Переплетения - Ирина Щеглова

Однако гости не могли не отметить, с каким достоинством она вела себя, так что все интуитивно чувствовали ее благородное происхождение.

– А что, Анна, что вы еще можете такое нам удивительное показать? – никак не мог успокоиться Алексей Алексеевич.

– Ещё? Ещё я могу спеть.

Словно молния пронзили девушку ее же собственные слова. Она удивилась своей реакции, пожалуй, больше присутствующих рядом людей.

– О просим, просим. Господа! Внимание! Послушаем нашу очаровательную Анну.

Гости встрепенулись и с любопытством сопроводили глазами скользнувшую мимо них Анну. Она подошла к музыкантам, что-то тихо спросила, те кивнули в ответ, и она запела, запела на чистом итальянском, так глубоко и проникновенно, что слезы на глаза наворачивались. В этот момент казалось, что замолчали птицы, слуги остановились на дорожках, держа тарелки, а гости перестали есть. Анна закончила, но аплодисменты не звучали, она стояла перед гостями, а те замерли в изумлении. Первым очнулся Алексей Алексеевич, он начал аплодировать, вставая со стула, и шквал аплодисментов взорвал усадьбу.

– Браво! Браво! Потрясающе! Удивительно! – раздавалось со всех сторон.

Алексей Алексеевич первым подошел к Анне, поцеловал ей руку.

– Да, дорогая, вы не перестаете нас удивлять.

– Спасибо, спасибо. Спасибо, господа, – Анна кивала и улыбалась гостям.

– Друзья мои! – обратился к присутствующим доктор. – Думаю, выражу общее мнение, если попрошу Аннушку спеть нам еще.

Просим, просим! – раздалось со всех сторон. Анна легко согласилась и, договорившись с музыкантами, порадовала гостей шуточной французской песенкой. Гости были в восторге. Никто не заметил, какими глазами Тимофей Васильевич смотрел на Анну. Он не аплодировал, как остальные, не кричал, он оставался пребывать в замешательстве, и только подходящая к его супруге Варвара Васильевна, решившая пообщаться со своей давней подругой, неосознанно разбудила Летлинского.

– Пойдем, дружочек, прогуляемся по саду.

На ее слова обернулись Тимофей Васильевич и Анастасия Серафимовна. Супруга открыто улыбнулась мужу, слегка кивнув головой подруге, с нескрываемым удовольствием приняла приглашение Варвары Васильевны. Отойдя от стола, Варвара Васильевна первая заговорила.

– Что, Анастасия Серафимовна, нет пока известий о родных вашей подопечной?

– Увы, мой друг. Тимофей Васильевич обратился к городовому с просьбой помочь. К сожалению, пока непонятно, как она могла оказаться в наших краях.

– Да, удивительная история приключилась с этой девушкой. Но одно абсолютно точно: она явно благородных кровей или очень состоятельных родителей. Так хорошо говорить на французском и итальянском могут только девушки, получившие достойное обучение.

– Абсолютно согласна с вами дорогая.

– Надо же, как она поет, как оперная певица, пожалуй.

– Да, сегодняшний вечер оказался для всех сюрпризом.

В этот момент Алексей Алексеевич их окликнул словами:

– Голубушки мои, без вас здесь на редкость тоскливо, присоединяйтесь к нам.

– Дорогая, зачем уводишь Варвару Васильевну, возвращайтесь за стол, с улыбкой обратился к ним виновник торжества.

– Не дадите нам слегка посплетничать – упрекнула их Варвара Васильевна, но с удовольствием вернулась к обществу.

Анастасия Серафимовна только улыбнулась мужу, широко, открыто, со всей своей любовью к нему.

– Слышал я, Михаил Александрович, что вы желаете продать пару музыкантов? – спросил не без надежды в голосе Тимофей Васильевич, обращаясь к своему соседу, помещику Андрееву.

– Да какие они музыканты, Тимофей Васильевич, так ноты переворачивать только и могут.

– Да хоть если и ноты читать могут, я бы у тебя их купил.

– Выбрал же время поговорить со мной об этом, когда я в день ваших именин отказать не смею.

– А вы не отказывайте, продайте мне своих людей. Мне как раз двоих флейтистов не хватает.

– А вы мне щенка борзой продайте, Тимофей Васильевич.

– Ну что ж, это можно основательно обговорить.

– А чего тут обговаривать? У тебя вон псарня, наверно, уже ломится от гончих, зачем тебе столько, а мне как раз не хватает.

– Да у тебя не меньше моего собак и тоже все первостатейные.

– А мне щенок борзой нужен, у меня собаки в годах уже, а молодых нет, как раз через два года учиться охоте будет.

– Дам я тебе, Михаил Александрович, щенка, подрастут чуть-чуть, и пришлю.

