баллах.

Ролан побагровел, и до Германа необыкновенно четко донеслась его отчаянная ярость, замешанная на страхе прилюдного позора. Он боялся проиграть “монстру” и при этом знал, что так оно и будет.

Хотя бы это он знал точно.

— Согласен, — Герман и сам себе удивился, но просто не мог устоять от искушения. — Если он не боится.

Удар был нанесен специально и, наблюдая за соперником, Герман видел, что попал в цель. Это приносило неожиданное удовольствие.

— Что ж, — Савелий довольно потер руки. — Тогда первый вопрос. В каком году было основано Училище военно-магических дисциплин? Ролан.

Парень пошел багровыми пятнами. Герману даже показалось, что он слышит, как в его ограниченном мозгу проносятся панические мысли. “Я не знаю!”, “Что мне делать?”, “Надо что-нибудь сказать”. Германа тошнило от его беспомощности.

— В 3115 году по межмировому летосчислению, — услышал он свой уверенный голос. Все-таки не выдержал.

— Ты не дал мне подумать! — вскочил Ролан.

— Было бы чем.

Альберт нервно сцепил пальцы. Ролана было даже немного жалко, ведь и сам Берт ни на один из вопросов ответить бы не сумел. А Герман будто специально издевается.

— Отлично! — Сава по-мальчишески быстро подбежал к доске и маркером написал на ней счет — 0:1 в пользу Германа. Товарищи Ролана недовольно загудели.

— Второй вопрос, — Савелия неодобрение учеников вообще не волновало, в его эмоциях доминировали жадный азарт и любопытство. Не слишком хорошая смесь. — Посвежее. Какое название носит мир, имеющий самое обширное и богатое месторождение железной руды в Северном секторе вселенной? Ролан, у вас появился шанс отыграться. Уж на этот вопрос вы должны знать ответ.

Берт покосился на друга. Герман сидел, откинувшись назад, и расслабленно поигрывал авторучкой. Ждал своей очереди.

— Э… — Ролан замялся и единственное, что вспомнил, пару названий, которые упомянул недавно Герман. — Аддика?

Учитель молча перевел взгляд на Германа.

— Виндштейн, — громко и четко произнес он. — Но неделю назад, после того, как стало известно о смерти королевской четы и обеих их дочерей, торговые отношения с соседними мирами были временно приостановлены.

— Новостями тоже интересуетесь? Очень оперативно, — Савелий с одобрением покачал головой. — Победа ваша. Выбирайте награду.

Герман задумчиво потер подбородок:

— Я хочу, хочу… — он внезапно улыбнулся, и Альберта передернуло от этой улыбки. — Хочу, чтобы он принес извинения.

По рядам пронесся дружный вздох удивления.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

“Он с ума сошел!”

“Мало по зубам получал?”

“Какая наглость”.

“Самый умный что ли?”

Герман не умел читать мысли, но сейчас был напряжен до такой степени, что почти улавливал их, складывал из наслоений эмоций. Они все его ненавидели? Но за что?

В мозг будто вонзили раскаленный штырь. Тошнота стала более ощутимой, и вызвана была уже не только тупоголовостью Ролана.