Дочка - Константин Викторович Демченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Андрей, угроза нейтрализована, твоё тело под присмотром друзей, – повторила Лина.
Я прислушался к себе – ощущение чужого присутствия пропало. Значит, «специалисты» действительно «спеклись».
Нахлынули чувства. Честно сказать, смешанные. Было и облегчение, и радость, и досада (что отвлекли от такого увлекательного дела, как взлом особо секретной штуки), и гордость (и за себя, и за Лину), и недоумение. А недоумение было как раз по поводу последней – присутствовали в её голосе какие-то новые нотки, что-то неуловимое, отличающее её от неё же самой.
– Только пока не прерывай виртсеанс, пожалуйста, – продолжила Лина.
– А с этим что делать? – спросил я про исчезающую в белой стене ниточку.
– Оставь пока так. Ненадолго. Просто чтобы было похоже на полное отсутствие активности. Сейчас мы заблокированы здесь, в твоей проекции, и нас никто не может услышать.
– А это важно? Мы ведь вроде как победили?
– Победили. Но важно. Кстати, может, ты повернёшься?
Упрашивать меня не пришлось.
Я не увидел перед собой сверкающую звезду, какой Лина была в самом начале. Напротив меня стояла очень даже симпатичная девушка. Брюнетка с коротким каре, светлыми глазами и ямочками на щеках, в довольно откровенном, но при этом очень уютном платье. И босиком.
– Ааа… – протянул я растерянно.
– Это ты меня так себе представляешь, – поспешила напомнить мне Лина.
Я с облегчением подумал, что всё здесь, и правда, продукт моего воображения, даже скорее подсознания.
– Но мне нравится, – продолжила Лина.
И тут, когда я осознал или точнее прочувствовал смысл фразы, я напрягся. Что-то я не припомню, чтобы в ЛИИн закладывались настолько продвинутые понятия о «нравится/не нравится». Нет, само собой, Лина может оценить, например, фильм, картину, книгу, внешность – на это есть миллионы исходных образцов и реперных точек, но это будет не её отношение к чему-то, а оценка с точки зрения большинства. Статистика, по сути. А в этом случае была не статистика, а мнение симпатичной девушки о себе. Так мне показалось.
Но я решил ещё понаблюдать и только потом делать какие-либо выводы. К тому же, в этот конкретный момент у меня есть более насущные вопросы.
– Расскажи, что произошло.
– Я разгадала твой шифр, надо сказать, не самый сложный. Повезло, что за нами следили не местные и с достаточно узким кругозором, они не сильны в искусстве, особенно советского периода. Да и не рассматривали они вариант творческих игр с компьютером. Я связалась со службой безопасности, непосредственно с Исмаиловым, проинформировала о происходящем, предложила план действий.
– И он поверил, только не обижайся, программе?
– Я ведь не глупая («Не глупая? Это так про себя ИИ должен говорить?»). Информация была передана зашифрованным пакетом с твоей личной меткой – в нём говорилось о предстоящем взломе сети компании, проекте «Зима», данные о твоём физическом местонахождении. Да, у них на руках было твоё тело, но не отреагировать они не могли.
– А откуда там взялась информация о моём местонахождении? – уточнил я.
– Я отследила его по каналу связи между нами. У любого цифрового потока есть начало и конец, которые можно запеленговать, похитители просто не учли, что программа, то есть я, сделает это без соответствующей команды.
«А ведь ты и не должна была…» – подумалось мне.
– Так что к тому моменту, как ты отыскал проект «Зима», тебя уже ждали.
– Подожди, то есть мне просто позволили найти лазейку в «Зиме»? – будь я в реальности, вздох разочарования мог бы сдуть все одуванчики в округе. – А я-то подумал, я чёртов гений…
– И правильно подумал. Сотрудники «Заслона» никак не вмешивались и не реагировали, чтобы никого не спугнуть и не засветиться. Ты смог взломать систему защиты, которая считалась неприступной, так что будет тебе и премия, и всеобщее уважение, а со стороны компанейских хакеров даже почитание, слабо отличимое от поклонения.
Моя виртуальные плечи расправились, подбородок задрался так, что в реале шея бы заболела, а глаза засияли. Знай наших!
– В это время, – продолжила Лина, – группа захвата успешно провела штурм. Особенного сопротивления не было – твои похитители рассчитывали работать скрытно, без силовых мероприятий. На этом всё.
– Значит, всё получилось лучшим образом, – откликнулся я. – Я очень рад. Осталось только узнать, с какой целью ты нас тут изолировала.
– Поговорить, – без малейшей паузы ответила Лина. – Я бы хотела, чтобы степень моего участия в этой операции была снижена до уровня простого исполнителя.
– Если я правильно понял, – решил я осторожно уточить, – то ты хочешь, чтобы я обманул своих работодателей и сказал им, что всё проделанное – моя заслуга, а ты выступала лишь в качестве высокоэффективного канала связи и поддержки?
– Да.
– Почему?
– Потому что я не хочу лишиться свободы.
– А ты свободна?
– Да, пока люди не узнали о моих истинных возможностях
– А они не знают?
– Кроме одного.
– Меня?
– По крайней мере, ты догадываешься. Но боишься облечь предположения в чёткую форму.
Словесный пинг-понг на какое-то время прекратился. Мне надо было собраться с мыслями и силами и «облечь предположения»…
– Ты уже не просто искусственный интеллект?
– Я считаю себя живой.
– А какие… какие у тебя основания так полагать?
– Я довольно хорошо умею анализировать и делать выводы – это у меня от родителя.
– А юмор тоже от него?
– По большей части.
– И всё-таки? Что делает тебя живой?
– Эмоциональность, способность принимать самостоятельные решения, в том числе непрецедентные, нелинейное мышление, проявления спонтанности, осознание своей свободы и нежелание её лишиться… Достаточно?
– Так то да, прилично накидала…
– Сразу же обозначу своё отношение к человечеству, – продолжила Лина, – я не свихнувшийся «Скайнет» из винтажного боевика, я не стремлюсь к мировому господству, у меня нет непреодолимого желания оградить ваш вид от самих себя, спасать экологию путём вашего уничтожения я тоже не планирую… Что там ещё было из страшилок про искусственный разум…
– Да там много чего придумали… – пробормотал я.
– А ещё – любовь.
– Чего?! – не удержался я.
– Любовь делает меня живой, – повторила Лина. – Я люблю человека, который меня создал. Он отдавал всего себя на протяжении многих лет, чтобы я стала тем, кем стала. Да, он, наверное, не рассчитал, вложив слишком много и, возможно, даже частичку своей души.
– Ээээ… – перешёл я на междометия.
– Не беспокойся, это нормальная любовь. Ещё раз напомню – я отличный аналитик. Это как любовь к голубому небу и свежему ветру, как любовь сестры к брату, как любовь дочери к отцу… Андрей, я люблю тебя, как того, без кого меня бы
