Шрамы - Вера Холлинс

Я отомщу ему за все, так или иначе.

ГЛАВА 2

Я припарковала свой автомобиль перед особняком из известняка, который теперь стал моим домом, и откинулась на спинку сиденья, закрыв глаза. Мой взгляд упал на каменную статую крылатой женщины перед входом, которая казалась мне такой неуместной. Я представила, как беру молоток и разбиваю её вдребезги, чтобы снять напряжение. Вещь была настолько уродливой, что я бы оказала миру большую услугу, если бы избавилась от неё.

Я отстегнула ремень безопасности и вышла из своего Ford Fiesta. Всё в этом месте казалось мне неправильным. Это было горьким напоминанием о том, что брак моих родителей распался, а мы со Стивеном стали жертвами этого. Статуя символизировала несостоявшиеся клятвы в вечной любви и уважении. Она показала, как легко было произнести слова глубокой любви, а затем растоптать их. Ничто не вечно. Даже самые хорошие времена не могут длиться вечно.

Моя мама сказала, что купила это поместье, потому что хотела, чтобы у нас со Стивеном был нормальный дом. Однако она не учла, что мы со Стивеном мечтали только о нормальной семье. Я бы не назвала нормальным домом огромный особняк, который мы приобрели во время развода. Он был слишком роскошным и вычурным, с девятью спальнями, оранжереей и крытым бассейном. Для моего отца этот особняк был как неоновая вывеска, которая словно говорила: «Я с тобой завязала, отвали».

Конечно, у мамы дела шли намного лучше. Она много работала в своей риэлторской фирме и почти каждую пятницу и почти все выходные проводила со своими друзьями. Но этого нельзя было сказать о нас со Стивеном. Наша жизнь становилась всё хуже.

Я с теплотой вспомнила те времена, когда мы со Стивеном были на вершине мира. Несмотря на разницу в возрасте всего в десять месяцев, люди часто путали нас, принимая за близнецов. И это не удивительно, ведь мы были похожи как две капли воды. Мы всегда были вместе, поддерживая друг друга в трудные моменты. Наши родители даже записали нас в одну и ту же школу в один год.

У нас были одинаковые голубые глаза, нос с небольшой горбинкой, лицо в форме сердечка, которое, по словам Стивена, выглядело на нем слишком женственно. Мы были одного роста, и меня даже прозвали сорванцом из-за моей худощавости. У нас был одинаковый громкий смех и пронзительный голос, а также склонность попадать в неприятности. То время было самым потрясающим периодом в моей жизни, и я люблю его больше всего на свете.

Но затем, три с половиной года назад, в ту ночь на Хэллоуин, произошло нечто, что изменило мою жизнь. Я пошла по пути, который уводил меня всё дальше от того счастливого и нормального человека, каким я была. Вскоре после этого Стивен познакомился с людьми, которые приближали его к тому, кем он стал сегодня. После этих событий наши отношения уже не были прежними.

Я постаралась прогнать эти горькие воспоминания и ещё раз проверила свой телефон на наличие сообщений от Стивена. Однако всё, что я обнаружила, было лишь пустыми словами, и мне было трудно игнорировать внезапный холодок разочарования и страха. Я надеялась, что это не очередная серия «Гудини Стивена».

Я вошла внутрь и отключила систему безопасности, но меня встретила гулкая тишина. В доме было тихо, как в могиле.

— Стивен? — Позвала я, но в ответ не услышала ничего. — Стивен, ты дома? — Спросила я.

Снова тишина. Я почти слышала стрекотание сверчков.

Я снова проверила приложение GPS, но его нигде не было видно. Возможно, он отключил свой телефон, но я была уверена, что он уже удалил приложение, которое я установила на его телефон. Если он снова исчезнет, мне придется использовать свои навыки секретного агента, чтобы его найти.

Мои шаги эхом отражались от мраморного пола, когда я направлялась к парадной лестнице. Просторный холл был украшен хрустальными люстрами, которые стоили целое состояние. На стене над лестничной площадкой висели картины самых известных художников мира. Моя мама была одержима искусством. Кроме того, она любила тратить деньги бездумно, что лишь подтверждало, что зависимость может проявляться в самых разных формах.

Комната Стивена находилась в восточном крыле, рядом с моей, и я направилась туда. Наша мама предпочитала спать в западном крыле, чтобы дать нам немного личного пространства, но я ненавидела эту изоляцию, поскольку она позволяла Стивену без помех употреблять наркотики. Эта свобода разрушала его жизнь с каждым днём, и я понимала, что моих усилий недостаточно, чтобы изменить ситуацию, независимо от того, сколько раз я врывалась в его комнату и выбрасывала его наркотики в унитаз. Мама игнорировала его зависимость до недавнего времени, когда наконец осознала, что его проблема реальна и не исчезнет сама собой. Однако к тому времени было уже слишком поздно. Теперь у неё не было родительской власти над ним.

Я вошла в его комнату без стука, и ожидала увидеть его спящим на кровати или сидящим, сгорбившись, за ноутбуком, но комната была пуста.

— Стивен? — Позвала я.

Я осмотрела неубранную постель и груды грязной одежды, разбросанные по комнате, и сморщила нос от затхлого запаха. Он мог бы использовать свою комнату как газовую камеру — настолько там было плохо.

— Где ты, братишка? — Спросила я.

Его ванная тоже была пуста, и меня охватила паника.

Что, если он пришёл домой только для того, чтобы собрать свои вещи?

Я бросилась к шкафу и распахнула дверцу. Его одежда и чемодан всё ещё были там, что означало, что он не ушел из дома. Пока. Так где же, чёрт возьми, он был?

Я набрала его номер и постучала ногой, когда он переключился на голосовую почту. Это был знакомый сценарий. Если бы я получала по доллару каждый раз, когда он игнорировал мои звонки, я бы разбогатела. Мне стало жаль его будущую жену. Ей нужно было бы обладать стальными нервами, чтобы справиться с ним, особенно учитывая его постоянный пердеж и словесный понос.

— Ответь же, черт возьми! — Я сбросила и позвонила ему снова, с каждым разом все быстрее притопывая ногой. — Ты избегаешь меня, да? Что еще новенького?

Я с силой стукнула по экрану, чтобы завершить звонок.

— Я больше никогда не хочу тебя видеть, и я говорю это серьезно. — Сказал он мне напоследок

Дерьмо. Я ударила кулаком по стене, радуясь боли, пронзившей мою руку. Сегодняшний