Лабиринт мертвеца - Евгений Всеволодович Рудашевский

– Я таджик? – спросили Настя и Гаммер.

– Да…

– Это имя? – уточнил Гаммер.

– Это вместо подписи. Имя не указано. Как не указан город отправления и идентификационный номер.

– И больше ничего?

– Ещё издательский знак Красного Креста.

– А что на самой открытке?

– Чёрно-белая фотография пляжа. Какие-то холмы или горы, отвесные скалы, а под ними – река. На пляже стоят зонтики, лежат люди, а рядом пасутся коровы. Ничего особенного.

– А что за марки на конверте?

– Ну… Одна греческая. Чёрная, с лирой и Орфеем. Семьдесят пятого года, на четыре драхмы. Рыжебородый Орфей в тунике и с венком на голове смотрит в верхний угол – туда, где напечатан год выпуска марки. Думаешь, это важно?

– А пыжик — это «пежо»? – невпопад уточнила Настя.

– Наверное…

– А другие марки? – спросил Гаммер.

– Стервятник из Болгарии, «египетският лешояд». Две тысячи первого года, на двенадцать сотых болгарского лева и… Слушай, давай я скину, сам смотри.

Я скинула Гаммеру фотографии, и мы минут десять их обсуждали, а под конец Гаммер – он сам как-то немножко занимался посткроссингом – предположил, что «я таджик» нарочно купил штемпели разных почтовых отделений, чтобы для красоты гасить ими сувенирные марки.

– Вполне оригинально.

– Ну да, – согласилась я.

– Погасил сувенирные, а действующую марку оставил для почты. Ведь на винограде стоит штемпель Светлогорска? Всё сходится: «я таджик» оттуда. Если бы там стоял штемпель Калининграда, ещё были бы вопросы. А так…

– Между прочим, марка с виноградом – на сорок пять рублей! Это вдвое больше, чем нужно!

– Если «я таджик» рассылает дорогущие антикварные открытки, лишние двадцать рублей за марку для него точно не проблема.

– Думаешь, это просто какой-нибудь чудик? Ну, богатый чудик…

– Скорее всего.

После слов Гаммера открытка перестала казаться мне такой уж загадочной. Настя куда-то запропастилась. В смартфоне было слышно, как в её комнате шумит очиститель воздуха. Мы с Гаммером поговорили про школу и обезумевшего математика, который теперь каждую неделю давал нам задания из прошлогоднего ОГЭ, а потом Гаммер позвал меня на Поплавок выгуливать мопсов его мамы. Они уже исхрюкались и от нетерпения срывали двери с петель. На пруд мне идти не захотелось. Там было чистенько и плавали лебеди, но мы с Гаммером договорились встретиться в парке «Тыщадвести», то есть в парке Победы. Я подождала, когда к телефону вернётся Настя, и позвала её гулять с нами.

В парке мы проторчали допоздна, затем отвели мопсов к Гаммеру домой и отправились за итальянским мороженым в «Европу». На углу Гаражной Настя купила нам с Гаммером по стакану какао – в «Круассане» продавали самое вкусное в Калининграде какао на фундучном молоке, и я окончательно забыла об открытке, а когда в первом часу ночи легла спать, мне на почту пришло извещение от «Посткроссинга». «К сожалению, предоставленной вами информации недостаточно, чтобы определить идентификационный номер открытки, которую вы получили» и так далее – целое письмо с просьбой более детально описать открытку и убедиться, что она не пришла по прямому обмену или от отправителя с какого-нибудь другого, неофициального сайта. Таких сайтов было много, но я ими никогда не пользовалась!

Спала я плохо, думала о карточке с тремя марками и штемпелями. Под утро позвонила Гаммеру. Он, сонный, попробовал меня успокоить, но лишь раззадорил ещё больше. В школе на первом уроке я честно старалась слушать учителя, потом сдалась и весь день просидела в смартфоне, даже не вставала из-за парты на переменах. К счастью, в пандемию мы не переходили из кабинета в кабинет. Ну, только на информатику по-прежнему поднимались на третий этаж, но сегодня информатики не было, и я не отрывалась от стула, как бы Настя и другие девочки надо мной ни подшучивали.

Я вновь подала заявку на поиск отправителя и на сей раз подгрузила фотографию открытки. Затем не поленилась и зашла в профили всех посткроссеров из Таджикистана. Собственно, их там нашлось-то семь человек. За всё время они отправили чуть больше двухсот открыток, а значит, идентификационные номера им выпадали трёхзначные! Вот бы моя открытка действительно пришла из Таджикистана! В конце концов, это несправедливо: за два года посткроссинга самой редкой страной в моей коллекции была Мексика, откуда мне прислали открытку с пятизначным номером. Маленькие номера стали редкостью, всё-таки на сайте собралось восемьсот тысяч участников и они отправили почти шестьдесят миллионов карточек! Так вот, я написала личные сообщения всем посткроссерам Таджикистана. Глупо – ведь на конверте я нашла российские штемпели. «Я таджик» мог жить где угодно, хоть в Рыбачьем на Куршской косе. Подумав, я написала и всем посткроссерам Светлогорска. Их было столько же – семь человек. А в Заливине посткроссеров официально не числилось.

На уроке литературы я ещё опубликовала пост у себя на стене во «ВКонтакте» и продублировала его в трёх самых популярных посткроссерских группах – указала, что ищу таинственного отправителя, и приложила фотографию открытки. О том, что открытка антикварная, умолчала. Да и ответ из лаборатории никак не приходил.

Я извелась в ожидании. Делала всё, чтобы отвлечься. Писала заданное на дом сочинение по «Бедной Лизе» – вначале для себя, потом для Насти. Помогала бабушке Нинель разобрать чулан с куртками. Выслушивала жалобы Гаммера на физику, которая в девятом классе стала до того сложной, что он теперь не заглядывал в «Эпоху» и не находил времени посидеть на стримах Вандербрауна. И, конечно, я помогала родителям в магазине: после школы стояла на кассе, чистила кофемашину, а к вечеру поднималась в папин кабинет с распечатками заказов, оформленных на сайте нашего «Ратсхофа».

Чердачный этаж нашего дома был спроектирован довольно причудливо. На крохотной лестничной площадке красовались две двери – в мою мансарду и в папин кабинет, который мы называли нижним чердаком. Из кабинета можно было по деревянной лесенке вскарабкаться на открытый верхний чердак, расположенный прямиком над моей мансардой и скорее похожий на огромные антресоли. Верхний чердак был заставлен коробками с дедушкиным старьём и всем, что за последние годы бабушка купила на распродажах и ликвидациях. Горы этого немыслимого скарба нависали над кабинетом – грозили обрушиться с высоты трёх метров на папин рабочий стол, его кресло и кушетку. Там же, на верхнем чердаке, стояли ящики с новенькими открытками, краеведческими книгами, канцелярией, сувенирами и прочей мелочью для продажи.

Сегодня, притулившись между ящиками и постелив себе бамбуковый плед, я разложила по коробочкам заказанные у нас по интернету карточки и подписала две открытки для посткроссеров в Германию и Японию. Потом