Все норманны в Восточной Европе в XI веке. Между Скандинавией и Гардарикой - Сергей Александрович Голубев

В Восточной Европе зима более длинная и суровая, но такого внутреннего напряжения ни одно общество никогда не испытывало. Возможно, дело в том, что здесь научились обходиться дарами леса, которыми можно было прокормиться в любой, даже самый голодный год. Больших городов в то время еще не было, а хозяйственному освоению со стороны финно-угров, славян и русов подверглись в основном только территории лесной и лесостепной зон.

В Скандинавии также всегда было много лесов, где водились пригодные для охоты животные, однако почему-то лес никогда не рассматривался здесь как место, которым можно было прокормиться. Охота на лесных зверей играла лишь вспомогательную роль в обеспечении усадьбы продуктами питания, а сбор даров леса никогда не был поставлен на поток, как это имело место в Восточной Европе.

Известно, что в Средние века хлеба в Скандинавии традиционно не хватало, зерно сюда ввозили из других стран (сначала из Англии, затем из Германии). Методы обработки полей на протяжении всего Средневековья оставались большей частью примитивными. Даже еще в XI–XII вв. сохранялось подсечно-огневое земледелие и применение мотыги. Хотя наряду с ними постепенно распространялось двуполье и плуг. Трехпольный севооборот применялся мало. Урожайность была низкой, не достигая уровня сам-третий[31].

Кормов также всегда не хватало. В дождливое лето большая часть скошенного сена пропадала, сгнивая в стогах. Весной отощавших коров порой приходилось выносить на пастбища на руках. Массовый падеж скота был вполне обычным явлением.

Другим бичом для местных жителей была нестабильность получения морских ресурсов. Традиционно значительную долю в местном рационе питания всегда составляла рыба. Как только в неурожайный год рыба не приходила к берегу, а рыбаки раз за разом начинали вытаскивать из воды пустые сети, становилось ясно, что в край снова пришел голод.

В сагах содержится целый ряд упоминаний о жестоких голодовках, вызванных неурожаем и отсутствием рыбы. Во время голода 976 г. из домов выгоняли стариков, обрекая их на верную смерть. В Саге о Гретире говорится о многолетнем голоде в Исландии.

Голод и его угроза – вот она, повседневная и не исчезающая реальность в жизни каждого норманна того времени.

Неизбежно возникавшая потребность в регулировании численности жителей разрешалась здесь посредством узаконенного детоубийства или изгнания из дома «лишних ртов». Новорожденного обычно сразу приносили отцу, и только он один решал, оставить ребенка в семье или нет.

«В те времена в ходу было понятие gravgangsmenn – «люди, обреченные на могилу»: если вольноотпущенник не мог прокормить свое потомство, детей оставляли в открытой могиле; бывший господин вольноотпущенника должен был взять наиболее крепкого из этих несчастных, остальные погибали голодной смертью. Показательно, что, когда в 1000 г. исландцы согласились принять крещение, было специально оговорено сохранение старинного обычая выбрасывать новорожденных»[32].

Отсутствие достаточного количества продуктов питания приводило к тому, что очень многие готовы были «продавать свой меч» кому угодно, лишь бы прокормиться. Пользовались обилием такого рода людей как местные вожди (морские конунги), собирающие из них дружины (фелаги) для грабежа соседей, так и иноземные правители, с удовольствием нанимавшие на службу вооруженные отряды целиком, вместе с вождями.

Внутреннее напряжение, в котором пребывало скандинавское общество, получило свое естественное отражение в местном искусстве. «Звериный стиль» был распространен у многих народов Евразии. Однако здесь он приобрел вполне конкретные особенности, выраженные прежде всего в обилии узлов, которые являются самым распространенным элементом местного орнамента. В узлы сплетается здесь все: веревки, цепи, стебли растений, растения и животные, животные друг с другом. Даже просто отдельно стоящий зверь непременно хочет до предела каким-то неестественным образом изогнуться или же скрестить свои шею, лапы и хвост.

Поэзия скандинавских скальдов имеет довольно однообразную форму, однако же она наполненна множеством так называемых кеннингов, о которых уже говорилось ранее. Судя по всему, это тоже признак определенного внутреннего напряжения, поэтому мы назовем их условно «поэтическими узлами». Здесь не было принято говорить просто: воин, вождь, море, корабль или битва. Не подходили также принятые у многих других народов простые поэтические метафоры. Обязательно следовало выразиться как можно более замороченно, например:

Воин: крушитель бранных рубашек, утешитель ворона, стражник жара прибоя, Фрейр смерча мечей, древо встречи валькирий, ловчий волка приливов, владыка бранных уборов, и др.

Конунг: дробитель золота, страж рати, державный хёвдинг, вяз вепря стяга попутного ветра, даритель дождя ладони, страж рати, дуб битвы и др.

Битва: пир валькирий, стон стали, вьюга мечей, песня копий, гром металла, дротики лязга, распря оружий, ураган Гендуль, буран Одина и др.

Меч: кнут битвы, волк павших, луч сражений, наряд воителя, потомок молота, дракон шлемов, огонь раны, уж кольчуги, палица ратной рубашки и др.

Корабль: конь паруса, дракон моря, волк приливов, олень заливов, бык штевня, парусатый русак, вепрь потока, лодка лужи, конь дров и др.

Море: родина рыб, китовый чертог, воды, долина тюленей, лебединая дорога, луг Ран, дом кормы, пенное поле, влага чаек и др.[33]

Некоторые кеннинги настолько усложнены, что их не могут расшифровать до сих пор.

Несмотря на хорошие голоса, петь норманны совершенно не умели. Напрягая глотки (или, быть может, приводя их в естественное для себя состояние), они просто тянули звуки. Получалось что-то вроде завывания голодных орков. Арабский купец Ибрагим ибн Якуб ат-Тартуши в 965 г. посетил Хедебю, после чего оставил о городе следующие впечатления: «Шлезвиг – очень большой город на внешней оконечности Мирового океана… никогда не слышал я пения более отвратительного, нежели пение шлезвигцев, и то рычание, что исходит из их гортаней, подобно лаю собак»[34].

Календарь скандинавов был несколько своеобразным. Даже просто по выбору измеряемых в нем величин. Многие уже наверное догадались, что счет суток здесь вели вовсе не по дням, а по ночам. Годы же обретали свое значение вовсе не по летам, а по прошедшим зимам. То есть ход времени норманны привыкли измерять не по относительно легкому периоду жизни, а по более тяжелому: темному, холодному и опасному. Именно такое решение подсказывала им окружающая действительность.

Любой народ в достаточно сильной степени характеризует способ казни, к которой они прибегали, наказывая преступников. Не верьте тем, кто уверяет, будто в Скандинавии ворам рубили головы, как это представлено в популярном сериале «Викинги». Традиционный способ лишения жизни здесь – удушение. Только таким способом напряжение тела человека могло достичь своего максимума и реализовать свое «истинное» (с точки зрения норманнов того времени) предназначение. Отрубание головы преступнику приводило к совершенно обратному эффекту – быстрому расслаблению всех мышц его тела – и никак не могло соответствовать местной традиции.

Исключение составляла только казнь колдунов и