Мой смелый граф - Констанс Холл

— Итак? — выгнул он бровь.

— Что “итак”?

— Каким местом вы ушиблись?

— Ушиблась? — Холли немного, помолчала, все еще глядя ему в глаза, а потом сказала: — Я вывихнула лодыжку.

К ним подошел Кип, стуча своей деревянной ногой по мостовой.

— Вы ушиблись, мисс Холли?

— Нет, просто вывихнула лодыжку по собственной глупости. А ты?

— Ни царапины, — гордо отрапортовал Кип. — Я обратил в бегство последнего из троицы. Вряд ли они вернутся. — Он посмотрел на джентльмена. — Спасибо, что помогли, сэр.

— Не за что. Я могу отвезти вас куда-нибудь? — обратился джентльмен к Холли.

— Она еще не нашла себе жилье, — ответил за нее Кип. — Только что сошла с корабля. Я хотел помочь ей нанять кеб, когда на нас напали эти мерзавцы.

— Тогда вы должны поехать вместе со мной, — настаивал джентльмен с решительностью, которая отметала любые возражения.

— Я уже и так причинила вам много хлопот. Просто посадите меня в кеб, а я найду пристанище.

— Совершеннейший вздор. Вы останетесь у меня, пока ваша лодыжка не заживет. Мы не можем позволить вам ковылять по Лондону.

— Она вас не знает, сэр. — Кип окинул его довольно подозрительным взглядом.

— Ее добродетель со мной будет в безопасности. Я — Джон Сент-Джон, граф Аптон.

Холли широко раскрыла глаза.

— Вот уж не думала, что встречусь с членом королевской семьи, едва оказавшись в Лондоне.

— Ну что ж, надеюсь, вы отнесетесь к такому факту с одобрением. А теперь давайте отвезем вас домой. Мой камердинер умеет замечательно лечить растяжение связок.

— Наверное, очень славно иметь камердинера, который умеет врачевать.

— От него много пользы.

— С вами все будет хорошо, мисс Холли? — спросил Кип, недоверчиво глядя на Сент-Джона.

— Ну конечно, — кивнула Холли, чувствуя, что графу можно доверять.

— Тогда я зайду к вам завтра. — Кип посмотрел на лорда Антона с упрямым вызовом в глазах, чтобы граф не вздумал запретить ему навестить Холли.

— Я живу на Парк-лейн, пятнадцать, — сообщил лорд Аптон, с едкой насмешливостью растягивая слова, а потом понес Холли к кебу.

— Мне жаль, что я была не очень внимательна на уроках английского этикета, — заметила Холли. — Как мне к вам обращаться?

— Большая часть моих знакомых зовут меня Джоном. Надеюсь, вы будете звать меня так же.

— Хорошо, лорд Джон.

— “Лорда” можете оставить для принца. Холли улыбнулась:

— Теперь вы надо мной потешаетесь. Я ведь прекрасно помню, как меня учили. — И она проговорила со старомодным английским акцентом: — “К королю всегда обращаются «ваше величество»”.

— Прекрасно. Значит, вы слушали вполуха.

— Да, если не засыпала, но я хорошо помню, что мое особое внимание привлек урок насчет чашки для ополаскивания рук.

— Значит, вы не растеряетесь, если будете обедать с королем?

— Нет, потому что моему любопытству потребовалось выяснить, почему необходимо ополаскивать руки за столом. Мне такой ритуал показался просто напрасной тратой чистых мисок, потому что меня всегда заставляли мыть руки, перед тем как разрешали сесть за стол.

— И как, вы нашли оправдание их существованию? — спросил он, явно забавляясь.

— На самом деле нет, но поскольку мне не нужно было их мыть, мне стало все равно.

Резкие очертания его губ смягчились.

— Значит, вы возражали против работы по дому?

— Да нет, только против мытья посуды. Меня вырастила бабушка, она выступала против рабства и не любила тратить много денег на прислугу. Поэтому мы делали всю работу по дому сами.

— Какую часть Юга вы называете родиной? Я не могу определить ваш акцент.

Холли замолчала, поняв, что наговорила лишнего о своем прошлом. И назвала первое же место, которое пришло ей в голову:

— Я из Чарлстона. — И как ваша фамилия?

— Ки… Кемпбелл, — быстро поправилась Холли. Подняв глаза и увидев, что они подошли к кебу, она облегченно вздохнула.

Джон сказал кебмену свой адрес и открыл дверцу кеба. С осторожностью, удивившей Холли, он усадил ее на сиденье.

В кебе он уселся напротив нее и вытянул свои длинные ноги. Скрестив руки на груди, он устало закрыл глаза.

Холли поняла, что он не склонен к разговору, поэтому больше ничего не сказала и стала осматриваться. В кебе было темно, если не считать тусклого света, проникавшего через оконце. В воздухе стоял застарелый дух сигарного дыма, человеческих тел и въевшийся запах грязи, присущий вещам, которые использовались долго и часто.

Она услышала, как кебмен ругает лошадей, потом кеб неожиданно бросило назад. Холли не ожидала внезапного рывка. Ее швырнуло вперед, и она оказалась на твердых коленях лорда Аптона.

— Проклятый дурень, — тихо обругал он кебмена.

Холли хотелось провалиться сквозь землю. Щеки ее пылали так, словно с нее сдирали кожу. В довершение она остро ощутила чистый, пряный аромат, исходивший от него. Она подняла голову, уставилась на пояс его брюк и выдавила из себя отрывистым шепотом:

— П-прошу прощения.

— Не двигайтесь, — попросил он таким напряженным голосом, словно на шее у него была веревка. — Разрешите мне помочь вам. — Он обхватил ее стан и усадил обратно на ее сиденье. — С вами все в порядке?

— Конечно.

Не в состоянии посмотреть ему в лицо, она уставилась в пол. Начинать светскую беседу было смешно, но молчание казалось ей невыносимым, невыносимо было и чувствовать на себе его взгляд. И она сказала на удивление спокойно:

— Я вижу, в Лондоне кебмены такие же пьяницы, как и везде.

— Я бы с удовольствием свернул ему шею. — Немного помолчав, он спросил: — Какая лодыжка вывихнута?

— Левая, но уже не так больно. — Холли собралась с духом и посмотрела на него. Он исследовал взглядом мыски ее башмаков.

— Нужно бы посмотреть, не сломали ли вы ее. Когда вы сейчас упали, вы могли еще больше ее повредить.

— Право, со мной ничего не случилось.

Он не обратил внимания на ее слова и, протянув руку, поднял ее левую ногу, прежде чем она успела возразить.

— Я не причиню вам боли… — Он немного сдвинул кверху подол ее юбки.

Потом добавил, словно почувствовав ее смущение:

— Я только на минутку. — Держа ее ногу, он снял с нее башмак и обхватил лодыжку пальцами.

Холли надеялась, что он не заметит дырки на пятке ее шелкового чулка. Но прикосновение его пальцев к ее ноге сразу же заставило ее забыть о дырке. Она удивлялась, как осторожно его прикосновение и как удивительно ощущаются его руки, пока он не задел ушибленное место. И тогда она впилась ногтями в руку, чтобы не крикнуть.

— Кости не сломаны. — Он снова надел башмак, потом осторожно поставил ее ногу на пол. — Врача звать не придется.