– Ну вот, и договорились, а то, я подумал, жадничаешь.

– Да отчего же?

– Все меня отговаривал?

– Да когда я тебя отговаривал.

– Да сейчас, как будто щенка жалко.

– Не жалко мне для вас щенка, совсем не жалко. Пришлю, обязательно пришлю.

И мужчины с удовольствием окунулись в тему обсуждения разведения гончих.

Тимофей Васильевич был страстным охотником. Михаил Александрович неспроста обратился к нему. У Летлинского одна из лучших во всей окрестности псарня, в которой около сотни редких гончих. Ее обслуживало несколько десятков псарей, ловчих, доезжачих и прочих обмундированных и обученных людей.

Впрочем, содержание дворни обходилось все равно дешево: хлеб и другие продукты, холст, сукно – все своё. Свой портной, да еще не один, свои сапожники, столяры, кузнецы.

Торжество затянулось. Гости разъехались через два дня, позже к вечеру. В усадьбе стало непривычно тихо.

Прохладный ветерок притягивал. Аннушка вышла в сад и присела на скамеечку. Она мучилась головными болями, и больше всего ей нужно было вспомнить: кто она? и откуда?. Иногда проблескивали скудные воспоминания в которых яркое солнце свидетельствовало о счастливых днях, но она мучилась. Предложение Алексея Алексеевича спеть ее очень сильно встряхнуло, она неосознано, как будто ей это было привычно, откликнулась и без тени сомнения пошла петь. Откуда, где, в каких уголках скрывались таинственные воспоминания, как их разбудить? Это было не то, что она ожидала, но, наверно, и это хорошо. Во всяком случае, она понимала, что, возможно, память может проснуться в самый неожиданный момент, как в этот раз. Однако страх душевного состояния не позволял ей проникнуть в свои укромные уголки, она как будто боялась этого, но в то же время очень желала скорейшего разрешения возникшей проблемы.

Тимофей Васильевич, стоя в тени деревьев, тайно наблюдал за девушкой и ничем не выдавал своего присутствия.

Все обольстительней и привлекательней Аннушка выглядела день ото дня для Тимофея Васильевича. И действительно, все в ней было прекрасно: нежный цвет лица, густые волосы, чудные зеленые глаза. Последние покою не давали барину.

Разумом он понимал, ценил Анастасию Серафимовну, но сердце его стремилось к девушке, сейчас сидящей неподалеку от него.

В лунном свете она смотрелась нереально красивой, словно фея, спустившаяся по листве. Его мучал вопрос: – действовать или подождать, – но более не считая необходимым выдерживать паузу, он осторожно подошел к Анне. Она, слегка встрепенувшись, слабо улыбнулась ему.

– Позвольте, Анна, составлю вам компанию. Надеюсь, вы не против?

– Нет. Пожалуйста, присаживайтесь.

– Как вам нравится у нас? – спросил Тимофей Васильевич.

– Замечательный праздник устроила Анастасия Серафимовна. Если она угодила вам, то я очень рада за вас.

– Да, Анастасия Серафимовна, как всегда, идеальна. Но я спрашивал вас о другом. Все ли хорошо, Анна?

– Да, я вам очень благодарна и, право, не знаю, как выразить это.

– Не стоит. Главное, вы не торопитесь. Мы понимаем, что ситуация не – простая, и доктор доволен вами. Он считает, все придет в норму. То есть я хотел сказать, вы все вспомните.

– Надеюсь.

Так они сидели молча. Анна ушла в своих мыслях далеко за пределы усадьбы. А вот Тимофей Васильевич наслаждался ее присутствием. Он давно признался себе, что не может равнодушно относиться к таинственной гостье, но всячески пытался подавить в себе это чувство.

Сверчки заиграли свою песенку, легкий ветерок шуршал травой и умиротворение настигло пару, сидящую в саду. Так могло продолжаться долго, только Анна вдруг почувствовала неловкость, сидя рядом с женатым мужчиной.

Она встала, извинилась и пошла в дом.

Тимофей Васильевич еще долго, словно во сне, продолжал сидеть не шевелясь. Уже начало рассветать, а он как будто не мог очнуться от ее чар. Прокричали петухи, забрезжил рассвет, и вдруг облако исчезло, перед ним распахнулась светлая, как праздник, вся в солнечных лучах, причина его бытия. В сердце его закралось тайное желание. Он знал, что не сможет совладать с собой в ее присутствии; перед глазами его, против всякой воли, воображение рисовало непристойные картинки. Но он был абсолютно уверен в своих желаниях. Оставалось дождаться только подходящего момента.

Глава 5

Анна только что встала. Чуть приоткрыв дверь, она услышала голоса дворовых. Разговор шел о ней, и это остановило ее попытку выйти из комнаты.