Мастер и Жаворонок - Бринн Уивер

как и все остальные. Мы справимся с этим. Позаботимся о том, чтобы ничто не связывало тебя с этим местом. Никаких записей. Никаких улик. Скоро все будет так, как будто аварии вообще не было.

— Хорошо, — шепчу я, быстро улыбаясь. Если я надеялась так убедить его в том, что со мной все в порядке, то ничего не вышло. Когда я смотрю в сторону Конора, то вижу, как в его глазах мелькает беспокойство, хотя остальные черты его

лица скрыты маской. Я пытаюсь немного сильнее улыбнуться.

— Несчастный случай, да?

— Все верно, — говорит он со смехом. Потом уходит, чтобы помочь недовольному Темному рыцарю поднять со скал снаряжение для подводного плавания и отнести в машину. И хотя на моем лице блуждает слабая тень улыбки, когда я жду, пока они оба пройдут мимо, чувствую себя очень одинокой.

Недоделанный Бэтмен бросает гидрокостюм в открытый багажник своего винтажного «Додж Чарджер».

Он переоделся в черные джинсы, обтягивающие его мускулистые бедра, черную рубашку с длинными рукавами и другую балаклаву. Натягивает кожаные перчатки и шагает ко мне, а я борюсь с желанием схватиться за пистолет, который лежит в моей сумке.

— Пойдем, — выдавливает он, приближаясь к тому месту, где я стою на середине дороги.

Я скрещиваю руки на груди.

— Как насчет того, чтобы сказать: «Пойдем, пожалуйста». Или: «Не пора ли нам отправляться? Мой бэтмобиль ждет тебя, прекрасная девушка».

Прохладный ветерок доносит ровный гул.

На мгновение мне кажется, что это приближается автомобиль. Может быть, с дерьмовым глушителем.

Но нет.

Это он. Рычит.

Я отступаю, но он врезается в меня. Молниеносным движением перекидывает меня через плечо, разворачивается и направляется к машине. Я подхватываю сумку, пока она не упала, и желание выстрелить ему в задницу почти такое же непреодолимое, как и желание блевануть ему на спину.

— Отпусти меня, черт возьми, — мои попытки ударить его так же тщетны, как и все остальное.

Я извиваюсь, ругаюсь и пытаюсь сбить его с ног своей огромной сумкой.

— Беда на мою голову.

Одним быстрым движением я плюхаюсь на задницу, мои ноги висят из багажника его машины.

— Ни в коем случае, — рычу я. Пытаюсь выбраться из багажника, но такое чувство, будто из моей головы высосали мозги и заменили их супом. Все плещется. Мысли. Мир. Содержимое желудка. Требуется слишком много времени, чтобы вспомнить, как двигаться.

К тому времени, как я это делаю, Бэтмен уже держит меня в клетке, его руки в перчатках упираются по обе стороны от моих ног. Кончики его больших пальцев касаются моих бедер. Он занимает все пространство вокруг меня, и, хотя я закрываю глаза, его присутствие ощущается повсюду. Я чувствую запах мяты и озерной воды. Я чувствую тепло его дыхания на своем лице. Когда встречаюсь с ним взглядом, вижу, что его глаза цвета морской волны — это первое, на что я обращаю внимание, их напряженность усиливается из-за черной лыжной маски.

Ком подкатывает к горлу. Дрожь начинается в руках и распространяется по всему телу.

— Пожалуйста, ты не понимаешь, — говорю я.

— Внутрь.

— Нет.

— Быстро.

— Пожалуйста, — шепчу я. — Только не здесь. Я поеду на эвакуаторе.

— Нет, не поедешь. Только не с горой улик, которые мой коллега будет вывозить отсюда. И я не собираюсь рисковать, чтобы тебя увидели сидящей впереди, — огрызается Бэтмен.

— А больше похоже на то, что ты просто не хочешь сидеть рядом со мной.

Бэтмен пожимает плечами и наклоняется на дюйм ближе.

Между нами едва заметная дистанция.

Его взгляд опускается на мои губы, накрашенные малиновым и черным цветом.

— Думаю, ты никогда не узнаешь, — говорит он низким рокочущим голосом. — Но другого выхода нет.

У меня щиплет в носу, но я отказываюсь от внезапного искушения расплакаться от досады. Я не буду плакать, тем более при этом придурке. Если он и чувствует, что у меня дрожат колени, то не подает виду.

Он просто наклоняется ближе, не сводя с меня глаз.

Я знаю, что он не отступит. И он тоже видит, как осознание разливается по моим венам.

Мои плечи опускаются.

— Я умоляю тебя, — шепчу.

— Боюсь, у тебя это не очень хорошо получается.

— Ты и правда придурок.

— И ты хочешь убраться отсюда так же сильно, как и я. Это твой единственный выход, так что лучше помолчи, — говорит он, и затем его рука ложится мне на голову, мягко надавливая на нее, а другой он опускает крышу багажника, погружая меня в темноту, я зажмуриваю глаза.

— Когда доберемся до Провиденса, я выпущу тебя, и сможешь дальше устраивать хаос. А до тех пор постарайся вести себя прилично.

Багажник со щелчком закрывается. Мои глаза распахиваются в кромешной тьме. Стук сердца отдается в ушах. Слезы, которые я скрывала от него, теперь выплескиваются в полную силу, когда я сворачиваюсь калачиком и прижимаю сумку к груди, мокрый гидрокостюм Бэтмена прилипает к моей макушке. Я опускаю рукав на ладонь и прижимаю ко лбу, там пленка из запекшейся крови, грима и пота. Так и хочется соскрести все с кожи.

С тобой все хорошо. Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо. Ты знаешь, что делать.

Я повторяю мантру, пока мое учащенное дыхание не замедляется настолько, чтобы можно было разобрать приглушенные слова, которыми обмениваются между собой Бэтмен и Коннор на улице. Это деловой разговор. Моя надежда на то, что Конор вразумит своего друга, мимолетна, потому что мгновение спустя водительская дверь со скрипом открывается и захлопывается.

Двигатель с рычанием заводится, и мы трогаемся с места.

Нужен новый план.

Я сдерживаю свою ярость, пока мы совершаем пару плавных поворотов и набираем скорость. Когда я уверена, что Бэтмен уже выдохнул, надеясь, что я буду вести себя прилично, я бью кулаком по крыше багажника.

— Не знаю, говорили тебе раньше или нет, но ты настоящий мудак, — кричу я, слезы все еще текут из моих глаз. Мои удары по крыше сливаются со скандированием. — Му-дак, му-дак, му-дак.

— Заткнись, — рычит он, потом сильнее давит на педаль.

— Давай, заставь меня, я, сука, вызываю тебя на бой, — я стучу еще раз, и он, наконец, делает музыку погромче, чтобы заглушить меня. В тот момент, когда это происходит, я начинаю ругаться и протестовать еще больше, а потом затихаю.

Когда он думает, что выиграл этот раунд, я включаю фонарик на телефоне и роюсь в сумке.

Мое маниакальное хихиканье заглушается грохотом двигателя и музыкой, когда я потной, трясущейся рукой вытаскиваю ключ для регулировки грифа гитары. Может, я и родилась Монтегю, у которых своя история,