Я тебя никому не отдам (СИ) - Франц Анастасия

— Мне пора, — отставила блюдце подальше от себя.

В кармане нащупала деньги. Только собралась положить на стол, как услышала со стороны мужчины злобный рык:

— Убери! — вздрогнула.

Ладонь замерла с зажатыми в пальцах деньгами. Подняла голову вверх, встречаясь с хмурым, яростным взглядом.

— Я в состоянии сам заплатить за девушку.

— Но…

— Замолчи! — меня тут же перебили, не дав договорить, зло смотря мне в глаза своими чёрными омутами. — Пошли, я подвезу.

— Нет, — отчеканила. — Я сама, на автобусе. Спасибо, — на последнем слове голос смягчился.

Поднялась со своего места, пальцы легли на пуговицы на кофты, что так не хотелось отдавать хозяину.

— Тебя в детстве не пороли?

— Что? — пальцы так и застыли на первой пуговице.

Вскинула голову вверх, хмурясь.

— Потом вернёшь. Пока доедешь, замёрзнешь, — холодно проговорил мужчина.

Я лишь кивнула и осипшим голосом проговорила “Спасибо”, развернулась и двинулась в сторону выхода. Открыла дверь. Вышла и пошла вдоль улицы, чувствуя пронзительный взгляд на своей спине, пока не скрылась.

Домой я добралась примерно через час. Зашла в свою спальню, переоделась в домашнюю одежду и, укутавшись в плед, отправилась в царство Морфея, держа в руках кофту мужчины, утыкаясь в неё носом, вдыхая его запах, насквозь пропитавший ткань.

Сегодняшняя прогулка с этим человеком подарила мне умиротворение, и я наконец уснула. Разбудил меня стук в дверь и громкое сообщение от мамы, что нужно собираться, скоро придут гости.

Медленно встав, начала собираться: надела лёгкое чёрное платье до пола, волосы причесала, убрав назад чёрным ободком. В моей душе траур, как и снаружи. Я не хочу наряжаться и улыбаться людям, которых не знаю. Мне всё равно.

— Саша, спускайся, — окликнула меня мама, и я направилась к выходу.

Подойдя к лестнице, опустила голову вниз и стала спускаться по ступенькам. На последней подняла голову, да так и застыла — в кресле напротив дивана, лицом ко мне сидел он — мой спаситель из ресторана и сегодняшний незнакомец, что угощал меня ароматным чаем, после которого я умиротворённо спала. Он прожигал меня своим чёрным взглядом.

— Вот и моя Сашенька, — от моего имени в уменьшительно-ласкательной форме захотелось поёжиться, так же, как и от её улыбки приторно-сладкой.

Когда она прекратит звать меня этим именем?

— Саша, — окликнула меня мама, но я не слышала её, смотря прямо в чёрные глаза мужчины, пока до моего сознания не дошли сказанные ею слова:

— Познакомься, дорогая, это мой будущий муж, Александр, — мужчина, которого я поначалу не заметила из-за того, кто сидел на диване, поднялся, повернулся ко мне и улыбнулся мягко. — И его сын Давид, который в скором временем будет тебе старшим братом, — мне показалось, что её слова прогрохотали так оглушительно, что у меня подпрыгнуло и бешено забилось сердце, я пошатнулась, ухватившись за перила лестницы.



Глава 6

Александра (Аля)

От слов матери отшатываюсь назад, ударяясь спиной в стену. Вижу, как Давид — мужчина, которому я слишком быстро начала доверять — дёргается в мою сторону, но вдруг осекается, застыв в кресле. Только пальцы рук вцепляются в коричневые подлокотники, словно он сдерживается. Я чувствую боль. Но не в спине, а внутри — там бушует буря, шторм сносит всё живое, что ещё осталось внутри, всё, что начало зарождаться во мне вновь, одним махом обрубила своими словами мама. Так не щадя, словно я ей чужой человек, не родная дочь. Это так больно.

Я не могу поверить в то, что она говорит. Что прошло всего несколько дней после похорон, а она уже обзавелась новым спутником жизни и пасынком — моим будущим старшим братом. От мысли об этом меня передёргивает, а во рту появляется сладковатый привкус крови от того, что прикусила нижнюю губу. Но плевать.

Мотаю головой из стороны в сторону, пытаясь отогнать эти слова, мысли, людей, что сидят в нашем доме. В доме папы, который строил он. Хочу повернуть время вспять и очутиться в прошлом, где нет всего того, что я вижу у себя перед глазами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Это мираж. Я сейчас закрою глаза и когда распахну их, то всё, что до этого видела своими глазами, рассыплется, разлетится, словно ничего и не было.

