Львиный след на снегу - Таня Белозерцева

был магический выброс перепуганного Гарри… Ну да, попробуйте не испугаться, когда на тебя прет оскаленная смерть, с нереально острых клыков капает желтая пена, и рычит ещё, рычит!

Потом, правда, вивисекторы при вскрытии дохлой собаки найдут свою версию и успокоят общественность, скажут, что псина склеила ласты от кровоизлияния в мозг, и руками разведут, мол, вовремя это случилось, не успела детишек покусать.

То, что он волшебник, Гарри знал с пеленок, мама-то была хоть и урывками в его жизни, но была и кое-что сумела втолковать малышу, поглощала излишки его сырой магии, после научила направлять её от себя, например, на розовые кусты тёти Петуньи, дескать, поверь, цветам ничего не будет. Так что неприятностей Дурслям Гарри и не доставлял особенно, к семи годам он уже вполне сносно управлялся со своей магией и умел контролировать её.

Мамино «предательство» огорчило его, но не сломило. Гарри привык к тому, что мама у него вроде и есть, и в то же время её как бы и нет.

С течением времени, после целого года без единого письма от мамы, Гарри смирился с мыслью о том, что она, возможно, погибла. Ведь письма перестали приходить, а ему некому стало писать. Именно тогда Гарри задумался об отце. Спросил Петунью:

— А где мой папа живет? Можно ему позвонить или написать?

— Не знаю, Гарри, — тётя выключила плиту и повернулась к племяннику. — Позвонить ему нельзя, он волшебник, и телефона в его доме нет, а написать… как раз нам нечем, совы нет, чтобы ему письмо отправить. Была бы у них голубиная почта, но и тогда не всё так просто, ведь голуби летят обычно в голубятню.

— Совы живут в лесу, но иногда залетают и в поселки поохотиться возле амбаров или конюшен… — задумался Гарри. — Тётя Петунья, а давай к мистеру Эмберу съездим, он фермер, и у него большое хозяйство. Его сын в школе рассказывал, что им совы мешают спать — гремят и ухают так громко.

— Чем гремят? — удивилась Петунья.

— Ведрами, — поднял брови Гарри. — Сами-то они бесшумно летают, но мышка, крыса или хорек среди садового инвентаря прячутся и спасаются, так что когда сова их ловит, то невольно всё опрокидывает, вот всё и падает, и гремит-грохочет.

— Какой ты у меня умный! — Петунья восхищенно взлохматила волосы племяннику и вздохнула. — Не получится, Гарри. На фермах охотятся обычные совы, такие письма не отнесут, а, скорей всего, потеряют где-нибудь в лесу, растреплют и размочат. У колдунов волшебные птицы служат, специальные совы-письмоносцы.

— Жаль… — приуныл Гарри, опустив голову, принялся ковырять пальцем микроскопическую дырочку на скатерти, пытаясь её расширить и увеличить. Петунья осторожно спросила:

— А чего ты вдруг про отца вспомнил?

— Ну, я подумал… — Гарри вздохнул. — Раз мамы теперь нет, то обо мне дальше, наверное, папа должен позаботиться, да?

— Вообще-то у тебя есть мы, — как можно мягче попыталась перенаправить упаднический настрой мальчика Петунья. Она его понимала: ребёнок внезапно почувствовал себя осиротевшим: пока была мама — всё было в порядке, но теперь, когда её не стало, малышу стало неуютно от осознания того, что он, возможно, полный сирота. Весомая причина для расстройства.

— Я знаю, — Гарри выжал из себя жалкую улыбку.

Лили Поттер объявили без вести пропавшей, потому что скелет всё же опознали родственники, это была некая Дебора Мэйфильд, пропавшая в Кении двумя годами ранее. Ну, Гарри и Дурслям от этого стало ненамного легче, теперь их терзала неизвестность и страх напрасного ожидания: вот ждешь-ждешь кого-то, а потом вдруг выяснится, что зря ждали — человек давно мертв…

Петунья после некоторых колебаний решила рискнуть: одела восьмилетнего племянника потеплее, собралась сама, и на пригородной электричке отправились в Лондон, доехали до Чаринг Кинг Кросс и, сойдя на нужной станции, пошли по цеховым улицам, при этом Петунья взяла Гарри за руку и попросила поискать старинную вывеску бара «Дырявый котел». Гарри послушно завертел головой, высматривая требуемое. Наконец увидел и так сильно удивился, что Петунья по дрожи маленькой ладошки в руке поняла — Гарри нашел то, что она просила.

— Где? — наклонившись к мальчику, спросила она.

— Вот, — кивнул Гарри. — Между книжной лавкой и магазином компакт-дисков.

Петунья проследила за его взглядом и тоже увидела узкую черную дверь с продырявленным котлом под козырьком. Благодарно тряхнула Гарри за плечи.

— Отлично! Нам сюда.

Вошли, постояли на пороге, привыкая к полумраку, царившему внутри помещения, довольно неприглядного, кстати — всё в нем было черным: и высокая стойка из мореного дуба, и деревянные панели на стенах, то ли крашеные черной краской, то ли почерневшие от времени, потолок был покрыт копотью, а пол просто грязный — заплеванный и загаженный. Чистюля Петунья едва удержалась от того, чтоб не сбежать отсюда, но, пересилив себя, всё же дошла до стойки, ступая по полу, как кошка по мокрому асфальту. Добравшись до бармена, она с усилием выдавила просьбу открыть им проход в Косой переулок. Бармен смерил её уничижительным взглядом, но просьбу выполнил — провел их за стойку и вывел на задний дворик, где, кроме мусорного бака и чертополоха, ничего не было. Здесь он снова окунул Петунью в ничтожность, облив высокомерным презрением, достал из-за пазухи палочку, ткнул в кирпич и ушел. Глядя, как открывается проход, Гарри напряженно спросил:

— Тётя, а почему он так плохо смотрел на тебя?

Эх… наблюдательный ребёнок. Петунья грустно улыбнулась.

— А мы для волшебников сродни грязи под ногами, нас так и называют даже — магглы.

Гарри нахмурил реденькие бровки, крепенько задумавшись. Потом, придя к какому-то умозаключению, неодобрительно покачал головой. Но свое мнение пока оставил при себе, молча следуя за тётей по косо-кривой улице, заставленной бочками и цистернами и заваленной хламом перед всеми лавчонками.

В магазин «Совы у Илопса» Петунья заходила, как в газовую камеру, прижав к лицу платок. Гарри боязливо прижался к тёте, испуганно глядя на мерцающие во мраке глаза — их было много и все такие… злобные, немигающие, жуткие. Глазастая тьма была полна шорохов и какого-то кислого запаха. Пахло застарелым мелом, пыльным пером и прокисшим молоком. Снова привыкнув к темноте, Петунья с Гарри пробрались почти на ощупь к стойке продавца.

— Здравствуйте, нам нужна почтовая сова, — глухо, сквозь платок проговорила Петунья.

— Таких полный магазин, — флегматично отвечал продавец. — Вам какую: сипуху, болотную, полярную, неясыть или ушастую?

— А как выглядит неясыть? — заинтересовался незнакомым словом маленький мальчик. Продавец оживился.

— О, это очень крупные совы, есть два подвида неясытей: обыкновенная и бородатая. Правда, их не очень охотно покупают из-за их рациона и несколько своеобразного