Ад и Рай Евы (СИ) - "Госпожа Энн"

Мы ехали достаточно долго, город успели полностью укутать сумерки. Я совершенно не понимала, куда мы едем, но по нарастающему внутреннему напряжению догадывалась, что мы уже близко. Клуб находился в зелёной зоне, но это не помешало нам проехать вглубь парка, где мы и остановились прямо перед четырёхэтажным чёрным зданием в стиле модерн.

Сердце билось так, что стучало в висках, и мне казалось, этот звук слышат все вокруг. В голове шумело, и я не успевала за течением времени. Крис вышла из машины, не дожидаясь, пока Макс откроет ей дверь, а я же не могла пошевелиться, не могла отвести взгляд от этого чёрного кубического здания, испещрённого ядовито-красными неоновыми линиями. Я даже не была уверена, есть ли там окна — только кромешная чернота покоилась среди старых деревьев.

Макс не спешил подходить к двери, чтобы выпустить меня. Я только потом поняла, почему он меня не торопил. Он ждал. Так же как ждала и я, сама того не зная. «Он тоже ждет», — услышала я голос Макса прямо над ухом, хоть он и стоял возле Кристины и что-то ей говорил.

Тянуть больше было нельзя. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, я вышла из машины, нечаянно громко хлопнув за собой дверцей. Макс оглянулся на меня, а Кристина уже быстрым шагом направлялась в клуб. Ей было не до меня. Любимка ждал её там, а кто ждал меня? Почему мне показалось тогда, что мы поменялись ролями? Что это она — взрослая и должна присматривать за мной, такой наивной, юной и неопытной? Но её уже поглотила чёрная дверь в ярко-красную хаотичную полоску. И я осталась одна.

Но нет же! Не одна! И я сделала то, чего раньше не делала никогда, как бы сложно мне не было. Я попросила.

— Макс.

В этом одном слове, в одном имени было всё, что я чувствовала: страх, паника, отчаяние, незащищенность. Одна, абсолютно нагая и безоружная, среди пылающего ада, я просила о помощи неизвестно кого.

Но внешне всё было так: я стояла, сжимала обеими руками серебристый клатч, придерживая ним воздушный подол платья, и старалась унять дрожь в ногах. И смотрела на чёрные туфли Макса, приближавшегося ко мне широкими шагами.

— Евангелина.

Я ненавидела своё полное имя. Оно было безумным, как та золотая принцесса в детской книжке. Но когда я его слышала, то словно находила твёрдое дно под ногами в мутной реке. Это произошло и сейчас. Собравшись, я посмотрела Максу в глаза. Они больше не были васильковыми, но в них не было и проблесков огня. В сумраке быстро наступающей ночи они стали полностью чёрными, матовыми, поглощавшими свет.

— Я скажу тебе это один единственный раз. И ты должна это запомнить, понять и принять.

Пауза. Моё сердце остановилось, шелест листьев в парке прекратился, музыка из клуба не доносилась, ни один проблеск жизни не пробивался к нам. Секунда стала вечностью, а вечность — секундой.

— Он никогда не причинит тебе вред.

========== Глава 4. 29.06.18 Здравствуй и прощай ==========

Память — штука коварная. Ты можешь забыть имя своей первой учительницы или друзей по младшим классам, а можешь помнить какую-то дурацкую фразу, услышанную в пять лет, всю свою жизнь. Почему память так избирательна? Я не знаю ответа. Когда я поняла, что яркие, прекрасные, волнующие события сносит волной повседневности точно так же, как и рутинные дела, я стала максимально подробно вести дневник. Потому что мне было бы горько забыть первую встречу с лучшим другом, или первое свидание, или первый поцелуй, но помнить, например, что мне сказала учительница, когда я пришла в школу с ярким маникюром.

Но в этом Макс оказался прав. Я запомнила. Запомнила так хорошо, что и сейчас, спустя годы, ясно вижу его матовые чёрные глаза. И слышу эту фразу. Откуда-то из глубины моего естества она будет звучать ещё очень и очень долго. И тогда я снова оказываюсь там, в тёмном старом парке, окутанная пьянящим запахом июньской ночи. Запахом молодости и жизни.