Проделываю манипуляцию, но нет, не помогает. Все так же на своих местах, пристально смотрят на меня.

Это что, действительно правда? Правда, что мать выходит замуж за другого человека?

И это спустя несколько дней после того, как похоронили папу. Нет. Нет. Нет, я не верю. Это просто не может быть правдой.

— Ты сейчас шутишь? — голос дрожит, хрипит, его почти не слышно, но он долетает до того человека, которому предназначен. Руки скрестила на груди, вцепляясь в обнажённую кожу предплечий.

Мать качает головой и улыбается.

Перед глазами стоит пелена. Всё расплывается. Не вижу ничего, лишь размытые силуэты. Боль в груди давит тяжестью, что трудно сделать вздох. Кислород перекрыт. Ловлю губами вздох, пытаясь глубоко вздохнуть, но всё тщетно.

— Мам, — смотрю на неё расфокусированным взглядом, чувствуя, как слёзы обжигают кожу на лице, скатываясь вниз, падая на тёмный паркет. Не смахиваю их. Просто не в состоянии сейчас сделать какое-либо движение. — А как же папа?

— Саша, детка, — пытается сделать шаг ко мне, но вдруг замирает. — Папы нет, он умер. А жизнь, она продолжается, — делает теперь уже уверенный шаг ко мне, а я отступаю, пячусь спиной к лестнице, поднимаюсь на одну ступеньку вверх.

— Папа любил тебя! — кричу.

— Саша, замолчи! — прикрикивает родительница, но я мотаю головой.

— Ты предательница. Я ненавижу тебя! — хрипло кричу, срывая голос.

Разворачиваюсь и бегу вверх по лестнице, спотыкаюсь, чуть ли не падаю, но всё равно бегу. Не хочу здесь находиться. Ненавижу их всех. Как она могла?

Слёзы текут из глаз, но я даже не стараюсь их смахнуть, продолжая бежать в свою комнату. Будто издалека слышу знакомый голос позади, но мне всё равно. Я не хочу никого видеть и слышать. Они все предатели!

Забегаю к себе в комнату, захлопывая дверь, сразу же защёлкиваю на замок. Прислоняюсь к ней, сползая вниз, и что есть мочи кричу во весь голос, срывая связки, оглушая себя, чтобы никого не слышать, чтобы заглушить всю ту боль, что у меня внутри. Она рвётся наружу, выплёскивается. Её слишком много.

— Ненавижу!!! — ещё один крик в пустоту, срывая барабанные перепонки.

Прижимаю руки к груди, падая на пол, сворачиваюсь калачиком, подтягивая колени к груди. Боль выворачивает всё моё тело наизнанку, скручивая мои конечности и всю меня, я корчусь, будто змея, сбрасывающая свою кожу.

Слышу громкий стук в дверь кулаком.

— Аля, — знакомый мужской голос. — Открой дверь! — яростный, грозный.

— Убирайся! Я тебя ненавижу! Я вас всех ненавижу! — кричу в ответ.

Вновь обхватываю себя руками, отгораживаясь ото всех. Папочка, как мне без тебя плохо! Забери меня к себе. Пожалуйста. Я не хочу здесь быть. Они все предатели. Мама предала, нашла другого мужчину. А как же ты, пап? Ты же её так любил, а она…

Нет, я не могу в это всё поверить. Это просто не может быть правдой. Мама не могла так поступить с папой, со мной. Прошло всего несколько дней, а она… Слёзы текут, хрипы срываются с моих губ. Боль разъедает. Хочется заглушить всё это, чтобы не чувствовать пустоту, боль, дыру.

Это удар в спину. Мощный. Такой сильный, что подняться не могу. Она бьёт ещё и ещё, причиняя сильную боль, от которой не оправиться. Не подняться с колен, что разбила до крови, когда падала, не оправиться от стрел, что летят мне в спину. Их не пересчитать. Они отрывают мои крылья с корнем от спины, причиняя адскую боль. Крик в пустоту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сжимаю руку в кулак и бью со всей силы, что сейчас есть во мне, в пол, стараясь заглушить все чувства внутри. Не помогает. Второй удар. Ещё один… Ещё. Но внутри до сих пор боль, и она всё ещё пересиливает ту, что в костяшках моих пальцев.