Затерянные в океане - Майкл Морпурго

Стелла лежит на моей койке вся насупленная. Может, из-за того, что ей на Рождество ничего не перепало. Я дал ей кусочек бабушкиного пудинга, но она только понюхала и нос отвернула. В общем, я её понимаю.

Я сегодня видел парус другой яхты. Мы кричали «с Рождеством!» и махали, а у Стеллы чуть голова не оторвалась от лая. Но та яхта была слишком далеко. И когда парус скрылся из виду, море вдруг сделалось странно пустынное.

В этот вечер мама выиграла в шахматы. Она ведёт, 21:20. Папа сказал, он ей поддавался в честь Рождества. Они немного подразнили друг дружку насчёт шахмат. Это они только вид делают, что им всё равно, а так-то каждый мечтает победить.

1 января

Снова Африка! Кейптаун. Столовая гора. И в этот раз мы не проходим мимо – мы делаем остановку. Мама с папой мне вчера об этом сказали. Раньше они не хотели говорить, потому что не знали: вдруг мы по деньгам не потянем. Но мы вроде тянем. Поэтому мы тут задержимся на пару недель, а может, даже и наподольше. Мы увидим слонов и львов на воле. Вообще не верится. Родителям, по-моему, тоже. Они, когда мне сказали, сами смеялись и радовались, как дети малые. Дома я их такими не видел. А тут они только и знают, что друг дружке улыбаются.

У мамы в желудке какие-то спазмы. Папа говорит ей, чтобы показалась врачу в Кейптауне, а она не хочет. Наверняка это всё фасоль из банок. Хорошо хоть она уже заканчивается. Но плохо, что на ужин у нас сардины. Фу-у-у!

7 февраля

Мы уже проделали сотни миль по Индийскому океану, а тут такое. Стелла, вообще-то, не выходит на палубу, если хоть самую чуточку штормит. Не знаю, чего её туда понесло. Что на неё вдруг нашло. Мы все были заняты. Папа на камбузе что-то делал, мама стояла у штурвала. Я учился навигации – как раз снимал показания с секстанта. Тут я смотрю: Стелла стоит на носу. И вдруг – раз! – больше не стоит.

Тревогу «человек за бортом» мы сто раз отрабатывали с Биллом-Прилипалой в Те-Соленте. Указывай и кричи. Всё время кричи. Всё время указывай. Поворот против ветра. Быстро спускай паруса. Заводи двигатель. Когда папа спустил грот и стаксель[8], мы уже вовсю мчались к Стелле. Я указывал и кричал. Стелла гребла лапами как ненормальная, старалась удержаться на страшных зелёных волнах. Папа наклонился через борт и потянулся к ней, но он не надел спасательный жилет, и мама просто чуть с ума не сходила. Она попробовала подойти поближе и помедленнее, но тут как раз Стеллу накрыло волной. Пришлось поворачивать и делать второй заход. Я не переставал кричать и указывать.

Мы сделали три захода, и всё впустую. То мы шли слишком быстро, то до Стеллы было не достать. А она уже устала. Еле-еле гребла. Ещё чуть-чуть – и она пойдёт ко дну. У нас оставался последний шанс. И в этот раз у нас получилось подойти близко, чтобы папа смог дотянуться и ухватить Стеллу. И мы все трое как давай тащить её – кто за шкирку, кто за хвост. И вытащили. Папа мне сказал тогда: «Молодец, Мартышкин», а мама ему сказала, чтобы он никогда-никогда не смел больше ходить без спасательного жилета. И ещё много чего сказала. Но в ответ папа её обнял, и она заплакала. А Стелла как ни в чём не бывало отряхнулась и убежала вниз.

С тех пор мама установила строгое правило: Стелла Артуа ни в какую погоду не выходит на палубу без спасательного жилета. У неё должен быть жилет, как у нас у всех. И пускай папа его смастерит.

Я до сих пор вижу во сне слонов из Южной Африки. Мне так понравилось, какие они неторопливые и задумчивые. И какие у них мудрые слезящиеся глаза. А ещё я так и вижу этих важных жирафов, как они смотрят на меня сверху вниз. И львёнок – он спал с кончиком львицыного хвоста в зубах. Я тогда много чего нарисовал и вот смотрю на эти рисунки и вспоминаю. Солнце в Африке большое-большое, красное-красное.

А впереди Австралия. Кенгуру, поссумы и вомбаты. Дядя Джон нас встретит в Перте[9]. Я видел дядю Джона на фотографиях, но мы с ним ещё не встречались. Папа вечером сказал, что дядя Джон нам не родной дядя, а дальний родственник.

– Ну о-о-очень дальний, – ответила мама, и они с папой оба засмеялись.

Я сначала не понял, чего это они, но потом на вахте я ещё подумал, и до меня дошло.

Звёзды такие яркие, и Стелла спасена. Сегодня счастливый день. Самый счастливый в моей жизни.

3 апреля

Перт, Австралия. До сегодняшнего дня перед нами был только пустынный океан – и так от самой Африки. Мне всё больше и больше это нравится, когда есть только мы, «Пегги Сью» и море. Нам всем, по-моему, так нравится. Но зато, когда вдали показывается суша, мы просто скачем от радости. Когда мы в первый раз увидели Австралию, мы все втроём обнялись и запрыгали. Как если бы мы вообще первыми её открыли. Стелла Артуа на нас лаяла, как на психов чокнутых, а мы и были чокнутые психи. Мы проделали путь от Англии до самой Австралии. Это же половина кругосветки! И мы сами справились, никто нам не помогал.

У мамы снова эти её спазмы в желудке. Ей точно надо к врачу. Она обещала нам, что в Австралии, честное слово, покажется доктору. Вот посмотрим, как она своё честное слово сдержит.

28 мая

Мы снова в море. А до этого полтора месяца прогостили у дяди Джона. Мы думали, поживём в Перте несколько деньков, но дядя Джон сказал, раз уж мы проделали такой путь в Австралию, то надо посмотреть её как следует. И мы жили с его семьёй на огроменной ферме. Там у него миллион овец. И лошадей тьма-тьмущая. Я ездил верхом с моими двоюродными сёстрами, Бет и Лизой. Одной семь, другой восемь, но они уже ездят на лошади будь здоров! Они звали меня Мики. Когда мы уезжали, обе собирались за меня замуж. А пока что мы решили переписываться.

Я как-то видел тут тигровую змею. Дядя Джон сказал, если бы я на такую наступил, мог бы и умереть от её укуса. Он ещё мне велел остерегаться в ванной чёрных