Мой любимый монстр - Саша Шу

class="p1">Одно я знаю точно: я не могу в этой жизни доверять никому. Даже Егору.

Особенно Егору.

— Напрасно ты так. Я тебе не враг, — по-прежнему смотрит на меня Егор, и вдруг я чувствую, как его ладонь накрывает мою руку, лежащую на коленке.

И я в изумлении смотрю на него, хотя меня всю словно передёргивает током от его прикосновения.

— Ты можешь мне не верить, — продолжает он, и я молю, чтобы поскорее загорелся зелёный свет светофора. — Но помни, чтобы ни случилось, я тебя поддержу, — мягко говорит Егор, и его рука снова возвращается на руль.

Ну вот, зелёный.

А я сижу, словно пригвождённая к креслу горячей волной, окатившей меня с ног до головы.

Вот так, значит. Могу положиться на него. Что бы ни случилось.

Но я точно знаю, что вряд ли воспользуюсь когда-нибудь его предложением.

Потому что я уверена на сто процентов, что он никогда не пойдёт против своего брата.

Но я всё равно выдавливаю из себя бледную улыбку:

— Спасибо, Егор, — бормочу я, и даже не знаю, жалеть мне или радоваться, что мы уже как раз подъезжаем к моему спортзалу.

И пока нормальные девушки встречаются с подругами, ходят в клубы, театры и кино, я, как заправский шпион, просчитываю наперёд каждый свой шаг, и специально выискиваю студию пилатеса рядом со своим гинекологом!

— Тебя подождать? — снова окатывает меня своим огненным взглядом Егор, и я, уже захлопывая дверь, бросаю ему через плечо:

— Спасибо, не надо! У меня же будет телефон, и я вызову такси!

И стою на парковке, дожидаясь, пока он не уедет.

Ещё не хватало, чтобы он следил, куда именно я пойду.

И как только его авто скрывается за поворотом, я со всех ног бегу к своему врачу, и очень надеюсь застать её у себя.

— Зачем ты меня хотела обмануть? — спрашивает меня вечером Алик, когда мы сидим с ним уже за ужином в нашем гулком особняке.

— Ты о чём? — смотрю я на него невинным взглядом, хотя у меня всё сжимается внутри.

— Ты сама прекрасно знаешь, что я имею в виду, — сверлит мой муж меня своим тяжёлым взглядом, и я уже догадываюсь, о чём он…

Какая же я дура. Такая неосторожность…

— Зачем ты мне соврала сегодня? — продолжает Алик.

— Я не врала про Лоташа, — сглатываю я.

Надо тянуть время.

— Да по хер мне на твоего Лоташа! — рычит Алик, с грохотом отодвигая тарелку, которая скользит по столешнице и задерживается на самом краю.

— А вот и ваше жаркое, — радостно цокает каблучками в столовую Алла, и её вываливающаяся буквально на поднос грудь аппетитно колышется на ходу.

Но завидев Алика в таком состоянии, она сразу же понимает, что сейчас надвигается буря, и мгновенно ретируется: эта сучка отлично чувствует настроение своего хозяина.

Только в отличие от меня она его обожает, а он её держит за грязь под ногтями.

— Тогда я тебя не понимаю, — всё ещё стараясь казаться невозмутимой, продолжаю я держать оборону.

— Да всё ты понимаешь! — уже рычит, не сдерживаясь, мой монстр-муж, и, вскочив на ноги, направляется к моему концу стола.

Хватает меня за волосы, и со всей силы бьёт меня скулой о стол, и я вскрикиваю от боли, пока слёзы начинают заливать моё лицо.

— Сколько ты мне будешь, врать, дрянь?! — прижимает он моё лицо к столу, и я слышу, как звякает пряжка его ремня.

— Я. Тебе. Не врала… — только всхлипываю я, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой.

— А это?! — кладёт он перед моими глазами мой телефон, и, размахнувшись, со всей силы колотит им по столу, и я вижу, как тонкой паутинкой трещинок покрывается его экран…

Как и вся моя разбитая вдребезги жизнь…

7

— Ты думала, что я не отслежу твой сраный телефон?! — продолжает Алик, уже швыряя меня животом на стол и задирая мне на голову подол моего сдержанного изысканного платья.

Срывает одним рывком мои кружевные трусики, которые мне разрешается носить, чтобы ещё больше возбуждать своего ненасытного мужа, и их резинка больно щёлкает меня по оголённой коже.

Я лежу, прижатая животом и грудью к столешнице, не в состоянии пошевелиться, и тут чувствую, как Жёсткий кожаный ремень со свистом рассекает воздух и бьёт меня по оголённым ягодицам, и я вскрикиваю от боли.

Слёзы с новой силой текут у меня по лицу, но моего мужа это только возбуждает.

Я это прекрасно знаю.

— Твой телефон всё время был дома, ты меня обманула! — рычит он, и следующий удар ложится на мою попку. — Ты думала, твой муж идиот, а?! Говори?! — приподнимает он моё лицо за волосы от стола, и снова бьёт меня.

— Нет, я так не думала… — лепечу я сквозь слёзы. Я знаю, что в такие моменты с ним лучше всего соглашаться.

Чтобы не подзадоривать его.

Чтобы не вызвать новую волну жестокости.

И возбуждения.

— Зачем ты мне врала?! — снова бьёт он меня, уже не считая удары.

— Я не врала. Я на самом деле забыла телефон, — плачу я, потому что я не могу сказать правду.

За которую меня Алик просто убьёт.

— Я разучу тебя врать, сучка, — снова бьёт он меня, и затем, откинув ремень в сторону, отчего его пряжка со звоном брякает о посуду на столе и разбивает её, он, крепко ухватив меня за бёдра, со всей силы всаживает в меня свой затвердевший до каменного состояния член.

Он впечатывает, размазывает меня по столу яростными бешеными толчками, отчего моя грудь и живот смялись о жёсткую поверхность, но я терплю, крепко стиснув зубы.

Алик трахает и трахает меня, и я знаю, что в такой степени возбуждения всё должно скоро закончиться.

Чтобы потом начаться снова…

Ужин в столовой давно убран, и я лежу в тёмной спальне рядом с Аликом, пока он, крепко прижав меня к себе своими лапами, тихо хрипит мне на ушко:

— А помнишь наш первый раз? Ты была такой сладкой милой девочкой… Такой чистой. Такой невинной. Никогда мне не врала…

И я закрываю глаза, глотая слёзы. Я слишком хорошо помню