Мне больше не было страшно. Всё безумие того дня сорвал резкий порыв ветра, наскочивший на старые дубы и липы. Ночь ожила, и, хоть я всегда больше любила солнечный свет и как-то подсознательно ощущала, что именно он даёт мне силы жить, в тот момент меня до краёв залило упоительной волной юности и свежести. Я словно стала на несколько лет моложе, безрассуднее и смелее. Встряхнув локонами, так тщательно уложенными Кристиной, я с вызовом посмотрела на Макса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Так мы идём?

Макс, как и я, умел общаться без слов. С очаровательной улыбкой искусителя он протянул руку. Но не для того, чтобы я оперлась на неё — а это было бы очень кстати, потому что подлые, но красивые босоножки могли подложить свинью в виде вывихнутой лодыжки — а для того, чтобы указать на дверь клуба. Ну что ж, я дама негордая, пройдусь и сама. До клуба оставалось метров десять — достаточно много, если идти на каблуках, к тому же я не спешила, чтобы не споткнуться в полутьме — но я ещё ничего не заметила. Шумел ветер в листве, слышалась энергичная музыка, алел неон на чёрных стенах клуба…

К входу вела дорожка, вымощенная широкими плоскими камнями. Вдоль неё не было фонарей, и свет падал только от двух ламп по обе стороны двери. Лампы тоже были кроваво-красными, и света от них не хватало. Поэтому я всё-таки споткнулась, несильно, но этого было достаточно, чтобы сбить мою гордую походку. Лишь на пару секунд я отвела взгляд от крыльца.

— Всё нормально? — уточнил Макс, идущий рядом со мной, наверное, слишком медленно для него, но уж ничего не поделать. Задание у него такое было: меня сопровождать.

— Да, спасибо.

У меня ничего не болело, я даже не особо неуклюже споткнулась, просто зацепилась каблуком, так что продолжила решительно шагать дальше. Ведь и так задержались! А Крис уже давно внутри, наверное, уже и любимку своего нашла.

Я не успела развить свою мысль. В кровавом свете ламп на высоком крыльце, таком же чёрном, как и сам клуб, стоял мужчина. Фигура была точно мужская, но вот возраст я не могла понять даже примерно. Ещё в воскресенье я была в баре и хорошо помнила этот обманчивый эффект клубного освещения, пронизывающего ночную тьму. Порой человека и не узнаешь потом на улице ни в темноте, ни при свете дня. Здесь же освещение было ещё хуже. Но меня снова подхватили качели этого безумного знания, даже не предчувствия, а уверенности. Я даже не оглядывалась на Макса. Он шёл рядом, как мой охранник — высокий чёрный силуэт, ставший моей тенью.

Мужчина на крыльце был в рубашке, ослепительную белизну которой заливало алым светом. Цветом крови и жгучего огня. Он показался мне ненормально огромным, как снежная гора. Это было странное ощущение, потому что он не казался ни толстым, ни качком. Просто большим. Я подошла к ступенькам, начинавшимся далеко от двери, и стала смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться, а когда наконец-то поднялась по чёрным скользким ступенькам, то возле двери уже никого не было.

— Что-то не так? — с насмешкой уточнил Макс, когда я остановилась как вкопанная возле чёрно-красной двери. Я глубоко и возмущённо вздохнула, стараясь сдержаться. Но тот терпко-горький запах заполнил меня, как порой бывает, если случайно попадешь в облако сигаретного дыма, и я, сорвавшись, выплюнула Максу в лицо:

— Я не знаю, что здесь происходит. И не особо хочу знать. Так что прекращайте всё это.

На лице Макса ничего не изменилось, по нему так же бродили красные отблески фонарей, делая его похожим на кровожадного вампира.

— Нас уже заждались. Так что поговорим потом. Если захочешь, конечно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Конечно, блин, поговорим! Что это за человек, появляющийся и исчезающий без малейшего звука? Нет, ну здесь слышно музыку и всё такое, но всё же?..

Пока мы были снаружи, я удивлялась, где все люди. Обычно возле баров происходил какой-то движ. Кто-то приходил-уходил, просто выходил подышать, пообщаться, покурить. Но не здесь. Припаркованных машин прямо возле клуба я не заметила, возможно, они стояли где-то поодаль. Никто не входил и не выходил, не считая того мужчины в белой рубашке.