Пурпурная мумия - Анатолий Днепров

– Так, значит, здесь-то и родилась Пурпурная мумия? – спросил я.

Андров кивнул головой.

– Кстати, я все же не понимаю, почему она пурпурная. Если все так, как вы говорите, она должна быть, так сказать, телесного цвета…

– Об этом на конференции было много споров. Мне кажется правдоподобным объяснение одного физика. Вы знаете, что такое эффект Допплера?

– Это когда длина волны света увеличивается, если источник излучения удаляется от наблюдателя.

– Вот именно. Например, вы можете удаляться с такой колоссальной скоростью, что для неподвижного наблюдателя цвет вашего тела будет казаться красным. Я думаю, что цвет мумии свидетельствует о том, что Антиземля удаляется от нас с колоссальной скоростью…

В это время из-за стеклянной перегородки послышался голос девушки:

– Товарищ Андров, вас к телефону!

Андров покинул меня, а я остался смотреть, как иглы с вытекающей из них пластической массой «рисовали» объемную модель предмета, находящегося на расстоянии десятка тысяч километров. Я старался представить себе волнение ученых, когда эти же иглы рисовали объемное изображение человеческого тела, находящегося на расстоянии, представить которое неспособно сознание.

Андров буквально бросился на меня и сильно дернул за плечо.

– Едемте!

– Куда? – удивился я.

– Обратно и немедленно! В анатомический театр…

Ничего не соображая, я помчался за ним. Мы взлетели вверх на линию гироплана и только здесь остановились.

– Что случилось? – спросил я.

– Когда вы разговаривали со своей женой последний раз?

– То есть…

– Когда вы разговаривали последний раз со своей женой? – повторил он снова вопрос, не сводя с меня своих глубоких черных глаз.

Подлетел гироплан. Андров втащил меня внутрь, затем открыл иллюминатор. Из него подула сильная струя воздуха.

– Берите радиотелефон и немедленно связывайтесь с вашей женой.

Я извлек аппарат из кармана.

– Покажите. Ага, он с ферритовой антенной. Плохо… Впрочем, попробуйте высунуть его слегка в иллюминатор и говорите. Корпус гироплана металлический и охраняет ваш прибор от радиоизлучения.

Прильнув всем телом к иллюминатору, я набрал номер Ленинска. Сердце учащенно билось. В чем дело?

– Ну?

– Не отвечает…

– Попробуйте высунуть аппарат наружу еще больше.

Я снова набрал номер.

– Не отвечает… – сказал я хрипло.

– Давайте я буду держать его на вытянутой руке, а вы слушайте.

Андров взял у меня радиотелефон и высунул в иллюминатор руку по локоть. Но в это время на спуске канатной дороги скорость гироплана резко увеличилась, что-то сильно дернуло, и телефон вырвался у меня из рук.

– Ах, черт! Все погибло!

Мой аппарат сдуло мощным потоком воздуха. От удара о край иллюминатора рука Андрова начала кровоточить чуть-чуть ниже локтя.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. В его глазах я прочитал ужас.

– Что с ней случилось, с моей женой? – наконец прошептал я.

– Не знаю… Сейчас узнаем… Вспомните с точностью до одного дня, сколько лет вашей жене или сколько времени прошло со дня смерти Филлио.

В голове творилось черт знает что, и простая арифметика у меня путалась. Кроме того, я не понимал смысла его требований. Наконец я сказал:

– Моей жене двадцать три года, четыре месяца и шесть дней… Филлио умер три месяца и три дня назад…

– Вы учли високосные годы?

– Нет.

– Хорошо. Давайте это сделаю я. Назовите день, месяц и год рождения… Впрочем, лучше назовите дату смерти Филлио.

Гироплан мягко остановился. Андров за руку поволок меня к выходу, что-то бормоча про себя.

До самой секционной в анатомическом театре мы молчали. Я забыл число и день, в который родилась Майя. Я не помнил, когда умер Филлио.

В коридоре нас встретил какой-то врач, который радостно улыбался. В руках он сжимал большой ком пурпурно-оранжевой пластической массы. Андров приложил указательный палец к губам, но тот не обратил на это никакого внимания.

– Я вас почти поздравляю, почти поздравляю! – воскликнул доктор. – Сейчас нам нужно только установить, от чего умерла наша земная жительница! В отношении Пурпурной мумии все ясно. Смотрите! – Он протянул Андрову комок пластмассы. – Лимфосаркома! Изумительная пластмассовая модель опухоли!

Я попятился назад, охваченный ужасом.

– Что вы говорите?! – воскликнул Андров.

– Ничего особенного. Я удивляюсь, что там, на вашей Антиземле, не могут лечить такую ерунду. Они научились по радио передавать трупы своих жителей, а до лечения опухолей они не додумались! Безобразие.

Доктор скривил пренебрежительную гримасу и повернулся к секционной. Он шел медленно, с достоинством, а я еле передвигал ноги, усиленно думая, что с Майей. Расстояние до Ленинска в пять тысяч километров стало превращаться в космическое. Сердце сжималось…

– В каком возрасте она умерла? Я имею в виду мумию, – спросил Андров.

– Это вам сейчас скажет Кугель. Кстати, я не понимаю, неужели и у нас не смогли вылечить эту женщину? Впрочем, часто новообразования не дают о себе знать до самого последнего момента. Легкое недомогание, и все. Знаете нашу молодежь? Подумаешь, недомогание. Плевать нам на медицину. Вот вам и результат…

Доктор говорил громким и резким голосом, как скверный радиорепродуктор.

Мы вошли в секционную. У мраморного стола сидел пожилой мужчина без халата и делал в тетради какие-то вычисления.

– Кугель, сколько, по-вашему, прожила больная? – спросил наш провожатый. Он указал пальцем на растерзанное чучело из пластмассы.

– Восемь тысяч пятьсот двадцать три с половиной дня. За половину я не ручаюсь, – ответил Кугель, продолжая вычисления.

– Доктор, – обратился к нему Андров, – вот ее муж…

Андров легонько толкнул меня к доктору.

– Муж? Вот этого? – показал он на пурпурные лохмотья из пластмассы. – Замечательно! Он нам и скажет точно день, когда умерла его жена. Вы помните?

В это время я вспомнил совсем другое. Я вспомнил слова французского радиоинженера Сюжи о том, что объемная развертка организма возможна лишь после его смерти. Я вспомнил, что интервал между приемом из космоса бюста Филлио и Пурпурной мумии равнялся трем месяцам… Я также вспомнил, что где-то сейчас, может быть сегодня, исполняется три месяца со дня смерти Филлио…

Доктор повторил вопрос искусственно ласковым тоном, как будто бы обращался к больному. Я отрицательно покачал головой.

– Не помните? Не помните, когда умерла ваша жена? – удивленно спросил доктор.