Тэянг - Екатерина Соболь

глядел с такой искренней яростью и печалью, будто и он, успешный и прекрасный, знает, какой жестокой бывает жизнь. Я понимал, что это лишь картинка, хорошая режиссура, и все же ради этих двух секунд я проматывал клип назад снова и снова. Мне казалось, что Пак смотрел прямо на меня, и это был взгляд человека, у которого есть душа.

И вот теперь я говорил себе, что соглашаюсь ради мамы, ради музыки и своего будущего, но на самом деле соглашался, чтобы посмотреть в эти глаза напрямую, а не через экран.

Я медленно поднял руку и переплел свой мизинец с прохладным мизинцем Лиса, а потом коснулся большим пальцем его большого пальца. Знак нерушимого обещания.

– Дарую тебе голос, равного которому нет на свете, – торжественно произнес Лис, не расцепляя наших рук. – Теперь ты.

– Обещаю отдать тебе то, что ты попросишь, – хрипло сказал я.

По лицу Лиса расползлась улыбка. Чувствуя себя каким-то особенно беззащитным и глупым, я пропел строчку из модной песни. Получилось так же, как обычно.

– Не так быстро, Хён. Голос должен проникнуть в тебя, я не фокусник. Да и вообще надо все сделать так, чтобы в плане не было дыр, а для этого я должен спокойно поколдовать. Раньше создавать иллюзии было проще – человека знали только те, кто знал его лично, а теперь надо еще и в интернет сведения добавить. – Лис самодовольно усмехнулся, от его раздражения и следа не осталось. – Но ты ведь искал «Славных парней» в Сети? Нашел, верно? Иду в ногу со временем.

Я мотнул головой. Мне было как-то нехорошо, будто температура резко подскочила. Накатила тошнота и озноб. Может, оборотни ядовиты, и прикосновение к ним смертельно?

– Иди домой и ложись спать, – приказал Лис. – Я свою часть сделки выполню, не беспокойся. Остальное зависит от тебя. Метро вон там.

Почувствовав мягкий толчок в спину, я куда-то побрел, не разбирая дороги. Сквозь туман в глазах различил вывеску станции. Еле вспомнил, в каком кармане лежит проездной и как его приложить к турникету. Ни о чем пожалеть не успел – все казалось слишком нереальным, будто привиделось в бреду. Вдруг я заразился каким-нибудь ужасным вирусом, и он теперь уничтожает мой мозг?

С трудом соображая, что делаю, я перешел на другую линию. Доехал до своей станции, сто раз повторив про себя ее название, чтобы не пропустить остановку. Выбрался на воздух и побрел домой. В голову пришла идиотская мысль: если я и правда говорил с волшебным Лисом, тот мог бы проявить любезность и подвезти меня домой. Уверен, у него шикарная тачка и…

Я растянулся во весь рост, споткнувшись о гнилой кукурузный початок, валявшийся на земле. Кряхтя, как старый дед, поднялся, различил в тусклом свете фонарей наш дом и бросился к нему. Мама, конечно, была еще на складе. Когда я включил в пустой квартире свет, он ударил по глазам так, что они едва не лопнули от боли.

Чтобы почувствовать себя лучше, я залил кипятком самый острый рамен, какой нашел в шкафу, съел его и завалился спать. Мне показалось, матрас поглотил меня, как зыбучие пески в кино.

«Я умру», – подумал я. Но, конечно, не умер.

Глава 3

Золотой голосок Cеула

Обычно я всегда просыпался в полутьме, задолго до рассвета, так что ударивший по глазам свет меня ошарашил. Я заморгал, с трудом соображая: все хорошо, я – на своем матрасе, далекий прямоугольник окна подсвечивает родную клетчатую шторку, отделяющую мой спальный угол. Какое солнечное утро! Значит, снова будет жаркий день.

Я подскочил. Стоп! Раз уже так светло, значит, я не просто проспал и не посижу с мамой перед теликом, я уже и на работу опоздал! Как я мог забыть поставить будильник! Вскочив как ужаленный, я отдернул шторку – и замер.

Гостиная была такой же, как всегда, но мебели у нас мало, так что взгляд сразу упал на столик у телевизора. Там обычно валялся всякий мусор: пустые пачки от чипсов, стаканчики из-под кофе, картонные тарелки от пиццы. А сейчас столик был застелен скатертью, – да у нас в доме вообще скатертей нет! – и на нем были расставлены штуковины, совсем не похожие на мусор. Я опасливо подошел.

Кубки. Статуэтки. Награды. Фотография в рамочке: ребенок, в котором я узнал себя лет десять назад. Я гордо позировал в костюмчике с галстуком-бабочкой (у меня такого в жизни не было), рядом улыбалась мама в платье (она ходит только в брюках). Маленький я сжимал кубок, который сейчас стоял рядом с фотографией. «Золотой голосок Сеула-2013», – гласила надпись на его фальшиво-золотом боку. Я нахмурился и снова принялся рассматривать фотографию, только сейчас сообразив, что меня в ней смущает.

Я видел эти улыбки на совсем другой фотографии, которую мы сделали во время поездки в Национальный парк Сораксан. Там на нас была другая одежда, а стояли мы на фоне каменного медведя. Мне представилась дурацкая сцена: ночью к нам в дом влезает сказочный Лис, вырезает наши с мамой головы из старой фотки и клеит их на изображение каких-то других людей из интернета. Я бросился к полке: фотография из парка была такой радостной, что мама ее распечатала и хранила как закладку в Библии.

Фотографии не было. Библии тоже. Я перебрал книги на полке: нашлись все, кроме нее. Вчерашний вечер наконец склеился у меня в голове из отдельных бредовых фрагментов в единую ужасную картину. Не может быть: я что, реально продал душу, или что он там попросит в обмен, оборотню?

Я вцепился руками в волосы. Кто-то из вас наверняка испытывал подобное: живешь простым, но праведным человеком, который честно трудится и даже мусор мимо корзины не бросает, и вдруг творишь что-то такое самолюбивое и грешное, что аж спина холодеет. В ужасе думаешь: «Я не такой!» – но ты, похоже, именно такой.

Из кухни доносился звон посуды, и я бросился туда.

– Мама! – отчаянно крикнул я. – Ты не поверишь, что я сделал, мне так жаль, там был Лис, ну, кумихо, и он мне сказал, что…

– Ты про игру свою какую-то, что ли? – Мама потрепала меня по плечу, второй рукой закрывая кран. – Напугал!

– Кажется, я продал ему душу, – пролепетал я, с трудом оторвавшись от ее плеча. Что еще ему может быть надо! – За голос. А голоса даже нет. Вот, слушай.

Я пропел строчку из песни «Тэянг» «Океан любви» и ошарашенно