Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя - Игорь Синицин

— Ну, если согласен, то будем тебя оформлять!

Я что-то промямлил в ответ, и он исчез за двустворчатой дверью, откуда уже доносился нестройный гул нескольких голосов.

Через другую дверь в комнату вошел Женя Калгин, верный адъютант Андропова, который иногда возил меня за эти три года на встречи с Юрием Владимировичем.

— Поздравляю! — сердечно сказал он. Затем провел меня тем же путем к внутреннему подъезду, усадил в ту же машину и вывез назад к академии. Меня распирала радость, но я ни с кем ею не поделился, опасаясь сглазить несделанное еще дело. Самый длинный день в моей жизни продолжился…

Я не знал, сколько времени — дней или недель — будет тянуться оформление на новую должность и закончится ли оно благополучно для меня. Передо мной стоял пример двух-трех моих друзей по академии прошлого и нынешнего выпусков, вот так же начавших оформляться на весьма ответственные посты в Москве, но из-за анонимок вынужденных покинуть столицу, вернуться в свои обкомы, хотя и с приличным повышением. Как я понял, в академии никто не знал о предложении Андропова мне, так что каверз с этой стороны можно было не опасаться.

Тем не менее я принялся вспоминать, какая цепь случайностей привела меня к запоздалому поступлению в академию и встрече с Юрием Владимировичем в сентябре 1970-го.

«Очевидно, — думал я, — все началось с моей долгосрочной командировки в Швецию, куда я прибыл заместителем заведующего бюро АПН в Стокгольме в июле 1962 года. До этого, поступив на штатную работу редактора отдела стран Северной Европы Совинформбюро в сентябре 1956 года, я успел в 1960-м поработать семь месяцев в Финляндии в качестве редактора представительства СИБа в этой стране».

За громким со времен Великой Отечественной войны названием Советское информбюро, от имени которого шли в посольства иностранных государств в Москве, на радио и в газеты ежедневные сводки с фронтов Великой Отечественной войны, которые своим потрясающим голосом зачитывал по радио Юрий Левитан: «От Советского информбюро!..» — к концу 50-х годов скрывалась маломощная контора внешнеполитической пропаганды. Но изначально Совинформбюро, по мысли Сталина и Молотова, было создано как «хитрое» ведомство в системе Министерства иностранных дел, в задачи которого входило оказание постоянного пропагандистского давления на союзников СССР по антигитлеровской коалиции, в результате которого увеличивались бы поставки Советам военной техники, военных материалов, продовольствия и медикаментов. О значении, которое ему придавал Сталин, ясно говорил тот факт, что первым начальником Совинформбюро он назначил своего тогдашнего любимца, секретаря ЦК и Московского комитета ВКП(б) Щербакова. Затем, чтобы усилить сталинскую пропаганду среди американских евреев, Щербакова убрали из СИБа и начальником Совинформбюро был назначен заместитель наркома иностранных дел СССР Соломон Лозовский. Ему доверили сбор пожертвований еврейской общины США, направляемых на восстановление разрушенных немцами западных районов Советского Союза. В помощь Совинформбюро создали еще Еврейский антифашистский комитет, руководителем которого Сталин поставил гениального режиссера и актера Соломона Михоэлса.

Блеск Совинформбюро в первые годы холодной войны несколько потускнел, а в конце 40-х — начале 50-х годов, когда по СССР прокатились сталинские антисемитские кампании, и вовсе сошел на нет. В 1956 году, когда я пришел на штатную работу редактора в СИБе, мало кто слышал о нем не только среди читателей советской прессы, но и в широких журналистских кругах. Тем не менее государственная машина под названием СИБ исправно готовила и посылала за рубеж, в десятки стран мира, где к тому времени были открыты представительства Совинформбюро или «под крышей» советских посольств получили дипломатические должности представители СИБа, материалы советской и коммунистической пропаганды.

Занимался этим делом и я. Отдел стран Северной Европы, куда меня взяли на работу после нескольких моих очерков и репортажей, сделанных за предыдущий год, когда я числился внештатным автором отдела, направлял пропагандистские и журналистские материалы в прессу Финляндии, Швеции, Норвегии, Дании и даже маленькой Исландии. Считалось большим достижением, особенно молодого редактора, заказать, отредактировать и выпустить в свет литературный материал — статью, очерк, комментарий или интервью какого-либо именитого автора. Моя карьера в Совинформбюро началась с того, что я созвонился первым из СИБа после выхода в свет повести «Оттепель» с ее автором, выдающимся писателем Ильей Григорьевичем Эренбургом, и заказал ему статью на любую тему по его усмотрению.

Старый боевой конь советской пропаганды Эренбург неожиданно откликнулся, и через день, к изумлению всего отдела Северной Европы, курьер принес мне «от самого Эренбурга!» двухстраничный материал о свободах, и в частности свободе творчества, в Советском Союзе. Такая свобода действительно появилась на некоторое, но весьма короткое время, в самом начале «оттепели» в СССР. Редактировать в этом материале Ильи Григорьевича практически было нечего, но я по глупости, замешенной на идеологии недавно пройденных в высшей школе истории ВКП(б), диамата и истмата, нашел в статье Эренбурга, в одном из предложений, такое выражение: «…теперь у нас в Советском Союзе — свобода».

Я тут же позвонил сгоряча Илье Григорьевичу домой, застал его за работой и после самых нижайших извинений попросил у маэстро разрешения снять в его статье слово «теперь». «Ни в коем случае! — довольно резко ответил Илья Григорьевич, а потом, более милостивым тоном, добавил: — Через несколько лет, молодой человек, вы поймете, что это слово — ключевое в моем сегодняшнем комментарии. Ради этого слова я и написал вам материал… Через несколько лет ситуация со свободой творчества может измениться…»

Он как в воду глядел… Естественно, я сохранил в тексте Эренбурга слово «теперь» и до сих пор примериваю его к проблеме якобы «отсутствия цензуры» в нашем государстве.

Илья Эренбург был со времен войны почетным автором Советского информбюро. Но не всегда редакторам удавалось получить от него хоть малюсенький материал. Этот его краткий комментарий, выпущенный нашим отделом, был взят для «веерной рассылки» во все территориальные редакции СИБа.

Конечно, в первую очередь его опубликовала пресса Северной Европы, где особенно любили Илью Григорьевича за его участие в борьбе против фашизма в Испании, за его публицистику и огромный вклад в послевоенную борьбу за мир. Затем прошли публикации его материала и в других странах, в том числе и почти всех зарубежных изданиях Совинформбюро.