Я не выйду за варвара (СИ) - Вишневецкая Мирослава

— Сорочку снимите с нее, она вся мокрая — сказал и они кинулись выполнять приказ.

А я тем временем поднял лежавший на полу кинжал и отошел к столу ополоснуть пересохшее горло бокалом вина. Но не успел и глоток сделать, как услышал за спиной:

— А-аа!! — хором закричали служанки

Я быстро обернулся чуть не уронив стакан. Фу-х, ничего критичного не случилось. Герцогиня всего лишь сидела и угрожала служанкам огромной статуэткой грифона, которая еще минуту назад спокойно стояла на прикроватном столике. Женщины столпились вокруг моей будущей жены и боялись подойти к ней, чтобы она их не ударила. Девушка очевидно не собиралась никого к себе подпускать. Аж стражники ворвались в покои от визга служанок. Но я показал им жестом, что все в порядке и они вышли.

Я подошел к причине всеобщего беспокойства и попытался отобрать несчастную металлическую птицу из рук герцогини. Но она и на меня стала размахивать творением неизвестного мне ремесленника.

Святые Бескрайнего Севера, как я же я устал.

— Пошли вон! — рявкнул я на прислугу и они сию же секунду испарились из покоев.

Впервые в глазах девушки я увидел что-то кроме ненависти и презрения. Кажется, это был страх. Ну что ж, Анна Аврора, ты сама меня вынудила. Я без особых усилий вырвал из рук герцогини статуэтку грифона и принялся стягивать с нее промокшую от пота ночную сорочку. Она отчаянно сопротивлялась, но я боялся ей сделать больно, а тем более что-то ненароком сломать. Ей в ближайшее время под венец со мной идти и рожать наследников рода Хангвул. Не хватало ей опять заболеть в этой промокшей от пота сорочке, поэтому я просто разорвал ее.

Скрежет ткани, смешанный с девичьим сдавленным криком, больно резанул не только по ушам, но и по сердцу. Молодец, Витторио. Теперь она тебя не только ненавидит и презирает, но еще и боится. Как ты собрался получить от нее наследников с императорской кровью, если она не будет готова делить с тобой ложе? Такой себе способ наладить отношения. Силой ее брать что ли?

Не успел я закончить начатое, как в дверь кто-то постучал и не дожидаясь моего разрешения, нагло ворвался в покои герцогини.

— Ваше Высочество! — услышал я знакомый голос. Он принадлежал генералу Рольфу. — Ой, прости, я не вовремя, — извинился мужчина и отвернулся спиной ко мне и полуобнаженной Анне Авроре.

Боже мой, что подумает обо мне мой генерал. Уверен, он будет держать язык за зубами но все же…

— Что случилось Рольф? — спросил я, догадываясь, что он ответит.

— Ваш отец, Верховный Эрл Бескрайнего Севера, император Империи Священного Грифона Вальф Хангвул, скончался.

Я нервно сглотнул. Вот оно как… У Анны Авроры и моего отца словно была одна жизнь на двоих. И он отказался от нее в пользу герцогини. Она очнулась, а он уснул навсегда. Теперь я ни за что не дам ей умереть!!

— Я понял Рольф, подготовь все для молитвы. Я скоро приду. — сипло произнес я. Мне казалось, еще немного, и я сорвусь на крик.

Генерал покинул покои и мы с герцогиней снова остались одни. Я был зол на нее. Теперь я уже не церемонился. Я просто окончательно разодрал остатки ночной рубашки и не взирая на все ее слабые протесты натянул сухую сорочку

После я вышел из покоев и приказал служанкам, чтобы те сильнее разожгли камин и накормили ее. Пусть только попробует что-то оставить на тарелке.

— Скажите ей, что если она откажется есть, то я сам ее накормлю! — прокричал я и прислуга практически полностью вжалась в стеночку.

Молитва у тела моего усопшего отца прошла без инцидентов. Ну почти. Только младший брат задержался минут на двадцать. Тщеславный подлец! Он всегда был таким. Никакой дисциплины! Опоздать даже на посмертную молитву к собственному отцу!

Я с тяжелым сердцем повторял слова, произносимые священником. И с каждым я ощущал все больший груз ответственности свалившийся на меня. Малый Совет и мы с братом с ритуальными атрибутами в руках стояли вокруг кровати покойного и отпевал. Завтра на Большом Совете я должен буду унаследовать власть и… я даже знаю, кто будет против и вызовет меня на смертельный поединок. Джордж — мой младший брат.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Да простит меня мой отец, Верховный Эрл Вальф, но на его посмертной молитве я думал нем, и не о том как он вознесется в небеса. Я думал о нордорийском народе, о своих поданных, о будущем империи и…. О ней.

