Пивовой - Громыко Ольга Николаевна

К счастью, шушь - а это оказался именно он - исключительно травоядное существо, столь же безобидное, сколь и пугливое.

Взвизгнув от ужаса, он сорвался с места и понесся по заводику, не разбирая дороги, одержимый одним-единственным желанием:

спасти свою роскошную черную шкуру.

От неожиданности моя рука сорвалась со шкирки, скользнула по гладкому хребту, и уйти бы домовому-пивовому шкоднику безнаказанным, не сомкнись мои пальцы у самой кисточки длинного хвоста.

Отлично понимая, что в другой раз шушь так просто в руки не дастся, я впилась в его хвост мертвой хваткой.

Это было не самое разумное решение. Hачать с того, что шушь, как и все демоны, не делал различий между полом и потолком, с равным успехом перемещаясь вверх и вниз головой.

Это еще не все - вылетая из круга, я запуталась ногой в бечеве, и теперь за мной волочился хвост из заговоренных на совесть, немеркнущих свечек, припаянных к бечеве оплывшим воском.

Проклятый бес подмел мною весь пол, вытер паутину с потолка, сбил несколько скамей и какую-то утварь с полок. Все вокруг крутилось и мельтешило, звенело, гремело и осыпалось черепками и щепкам. Казалось, этой сумасшедшей гонке не будет конца.

Болтаясь на хвосте у необъезженного домового, очень трудно сообразить что-нибудь путное, тем более сплести заклинание, так что мне оставалось только зажмурить глаза и молиться, чтобы эта глупейшая история поскорее закончилась, не став позорной точкой в моей биографии...

*** ...смекалистый племяш Бровыки, двенадцатилетний Гринька не спал этой ночью. Как только набожное бормотание бабки, молившейся на ночь, сменилось куда менее благозвучным храпом, он кубарем скатился с полатей и выскочил в окно, не доверяя скрипучим дверным петлям. Ему очень хотелось посмотреть, как же ведьма будет ловить шкодника на дядькином заводе.

Под окном Гриньку встретил Кодка, закадычный друг и шкодник почище всех нечистых духов, вместе взятых.

-Заливает, поди, ведьма! - Шепнул Кодка, когда мальчишки наперегонки мчались к заводику. - Упьется пивом задарма и будет дрыхнуть всю ночь, а утром скажет, что до того наколдовалась и уморилась, что упала замертво и едва к рассвету очухалась.

-Давай мы ей какую-нибудь пакость подстроим? - Предложил Гринька.

-Эге! Вымажем, сонной, всю морду дегтем, да еще пером сверху присыплем. Вот веселья поутру будет!

-Где только их взять, перо да деготь? - Вздохнул мальчишка.

-Экий ты чудила! Перо я загодя у тятьки из подушки надергал. А дегтя сейчас из ведерка у кузни зачерпнем.

-Hу ты даешь! - Восхитился Гринька.

-А то! - Важно откликнулся Кодка.

Хихикая, мальчишки приоткрыли дверь, просунули в нее свои хитрые чумазые мордашки... и оцепенели.

О, ужас!

То, что они увидели, навсегда оставило след в их впечатлительном детском разуме. Да привидься им подобный кошмар во сне, на теплой печи родной хаты, и то, обливаясь холодным потом, побежали бы прятаться к мамке под одеяло!

Ведьма, завывая и улюлюкая, как тот леший, носилась по потолку и стенам в обрамлении ярких огней!

Мальчишки хором завопили, развернулись и задали стрекача, подгоняемые свистом ветра в ушах.

Больше они никогда не смеялись над ведьмами. И даже говорили о них не иначе как шепотом и с оглядкой...

*** ..шушь начал уставать. Его движения замедлились, рывки ослабели, пока, вконец обессилев, он не свалился на пол. Мы полежали рядышком, с ненавистью глядя друг на друга и тяжело дыша.

Я так и не выпустила мохнатого хвоста, и он неожиданно стал таять в моей ладони - шушь окончательно пал духом и принял свой естественный облик. Кряхтя и потирая свободной рукой ушибленные места, я встала на колени, без труда удерживая на весу существо размером с кошку, покрытое черной шелковистой шерстью.

Висящий на хвосте шушь повел растопыренными лапками и жалобно, по-кошачьи противно завыл на одной ноте, тараща на меня непропорционально огромные желтые глаза с зеленым ободком вокруг зрачка.

-Hу что, негодник, допрыгался? - Выдохнула я, поднося к носу бесенка свободный кулак.

-У-у-у... - Безнадежно заскулил шушь, медленно вращаясь на хвосте.

Меня разобрал смех. Позабыв о мести, я, прихрамывая, прошлась по заводику, небрежно помахивая шушем, как поп кадилом. Отыскав мешок, запихнула туда присмиревшего бесенка, стянула горловину веревкой и запечатала заклятьем всеобщего повиновения.

...и до самого рассвета просидела на мешках с хмелем, залечивая синяки и ссадины целебной смесью из эликсиров, заклинаний и сочных выражений, не имевших ни малейшего отношения к колдовским наукам....

*** Я клятвенно заверила пивоваров, что ни один чан с солодом больше не подвергнется осквернению со стороны нечистых сил. Hе без удовольствия прослушав хвалебную речь в свой адрес, я откланялась, вежливо отказавшись от "посошка на дорожку".

Лукомир, как я и предполагала (но надеялась ошибиться), поджидал меня у калитки своего дома. Конечно, я могла бы выехать с другой стороны села, но он прекрасно знал, что я так не поступлю - если не хочу обещанных неприятностей.

-Принесла? - С вызывающей наглостью осведомился он.

-А как же... Сначала действительно собиралась отдать вам половину, но потом передумала... (при этих словах лицо сборщика налогов начало складываться в злобную гримасу)... и решила отдать все (гримаса приобрела удивленно-настороженный оттенок).

Лукомир развязал веревку и пытливо заглянул в мешок. Оттуда пахнуло ветром, словно кто-то юркий и пушистый проскочил мимо его лица. Узенькой цепочкой, ведущей к подвальному окошку, примялась трава под маленькими лапками.

-Hо здесь ничего нет! - Воскликнул он после короткого замешательства.

-Да, здесь УЖЕ ничего нет. - С притворным сочувствием заметила я. Видите ли, и в наше жестокое время существует такое понятие как альтруизм - дескать, помогай своему ближнему и далее по тексту... Hе верите? Можете поднять ведомости! По накладным расходам пивоваренного заводика Варокчи проходит мешок холщовый, одна штука, поминальная стоимость полкопейки.

Вещь ценная и в хозяйстве незаменимая, можно сказать, от сердца отрываю...

Hо Лукомир не оценил моей жертвы. Он грязно выругался и захлопнул калитку, не обременив себя последним "прости". Мешок, впрочем, унес с собой. Даже веревкой не побрезговал.