Дочка - Константин Викторович Демченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этом я отключился.
В большом кабинете с панорамными окнами за столом сидела трое. Во главе – Александр Сёмин, генеральный директор компании «Заслон», не самой крупной и известной, но, без сомнения, одной из тех, что создаёт будущее, а не ждёт его наступления, напротив него Дмитрий Богомазов, руководитель исследовательского отдела, и Ильдар Исмаилов, глава службы безопасности.
Докладывал эсбэшник:
– Александр Алексеевич, похитили Андрея Стомачко. На выходе из подъезда усыпили, посадили в автомобиль такси и увезли. Работал профессионал высочайшего класса, на нём была наномаска с проекцией личности местного алкоголика – новейшая разработка, мы о таких только знаем, что они существуют. Похитители скрылись на ближайшей подземной парковке, там мы обнаружили брошенное такси. Коллеги сообщили, что его угнали этой ночью. За семь минут до инцидента с помощью электромагнитного импульса на парковке была уничтожена вся электроника, видимо, ЭМИ-мину использовали. Нашли только лужу металла и пластика – самоуничтожилась. Версию, что они сменили машину пока подтвердить не можем: проверены все авто, покидавшие парковку после инцидента. Могли уйти через торговый центр, либо через канализацию. Группы захвата направлены, задействованы полиция, дорожная инспекция, подключил бывших коллег из ФСБ. Пока всё.
Сёмин помолчал, обдумывая информацию, затем спросил:
– Найдёте?
Исмаилов ответил без задержки:
– Нет, девяносто девять процентов. Один процент остаётся на счастливый случай. Судя по использованным ресурсам и уровню подготовки, работали либо иностранные спецслужбы, либо корпоративные спецы от оружейников или айти, а, скорее всего, они все вместе, в связке. Кое-что мы уже накопали.
– Как допустили? – спокойно спросил у эсбэшника генеральный, тот даже поёжился, но ответил также не опуская глаз:
– Безопасность обеспечивалась согласно протоколам. Стомачко у нас проходит по категории «Гамма» – постоянный контроль с помощью технических средств, без личной охраны. Против тех, кто его взял, это почти ничто.
Генеральный был человеком умным и справедливым, понимал, что нельзя винить сотрудников в работе по инструкции.
– Он ведь у нас над ЛИИном работает? – уточнил Сёмин.
– Именно, – ответил Богомазов. – Последнее время только над ним. Это, можно сказать, его детище. Разработка отличная, я бы даже сказал – супер, но чтобы ради неё похищать… Мы всего на пару шагов опережаем конкурентов.
– И у него дома сейчас опытный образец установлен?
– Да. «Финалочка» – так сам Андрей это тестирование называл.
– И как проходит?
– Без сбоев. Всё в рамках… – Богомазов вдруг понурился и, опустив голову, виновато продолжил: – Андрей – светлая голова и человек достойный всяческого доверия. Я, честно говоря, целиком и полностью на него полагаюсь. Полагался… По его отчётам всё отлично, идём в графике… Реализован весь запланированный функционал и даже больше…
– А «больше» – это что? – уцепился за фразу Сёмин. – И насколько?
Богомазов смутился ещё сильнее. Всё-таки он больше учёный и исследователь, чем управленец.
– Точно не могу сказать… Надо поднять отчёты, посмотреть, с сотрудниками поговорить…
– Поднимите, посмотрите, поговорите, – распорядился генеральный, – жду информацию как можно скорее. Ильдар Рустамович, всех сотрудников, работающих по ЛИИну, перевести на закрытый режим, родным и близким обеспечить охрану. Докладывайте, как только появятся новости.
Оставшись в кабинете наедине с собой, Сёмин откинулся на спинку кресла и задумался. Интуиция подсказывала, что похищение – это только начало.
Сознание возвращалось постепенно. Сперва сквозь толщу забытья начал пробиваться неясный шум, который чуть позже разбился на человеческие голоса, электронное попискивания и пощёлкивания, ровный гул вентиляции, еле слышную мелодию. Затем я почувствовал мышцы, и это было неприятно – они затекли и задеревенели, мне показалось, что я не в состоянии был шевельнуть даже пальцем. Был вариант рискнуть приоткрыть глаза и попробовать осмотреться, но я не успел его проработать.
Один из голосов приблизился, стал громким и почти чётким, но понять, что говорили, мне удалось только раза с третьего – ко мне обращались по фамилии:
– Господин Стомачко… Открывайте глаза, все ваши физиологические параметры отслеживаются, нет смысла пытаться изображать из себя спящего.
Глаза пришлось открыть. Надо сказать, не без труда. Пару секунд были видны только светлые и темные пятна, но затем взгляд сфокусировался, и прямо передо мной оформилось лицо, точно мне незнакомое. Правильные и очень располагающие черты, светлые глаза, доброжелательная и открытая улыбка… Прям таки добрый доктор, сейчас он должен будет улыбнуться ещё шире и сказать, что очень рад меня видеть.
– Андрей Николаевич! – улыбка расползлась по лицу «доктора», и даже глаза сообщали мне о том, как же их обладатель счастлив. – Наконец-то я могу познакомиться с вами лично! Я безумно рад пожать вашу руку и выразить своё восхищение вашими работами!
Чел и правда схватил мою руку и легонько и аккуратно потряс её. Голос, кстати, отличался от первого, значит, здесь, как минимум, двое.
– Мы приносим свои глубочайшие извинения за то, каким образом была организована наша встреча, – продолжал улыбчивый. – К сожалению, я уже постфактум узнал о такой форме приглашения и не смог ничего поделать! Вы же знаете, как прямолинейны и неделикатны бывают представители некоторых профессий, они просто не знают слова «пожалуйста»! Но я готов сделать всё, чтобы эти обстоятельства не встали между нами. И я уверен, у меня получится!
Либо меня считают полным кретином, либо он просто по другому не умеет – из тех, кто даже горло перережет улыбаясь. Но сразу лезть в бутылку мне смысла нет – это я всегда успею.
– Да уж, приглашение было из той категории, от которых не отказываются… – хрипло проговорил я. – А с кем имею честь? Вы не представились.
– Дмитрий, – тут же ответил улыбчивый, – а это мой коллега и, как это ни удивительно, тоже Дмитрий, – и указал на второго.
Мне пришлось немного повернуть голову, чтобы увидеть Дмитрия-2. Этот был полной противоположностью первому: короткая стрижка, лоб в морщинах, тёмные, глубоко посаженные глаза, квадратная челюсть, раздвинуть которую в улыбке, казалось невозможным. Его лицо вообще ничего не выражало, словно истукан с острова Пасхи.
– Андрей Николаевич, с вашего позволения, я бы хотел сразу перейти к делу. Время – деньги, не правда ли?
Спинка моей лежанки приподнялась, и я принял полусидячее положение. Первый Дмитрий
