Клятва (СИ) - Мария Сакрытина

предлагал. Чистоплюй. С сироткой не хочет, значит. Ла-а-адно. Сбегу точно. Ночью же

сбегу хоть в бездну.

Под конец, когда я наглотался этой мыльной пахучей дряни по самые уши, меня всё-таки

вытащили, вытерли чем-то очень мягким и принялись одевать. Много чего надевать

лишнего, странного и, на мой взгляд, абсолютно ненужного. Ну зачем штаны под штаны, спрашивается? Или рубашку на рубашку, а сверху какую-то яркую удавку, а потом кафтан, как у того лорда, тоже не блескучий, но стоящий наверняка больше всего нашего приюта.

И на ноги сначала натянули что-то тонкое – не портянки, а тоньше. Наступишь –

расползётся. И как я ходить буду? Но, оказывается, ещё обувь причиталась. Не сапоги, а

короче, но тоже кожаные и очень удобные, мягкие. «Вот за них спасибо, – думал я, – мне

бежать будет легче в такой обувке. А кафтан этот идиотский я, пожалуй, потом продам.

Главное, не продешевить. И жить потом припеваючи, пока не обустроюсь».

Комната, в которой меня на какое-то время оставили, находилась как раз над каким-то

длинным зданием – крышу его хорошо было видать – и имела достаточно широкое для

меня окно. Мне после мытья стало получше, и я уже начал примериваться, как отсюда

вылезти. Уже и план придумал – по крыше во-о-о, к воротам. Вроде не высоко, если

повезёт, даже не ушибусь... Но слишком долго возился с щеколдой – всё понять не мог, как

эти чудные окна открываются, да и интересно было, почему стёкла стоят, а не

вываливаются, ведь не за что вроде не держатся. Меня так и застали повисшим на

открытой створке. Естественно, отвесили оплеуху и отволокли в другую комнату – этажом

ниже. Больше моей, ярко освещённую, с узорчатым деревянным полом плитками, тремя

цветастыми окнами, столом посередине и каким-то странными, но, как оказалось,

удобными стульями. На один из таких стульев меня и впихнули – прямо напротив того

лорда, что меня купил.

Лорд хмурился.

- Рэд, ты очень невежливо обращаешься с мои воспитанником, - сказал он лакею, всё ещё

держащему меня за ухо.

- Простите, милорд. Но, кажется, он хотел сбежать.

Я, напрягшись, глянул на лорда – тот, прищурившись, ответил мне похожим взглядом.

- Сбежать – это плохо, - улыбнулся он, наконец – ласково так, как добрый дядюшка пред

поркой племянника. – Сбежать у тебя, мальчик, не получится, - и махнул рукой, отпуская

лакея.

В комнате мы были теперь одни. «Значит, сейчас начнётся», - решил я, торопливо

озираясь.

Лорд с улыбкой наблюдал за мной. Я тоже на него глянул исподлобья и поймал ещё одну

довольную улыбку. Потом смешок. «Весело ему, сволочи…»

Усмехаясь, лорд открыл круглую блестящую штуковину посреди стола, и меня обдало

таким потрясающим ароматом, что живот свело от голода. Не сводя с меня глаз, лорд тем

временем привстал – я вжался в стул – взял лежащий рядом со штукой нож и принялся

сноровисто чикать эту… это… Мясо чьё-то, зажаренное аж до корочки, пряное, с травками

каким-то, и даже, кажется дольками чего-то вроде яблока… Великая Матерь!

Лорд поймал мой взгляд, довольно хмыкнул и щедро наложил с десяток мелких кусков на

круглую плоскую штуковину у меня под носом.

- Ешь. Ты же наверняка голоден, как волк.

Я покосился на мясо. На лорда. Снова на мясо. Как есть траванёт. Там, поди, травка из

этих, тяжёленьких – наемся, потом двигаться не смогу, буду слюни пускать и блаженно

щуриться, как уроды в Туманном притоне. Они уже и не люди давно, но за траву прибьют

на месте и неважно кого.

Но жрать-то как хотелось!

- Ешь, не бойся, - повторил лорд, улыбаясь.

И я не выдержал: накинулся на мясо, засовывая в рот сразу по два-три куска – сколько

влезало. О вилках и ножах я тогда, понятное дело, не знал. И о манерах – тоже.

Лорд знатно позабавился, глядя на меня. Хохотал до упаду.

- Запей, зверёныш! – и подвинул ко мне пузатый стакан, прозрачный с золотой окантовкой

– в руки взять страшно, видно же – хрупкий. А в стакане плещется что-то ароматное и

густо-красное.

- Разбавленное вино, не бойся, - сообщил лорд, когда я от глотка закашлялся – загорелось

что-то в груди не на шутку. Точно траванул, мерзавец. – Сильно разбавленное, тебе и

глотка бы хватило, чтобы напиться, а ты мне пьяный не нужен.

Не нужен? Почему не нужен?

Я снова закашлялся.

- Горько? – хмыкнул лорд. - Ничего, привыкнешь.

Я с трудом, но половину выпил – мясо было солёным, да настолько вкусным, что я чуть

язык не проглотил.

- Ну а теперь давай поговорим, - сказал лорд, отодвигая от меня плоскую круглую

штуковину. – Для начала – моё имя: Джереми де Креси, ты можешь звать меня «лорд

Джереми» или «милорд». Это понятно?

- Да, милорд, - отозвался я.

- Хорошо. С завтрашнего дня, после того, как тебя осмотрит врач, начнутся занятия. Тебя

будут учить манерам, счёту, письму, танцам, езде верхом и фехтованию. Учиться будешь

прилежно, если учителя на тебя пожалуются – накажу. Жить будешь здесь, в комнате, там, где ты окно чуть не выломал – да, я знаю, не удивляйся. Я знаю всё, что происходит в

моём поместье, так что если попытаешься сбежать, зверёныш, твоя шкурка будет

расплачиваться. Это понятно?

- Да, милорд, - моргая, отозвался я. Ближайшая свеча капала воском на серебряную

чашечку подсвечника и дрожала, притягивая взгляд.

- Очень хорошо. Вопросы есть?

- Да, милорд, - машинально отозвался я.

Повисла пауза.

- Ну? - нетерпеливо стукнул пальцами по столешнице лорд. – Задавай.

Я моргнул. Ещё одна мутная капля поползла вниз…

- Зачем я вам, милорд?

- Я же уже говорил, - явно начиная раздражаться, отозвался лорд. – Я буду делать из тебя

человека, а не приютского заморыша. Лорда.

И, набычившись, уставился на меня.

- Да, милорд, - на всякий случай сказал я, пряча взгляд.

- Хорошо, - вздохнул лорд. – Тогда иди спать. Тебя отведут.

И позвонил в серебряный колокольчик, лежащий на столе у его руки. Тут же явился

давешний лакей, схватил меня за плечи и подтолкнул к выходу.

Э-э-э…

Творилась какая-то чепуха, которой я не понимал – от этого было ещё страшнее. Меня не

просто отвели в комнату и заперли – меня снова сдали на руки горничным, которые опять

принялись меня вертеть и переодевать. Зачем? Чего ради новая одежда просто для того, чтобы в ней спать? Лёжа в мягкой кровати на чистых (с ума сойти!) простынях, под