Я продолжал витать в своих мыслях, даже выходя из его покоев, что даже не сразу услышал, как тревожно обращается ко мне мой оружейник, подбежавший минуту назад.

— Ваше Высочество! Ваше Высочество! Ваше Высочество, Вы слышите меня?

— А? Да. Что случилось?

— Ее Светлость Анна Аврора пропала, — сказал он, — почти все стражники и служанки убиты, некоторые чудом выжили.

— Как пропала?! Что значит убиты?! — закричал я и роскошная ваза Эльратского дворца, не выдержав напряженной обстановки, быстро ретировалась на пол, громогласно объявив об окончании своего существования.

— Кто это сделал? Не могла ж она сама справится с пятью служанками и четырьмя стражниками?! Она же даже стоять без поддержки не сможет! У нее появилась отдышка от размахивания одной только несчастной статуэтки! — кричал я не в силах сдержать гнев.

Мы с братом и Малым Советом кинулись в покои Герцогини.

Моя будущая жена не могла это сделать. Герцогиня всего лишь юная девушка. Я знаю какого это убивать. Сделать это в первый раз очень непросто. Даже когда речь идет о противнике на поле боя. Не говоря уже о девятерых людях за раз. Она ненавидела меня, как возглавлявшего вражескую армию, но не простых людей. Их бы она точно не решилась убить.

Анна Аврора, куда же ты делась…

Глава 5. Рассвет

Витторио:

Мы ворвались в покои принцессы, как ураган, будто бы это что-то могло поменять, но увы. Там нас встретил лишь металлический терпкий запах крови и мертвые тела служанок и стражников. Трое, которым удалось выжить, уже были в лазарете. Они потеряли много крови, поэтому шансы, что они придут в себя и скажут хотя бы что-то близились к нулю.

Алые брызги были повсюду: на мягких пурпурных креслах, которые валялись на полу, как напоминание о схватке; на светлых столиках и тумбочках, с которых были скинуты предметы; на портретах неведомых мне людей, молчаливых свидетелей произошедшего; на всем, что только можно было найти в этой комнате. Особенно в глаза бросались капли кровь на белоснежных стенах, покрытых вычурными вензелями и лепнинами, особенно у потолка. Кстати, даже на нем были пятна. Вещи в вокруг разбросаны: посуда разбита, ее содержимое на полу. Там же валяется кочерга для растопки печи, которой видимо пыталась защищаться убитая служанка. Все говорило о том, что здесь точно орудовали какие-то звери.

Я с 13 лет участвовал в сражениях, поэтому меня абсолютно не тронуло это зрелище. И только тогда, когда мои глаза упали на кровать герцогини и заметили там пятна крови, мое сердце больно ударило по ребрам, еще бы чуть чуть и оно бы проломило не только их, но и мой нагрудный панцирь. В этот момент мне едва ли не в первые со дня смерти матери стало страшно. Ком в горле мешал глотать воздух, воображение рисовало самые, что ни есть страшные картины. Мне очень хотелось верить, что это не ее кровь, ну или по крайней мере ранение ее не угрожает жизни.

У кровати валялась статуэтку грифона, которой еще час назад Анна Аврора грозно размахивала передо мной. Значит она сопротивлялась. Что ж, остается надеяться, что хотя бы одного из них она точно хорошенько огрела. Это было бы по крайней мере справедливо. А то что это все мне, да мне. Я между прочим о ней забочусь, в отличии от них.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кстати о них, эти звери могут все еще оставаться где-то рядом, в стенах замка. Это означало, что в опасности не только Анна Аврора, но и другие. Хотя кому я вру, я в большей опасности, чем кто-либо здесь. Ведь именно я наследник своего отца и именно меня постараются убить Эльратские партизаны или шпионы других государств. Ни те, ни другие не готовы так просто отдать мне трон. И я не готов. Если я потеряю его, то для нордорийцев это будет означать лишь одно — конец. Их начнут публично казнить, как бунтовщиков, отберут титулы и дома. Продадут на невольничьи рынки, превратят в прислугу и рабов. Смерть будет их лучшим исходом.