Лодейцин - Иван Олейников

Вторгшимся был Цеб. Он напал на команду и уже убил несколько членов экипажа. Полиция поспешила на выручку, но было поздно. Несмотря на отчаянное сопротивление, из экипажа не выжил никто, Цеб убил всех, и это при том, что их было девять человек и двое из них, командир и помощник, были вооружены и успели применить оружие.

Как Цеб пробрался на титан, как проник в рубку, как застал экипаж врасплох и каким оружием пользовался — всё это впоследствии наглухо закрыла цензура. Вскоре после расследования конструкция титанов и процедуры допуска были изменены. Издревле известно, уставы пишутся кровью.

Расправившись с командой, Цеб заблокировал все внешние и внутренние ворота и запер двери. Полицейский отряд пробивался внутрь, а подвернувшийся рядом титан летел к захваченному собрату, чтобы пристыковаться к нему и не дать угнать. Но угон титана не входил в планы Цеба. Вместо этого он проник в медицинский отсек и запустил криокамеры. Они используются для анабиоза.

Через недолгое время полиция ворвалась к Цебу и обнаружила, что он замороженный спит в одной из камер, причем другая, рядом стоящая, разобрана и как-то хитроумно подключена к первой. Цеба взяли на мушку, но разбудить сразу не решились, вызвали инженеров и врачей. После долгого совещания и исследования этой холодильной конструкции специалисты вынесли вердикт: если не хотим его убить, то будем размораживать медленно, поэтапно, займет это недели две. Ясно, что Цеб нужен был живым, поэтому так и сделали. Все две недели держали оцепление, а самого убийцу непрерывно держали на прицеле.

Когда Цеб оттаял, он не делал попыток убежать или на кого-то напасть. Он спокойно дал себя скрутить, его под охраной поместили в клинику и приковали к койке за все конечности. На вопросы он не отвечал, а так как его мозговая болезнь никуда не делась, то ему становилось хуже прямо на глазах. Цебу срочно сделали операцию, и, понятно, теперь разрешения не спросили ни у него, ни у семьи. Провели также и глубокое сканирование и не нашли ничего, что не было бы характерно при его болезни.

Это дикое преступление нанесло страшный удар по репутации высшей власти в целом и президента в частности. Еще больший удар получили медицина и правоохранительная система, которые проглядели и не пресекли. Вдобавок это был чувствительный удар по репутации колонистов, ибо среди жертв были двое из этого сословия. Почему они дали какому-то больному старику убить себя почти голыми руками?

В общем, задело многих. Олимпия была в шоке, родственники рвались устроить самосуд, и полицейские поместили Цеба в пустующей тюрьме, где на него нацепили браслет со снотворным, а компьютеры круглосуточно не сводили с него электронных глаз.

Через несколько дней Цеб полностью выздоровел и предстал перед следствием. Дело велось на самом высоком уровне, лично главным следователем Олимпии Дейком Уоннелом. Но Цеб на допросах молчал как рыба. Молчал без эмоций, без вызова, просто молчал. Можно было и час, и два задавать ему вопросы, он только сидел и смотрел на следователя, не раскрывая рта.

Тут я сделаю небольшое отступление.

Во Втором мире, как вы понимаете, делать особо нечего, и у меня много свободного времени, чтобы смотреть исторические архивы. Видеозаписей, связанных с этим делом сохранилась масса, и я честно посмотрел их все, даже скучные. Интересные куски отсматривал с разных точек. К сожалению, цензура тысячелетней давности коснулась этого дела и кое-что затерла, а современная по каким-то причинам не хочет вытереть обратно. Затерто, в общем-то, немного, суть происходящего понятна, но сам главный герой остался безымянным и безликим. Как я сказал в самом начале, имя Цеб я придумал, чтобы хоть как-то назвать его в этом рассказе.

Его безликость тоже мне не помешала. Дело в том, что, скрывая лица людей, цензура не замыливает их на записях и снимках, она поступает гуманней по отношению к будущим историкам. Записи пропускаются через интеллект Олимпии, и та заменяет оригинальные лица указанных людей на рисованное изображение стандартного усредненного лица, по которому человека нельзя узнать. У рисованных лиц четкие и жирные контуры, резкие черты, они идеально ложаться на форму черепа скрываемого человека. Главное, что рисованное лицо в точности передает эмоции, это не кукольная маска. Естественно, всё нарисовано так, что лицо никак нельзя принять за настоящее, зритель сразу видит, что перед ним цензурная замазка.

Сочетание точных человеческих эмоций и их искусственной прорисовки создает настолько устрашающий эффект, что эти записи не рекомендуется показывать детям и нервным женщинам. Даже собаки и кошки, бывает, дергаются, видя таких чудовищ. Еще надо помнить, что хорошему человеку лицо не замажут, и на экране происходит всякое, так что просмотр этих записей — такое себе удовольствие. Но чего не сделаешь ради исторического исследования.

Именно так скрывалось лицо нашего преступника. До ареста оно выражало все те же эмоции, что выражают лица всех людей в тех же обстоятельствах. А вот после ареста, на допросах и процедурах, когда Цебу не приходилось кого-то из себя изображать, его лицо не выражало вообще ничего. Местами на крупных планах было совсем страшно, у меня мороз ходил по коже, так до конца и не привык.

Итак, Цеб молчал и не шел на контакт с Уоннелом. Следствие быстро разобралось во всём остальном, выявило технику преступления, восстановило его хронологию, и только мотив повис в воздухе. Сами поступки Цеба были изучены досконально, но причина этих поступков совершенно не просматривалась. Убивать людей, чтобы заморозить себя и полежать две недели без сознания? Но ведь разморозят, нельзя же этого не понимать.

Оставалось предполагать лишь чистый приступ кровавого безумия, единственную в своем роде разновидность психоза. Но этот мотив никуда не годился, доктора хором заявили, что болезнь не могла привести к психозу. Безумие, если оно и было, то было независимо от болезни.

Как назло, дополнительных признаков сумасшествия у Цеба не нашли. Он сладко спал, хорошо кушал, все его органы, включая мозг, правильно реагировали на тестовые раздражители. Он лишь молчал, но в его случае молчание нельзя было трактовать как признак сумасшествия, ибо он мог просто затягивать следствие по каким-то своим причинам, то есть поступал рационально.

Оставалась последняя зацепка — давний страх Цеба перед глубоким сканированием. Что с ним было не так? Откуда это недоверие к безопасной и безболезненной процедуре? Провели это сканирование еще раз, но ничего нового не увидели. Тогда решили применить крайнее средство — погружённое сканирование. Это такая промежуточная стадия между глубоким сканированием и переносом. Я ее проходил в свое время,