Осенние перепела - Нагиб Махфуз

Иса улыбнулся.

— Ну, конечно… Ты даже не подозреваешь, а ведь я еще мальчишкой был влюблен в тебя. Только мой покойный отец знал об этом. Однажды он даже видел, как я поцеловал тебя.

— Нет, этого не было! — воскликнула Сальва.

— Нет было… Только то был невинный поцелуй, ведь мы были детьми. Отец сказал тогда: «Будь достоин ее, и ты женишься на ней когда-нибудь». Я спросил, что значит быть достойным тебя? Он ответил, что главное — это добиться расположения твоей матери. Ей нужно от будущего жениха ее дочери не богатство — она достаточно богата сама, а положение в обществе и успех в жизни… Многих удивляла моя быстрая карьера. Но никто, ни один человек не догадывался о том, что в действительности двигало мною.

Сальва слушала, кокетливо улыбаясь. Она была явно польщена.

— И вот теперь, — продолжал Иса, — состоялась наша помолвка. А за ней скрывается история долгой любви. Правда, только с моей стороны…

Устремив взгляд куда-то в сторону, Сальва прошептала:

— Не думай так, пожалуйста…

Он нежно обнял ее и вдруг порывисто прижался губами к тонким губам возлюбленной. В этот момент он даже сам поверил в придуманную им историю долгой и безответной любви. Впрочем, не такая уж беда, если даже он немного присочинил… Ведь это от чистого сердца. Во всяком случае, сейчас он действительно любит ее всей душой…

Конечно, если быть откровенным, и у Сальвы есть недостатки. Например, она совершенно беспомощна в житейских делах и не может шагу ступить без своей матери. Даже когда он находится рядом, она то и дело бросает тревожные взгляды на Сусанну-ханум, словно взывая о помощи. Иногда это просто раздражает…

— Твоя любовь — бесценный клад для меня, — воскликнул Иса. — Знаешь, как мне хотелось понравиться тебе, когда я в первый раз пришел к вам!

— А я уже до того видела твой портрет в газетах. И о твоих успехах на политическом поприще мне тоже было известно…

Иса рассмеялся довольный.

— Интересно, какие у тебя политические взгляды? — шутливо спросил он. — Лично я сторонник полицейских дубинок, одиночных камер и увольнений с работы для смутьянов. А ты какого мнения?

— Папа говорит, что…

— Меня не интересует мнение твоего отца, я заранее знаю, что он скажет. А ты разве ничем не интересуешься, кроме музыки и книг о путешествиях? Отныне ты должна готовить себя к роли жены политического деятеля, политического деятеля в полном смысле этого слова…

В комнату вошла Сусанна-ханум. При ее появлении Иса встал. Подойдя к нему, она торжественным тоном заявила:

— Мы подумали… Пусть будет, как ты хочешь…

— Спасибо, спасибо, — радостно поблагодарил Иса. Усевшись, он продолжал: — Значит, наша свадьба состоится в августе? Чудесно! Сразу же после свадьбы поедем путешествовать в Европу…

Он посмотрел на Сальву. Она ответила счастливой улыбкой. В комнате становилось темно — солнце почти скрылось за горизонтом.

— А я рассказал Сальве о том, как давно влюблен в нее, — вдруг заявил Иса.

Сусанна-ханум удивленно подняла брови. Затем, как бы предупреждая дочь, сказала:

— Не верь всему, что он говорит, Сальва! Помни, что твой жених — политик, а уж я хорошо знаю этих политиков!

Все засмеялись.

6

Это случилось утром 23 июля 1952 года[7]. Иса завтракал, когда радио неожиданно прервало свои обычные передачи. В эфире прозвучало обращение армии к народу…

В первый момент он был настолько ошеломлен, что никак не мог постигнуть сути только что услышанного сообщения. Вскочив со стула, он подбежал к приемнику, лихорадочно облизывая вдруг пересохшие губы.

Вновь прозвучали чеканные и вместе с тем поразительные фразы. Их смысл постепенно доходил до сознания, вызывая растущее удивление.

Некоторое время Иса невидящим взглядом смотрел вокруг, словно человек, неожиданно ослепленный ярким светом после долгого пребывания в темноте. «Что все это означает? — спрашивал он сам себя. — Что же случилось?..»

Войдя в гостиную, он присел на тахту рядом с матерью.

— Очень серьезные известия, — сказал он. — Армия выступила против короля.

Старушка вопрошающе подняла на него близорукие глаза. Чувствовалось, что слова сына с трудом доходят до нее.

— Это что же?.. Как во времена Араби-паши[8]?

Боже праведный! Как же он сам не додумался до этого! Да… Кажется, он слишком разволновался.

