Кафедра странников - Вадим Панов

— Давайте споем во славу великого фюрера какую-нибудь песню?! — Копыто окончательно развезло, и бойцы отчаянно пытались стянуть уйбуя со стола. — Я могу сплясать…

— Чего скривился, тренер? — Уйбуй Булыжник опустил пустой стакан на грязную столешницу и подозрительно покосился на сидящего рядом Напильника Гнилича. — Не в то горло пошло?

— Да за этого хмыря даже пить неохота, топор тебе в зубы, — прохрипел Напильник. Он оглянулся и, еще более понизив голос, добавил: — Урод одноглазый.

В целях безопасности Красные Шапки обычно употребляли виски в окружении бойцов родной десятки, но кредитоспособность подчиненных уйбуя Напильника в последнее время упала почти до нуля, а потому они расползлись по «Средству от перхоти», садясь на хвост к более состоятельным соплеменникам.

— Опасные слова, тренер, — протянул Булыжник. — Адназначна опасные.

— Наверно, виски паленый, — предположил Отвертка, один из подчиненных Дурича. — Вот ему по шарам и дало.

— Виски добрый, — не согласился Булыжник, щедро разливая по стаканам очередную бутылку «бима». — Ты, Напильник, наверное, в последнее время самогоном баловался. А это адназначна опасно.

Десятка Дуричей обидно расхохоталась. Гнилич поморщился — но не отказываться же из-за гордости от дармовой выпивки? — а потому, пробормотав: «Здоровья, топор вам всем в зубы», ловко принял огненную воду на грудь.

— Хорошо, что весна началась, — порадовался Отвертка, почесываясь спиной о стену. — А то холодно.

С тех пор как Красные Шапки лишились густой шерсти по всему телу, зима вызывала у них резкую антипатию.

— Местная весна что? Не весна, а сплошное недоразумение. Вот я слышал, будто в Западных лесах когда-то весны были куда приятнее… — И романтично настроенный Булыжник принялся пересказывать соратникам давно надоевшие байки о легендарном фатерлянде Красных Шапок. Напильник же, в ожидании очередного тоста, подпер кулаками подбородок и уставился на малюсенькое, забранное толстыми решетками окно. На его душе скребли кошки.

Когда-то, несколько лет назад. Напильник считался особо доверенным уйбуем Сабли, фюрера клана Гниличей, и даже всерьез рассчитывал перерезать горло благодетелю и занять его место, но история с Вестником спутала честолюбивые планы. Сабля откинул копыта без помощи верноподданных, затем Кувалда Шибзич грохнул Секиру Дурича, возглавил семью и первым же указом ликвидировал титул фюрера клана, здраво рассудив, что политические конкуренты ему ни к чему. Великий Дом Людь отнесся к нововведениям благосклонно: постоянные междоусобицы дикарей давно надоели зеленоглазым красавицам, но жизнь уйбуев потеряла смысл — путь наверх был заказан, и это удручающе действовало на варварскую гордость.

— За Западные леса!

— За Родину! — рассеянно согласился Напильник, поднимая стакан.

— За нашу великую Родину!

Очередная порция «бима» слегка разогнала горестный туман в голове Гнилича. Напильник задумчиво поковырялся между зубами длинным желтым ногтем, слизнул с него найденные остатки закуски и пробурчал:

— Конечно, легко быть щедрым, топор тебе в зубы, когда от сибирских бабок карманы пухнут!

Все знали, что шустрый Булыжник ухитрился подрядиться к шасам, убедив Торговую Гильдию, что лучших сторожей для затерянного в окрестностях Омска склада не подберешь. Поскольку на этом перевалочном пункте шасы хранили исключительно несъедобный крупнотоннажный груз, легко поддающийся учету и абсолютно не приспособленный для растаскивания, основатели Торговой Гильдии согласились, и десятка Дуричей целых полгода благоденствовала в тайге, уничтожая местных комаров пропитанной алкоголем красношапочной кровью. А по возвращении в лоно цивилизации целых три недели вызывала удивление сородичей необычайной кредитоспособностью.

— Не, — протянул размякший от романтизма Булыжник, — сибирские бабки мы уже давно оприходовали, адназначна. — Уйбуй причмокнул, вспоминая пышную оргию, устроенную десяткой после возвращения из Омска, — Я думал снова к шасам подрядиться, да ребята пока отказались. Мы тута заработали. И много.

— На чем? — оживился Напильник — Ограбили кого? Скажи кого? Я не сдам, топор тебе в зубы! Честно, не сдам.

За донос на неблагонадежных полагалась небольшая премия, которая позволила бы Гниличу рассчитаться с наиболее горящими долгами.

— Да никого мы не грабили! — Булыжник оттолкнул завалившегося на стол Отвертку и свистнул бармену, требуя очередную бутылку виски. — Мы чисто техно… технологиями занимались. Чисто политическими, адназначна.

— Чего? — вытаращил глаза Напильник. — Это как?

В зале загрохотал неформальный гимн Красных Шапок:

Я мог бы выпить море,Я мог бы стать другим,Вечно молодым,Вечно пьяным…

Кабак ревел любимую песню в едином порыве. Не пытаясь перекричать соплеменников. Булыжник склонился к Гниличу и радостно зашептал:

— Да смех, блин! Там в Зюзино челы муниципального советника выбирают. Шесть штук кандидатов, адназначна! Все челы поголовно, но один — чисто свой чувак, мы его палатки уже пять лет бомбим, а он теперь хочет властью стать, в натуре. Ну, типа, чтобы палаток больше понатыкать.

— Это понятно, топор тебе в зубы, — перебил собутыльника нетерпеливый Напильник. — Бабки тут при чем? Откуда бабки-то?

— Так я и говорю, тренер, политические технологии адназначна! Тот чувак, который свой, приходит к нам и говорит: пацаны, сделайте так, чтобы электорат конкурента невзлюбил. Мы, в натуре, не поняли сначала, вроде тебя были, темные, чо, говорим, ругаешься тута? А он — настырный малый, чисто тренер, вам, говорит, надо пару моих палаток бомбануть, потом, значит, пару подъездов краской облить и стекла побить, адназначна. А потом чисто заявиться туда и сказать, что если челы не станут голосовать за того, типа, за конкурента, то мы их ваше закопаем.

— Сильно, — оценил Напильник.

— А я говорю! Мы, короче, бабло у него взяли, палатки его бомбанули, подъезды изгадили, сказали челам, что просил, а потом подумали: пацан этот, в натуре, свой, надо помочь ему дополнительно. И сделали мы его конкуренту черный пиар.

— А это как? — заинтересовался тёмный Гнилич.

— Ну, эта технология тебе известна, — ухмыльнулся Булыжник. — Конкурент, типа, в больнице теперь валяется, к другим э… кандидатам человская полиция охрану приставила, а пацан нам еще денег дал, чтобы мы больше в Зюзино не светились пока.

— Кудряво, — завистливо засопел Напильник.

— Мозги, Гнилич, мозги. — Булыжник покровительственно похлопал уйбуя по плечу. — Пусть идиоты всякие по Сибири мотаются, мы, блин, на выборах больше заработаем. Я уже все изучил — челы это дело очень даже любят, чуть не каждый месяц где-нибудь кого-нибудь выбирают. — На стол легла засаленная листовка «Выборы муниципального советника района Чертаново». — Понял, тренер?