— Да, да, конечно, как во времена Араби-паши, — пробормотал Иса.

— Ну и что теперь будет, война? — В ее голосе прозвучала тревога.

В самом деле… Что теперь будет? У кого узнать? И время сейчас такое, когда в Каире нет никого, кто бы мог хоть что-нибудь сообщить ему — все выехали на дачи. Он и сам остался в столице лишь потому, что решил отложить свой отпуск, чтобы использовать его для свадебного путешествия за границу.

— Вовсе нет, — наконец ответил он матери, — просто у армии свои требования, которые, конечно, будут удовлетворены. Вот, пожалуй, и все…

В тот же день Иса выехал в Александрию. Именно в Александрии, на этом фешенебельном курорте, находился король, когда армия бросила ему свой дерзкий вызов. Стоя у окна вагона и глядя на однообразный пустынный пейзаж, Иса напряженно думал. Тиран, безусловно, заслужил эту пощечину. Пусть же ему воздастся сполна за все содеянное. Что и говорить, закономерная расплата за ошибки и глупости… Но кто стоит во главе движения? А партия? Какова ее роль во всем этом?..

Временами Ису окрыляла надежда. Но чаще его охватывало недоброе предчувствие грядущей беды.

Прибыв в Александрию, он поспешил на виллу своего старого знакомого по партии — Халима-паши. Одетый в легкий шелковый костюм с ярко-красной розой в петлице пиджака, тот встретил его в саду. На плетеном столике перед Халимом-пашой стояла пустая кружка из-под пива. На дне еще пузырилась густая пена.

Между ними завязалась беседа. Лениво щуря глаза, паша произнес:

— Забудь свое предположение о требованиях армии. Движение гораздо шире, чем кажется. Требования армии сегодня можно удовлетворить, а назавтра повесить зачинщиков. Нет, милостивый государь! На этот раз ничего подобного не произойдет. Сейчас трудно что-либо предвидеть…

— Неужели вашему превосходительству ничего не известно?

— Уж очень быстро развиваются события. Всего лишь час назад на этом самом месте передо мной сидел мистер Гедвин — английский журналист. Он утверждал, что с королем все кончено…

Минуту длилось молчание. Иса первым нарушил его:

— А как наша партия? Имеет ли она отношение к движению?

— Ни в чем нельзя быть уверенным. Кто эти офицеры, стоящие во главе? Ты их знаешь? Не забывай кроме того, что все руководящие деятели партии сейчас находятся за границей.

— А может быть, их поездки как раз и предприняты в связи с этим движением…

Паша скептически усмехнулся.

— Все может быть, кто знает… — едва слышно проговорил он.

Они обменялись еще несколькими малозначительными фразами. Вскоре Иса распрощался. Он уходил от паши еще более встревоженный. Остановив встречное такси, он поехал на дачу Али-бека…

Али-бек раскачивался в бамбуковом кресле-качалке. За последнее время он сильно сдал: глубокие морщины изрезали высокий лоб, глаза, потеряв былую живость, смотрели мрачно, без обычного высокомерия, на лице — усталость, недовольство. Вместе с ним в комнате сидели Сусанна-ханум и Сальва.

Увидев Ису, Али-бек поднялся навстречу и нетерпеливо спросил:

— Ну, что у тебя?

Все замерли в напряженном ожидании.

— С королем покончено… — проговорил Иса, с трудом переводя дух и пытаясь сохранить внешнее спокойствие.

В глазах Али-бека погас последний огонек. Некоторое время он сидел молча, тупо глядя в окно на неспокойное море. Затем спросил:

— Ну, а ты… То есть, все ваши… Одобряете вы это?

Стараясь скрыть нарастающее чувство мучительной тревоги и растерянности, Иса уверенно сказал:

— Каждый знает, король всегда был нашим врагом…

Али-бек выпрямился в кресле.

— Разве твоя партия имеет отношение к тому, что произошло?

О, Иса дорого дал бы за то, чтобы иметь возможность ответить утвердительно под этими устремленными на него взглядами!

— Мне ничего об этом не известно, — сказал он, пытаясь скрыть царившее в душе отчаяние.

— Но тебе бы следовало знать…

— Кого бы я ни встречал в последние дни, никто ничего не знает. А лидеры наши, как вам известно, за границей.

Али-бек тяжело вздохнул.

— Да, видно, Араби-паша ничему нас не научил. Но ничего… Англичане скоро покажут нам…

— Что-нибудь известно на этот счет? — с тревогой спросил Иса.

В разговор вмешалась Сусанна-ханум:

— Может быть, нам лучше уехать в деревню?

Али-бек недовольно махнул рукой: