Люди в белом - А Крабов

Было семь часов вечера. Я знаю, что делают люди утром, когда просыпаются, но что делают люди вечером, я не знал и поэтому был в некотором замешательстве. Чем бы мне заняться: пойти помыться, принять пищу или снова ложиться спать до утра? Голова была на удивление ясной, несмотря на все безобразия, которые я учинил над своим организмом ночью.

Борясь с сомнениями, я занял один из многочисленных, резных, деревянных стульев, стоящих вокруг овального дубового стола.

— Ну, где там Алеша Попович? — спросил я, ставя ударение на первый слог слова Попович и потирая в нетерпении руки перед трапезой.

На противоположном конце стола сидела Леночка, лениво подперев голову ладошкой:

— У него очередной приступ благочестия и самобичевания, от брезгливости к самому себе, он уже минут десять чистит зубы и переживает по поводу того, что опять слил все деньги.

— И часто с ним такое случается? — поинтересовался я, наблюдая, как растворяясь по стакану, бегает таблетка мультивитамина.

— Каждый раз после подобного культурного отдыха, ждать его не будем, приступаем к трапезе. — Леночка пододвинула к себе изящную фарфоровую формочку с яйцом всмятку.

— Какой кошмар, мне даже сигареты не на что купить. — Окинув нас недружелюбным взором, сказал появившейся в дверях Краснощеков.

— Можно подумать, это я виновата в твоей финансовой несостоятельности, — приняла нытье Алексея на свой счет Леночка.

— Тебе-то хорошо говорить, тебе твой папаша не даст пропасть, — продолжал ворчун, усаживаясь за стол, — гуттен аппетит!

— Можно подумать, он тебе даст пропасть, — попыталась восстановить справедливость Леночка.

Насколько я был осведомлен, Ленин отец жил в Фатерлянде, в городе Гамбурге. Владимир Сергеевич содержал художественную галерею и, будучи коллекционером, занимался покупкой и продажей картин. Его коньком были произведения русских художников периода двадцатых-тридцатых годов пока еще нашего столетия. Это увлечение приносило более чем приличный доход, в связи с этим отношение Лены к денежным знакам было весьма философским, так как отец души не чаял в своем отпрыске и постоянно стимулировал Леночку материально. К дочкиному бойфренду Владимир Сергеевич относился тоже довольно сносно. Природный артистизм позволял Краснощекову производить приятно-позитивное впечатление на людей старшего возраста. Родители и родственники друзей с детства ставили Алешеньку в пример своим нерадивым чадам, не подозревая, что под маской пухлого, вежливого, вечно улыбающегося своей очаровательной улыбкой симпатяги скрывается демон.

— Как поешь плотно, голова сразу опустошается: ни мыслей, ни идей, — отодвигая от себя тарелку, констатировал Краснощеков.

— У тебя мыслей и на голодный желудок нет, кроме одной, чего бы пожрать. — Волна отвратительного настроения захлестнула и Леночку.

— С пустой головой лучше всего смотреть по телевизору какое-нибудь шоу, посвященное инцесту, к примеру "Моя семья". Воспользуйтесь моим советом, не ругайтесь! С вашего позволения я, как мне не жаль, вынужден вас покинуть. — Я встал и направился к двери.

Машина не заводилась. Сложно было ожидать чего-нибудь другого: магнитофон был включен, никто не догадался его выключить, и аккумулятор, конечно, сел, хорошо, что дверь хотя бы закрыли. Прогулка пешком не пугала и не огорчала меня. Внезапный каприз автомобиля предоставил мне возможность спокойно подумать, да и пивка попить. На улице было то, что и погодой-то не назовешь. Влага была везде, дождь шел даже у меня в голове, и вода, собираясь в ботинках, вытекала на улицу. В таком климате жить нельзя, да и улицы освещены так, что может произойти все что угодно. Цианотичный свет фонарей создает полный эффект того, что идешь по огромной прозекторской, а люди в основной своей массе мало чем отличаются от милого создания, незабвенного доктора Франкенштейна.

Заглянув во чрево ларька, я обнаружил там женщину-продавца бальзаковского возраста, смотрящую куда угодно, только не на потенциального покупателя.

— Пачку "Житана" и бутылочку "Степана Разина", — попросил я, разглядывая ее многоэтажную разноцветную прическу, которую смело можно было бы использовать в качестве декорации на концерте "Метли крю".

Ларечная Нина Хаген дала мне сдачу, и я отправился лакировать действительность бутылкой пива.

"Странный сон я видел, хотя почему? Странен он только тем, что помню я его до мельчайших подробностей. В том состоянии, в котором я был ночью-утром, и не такое могло привидеться. Все-таки втравили меня, черти, в пучину наркотического безумия". — Я чувствовал себя героем рекламного ролика: нет наркотикам, поколение НЕКСТ выбирает ПЕПСИ.

Вообще, я против наркотиков ничего не имел. Столкнувшись с ними непосредственно, я сделал вывод, что узаконенный, общепризнанный наркотик — алкоголь причиняет больше зла, чем все не узаконенные вместе взятые. Начавшийся разгораться во мне костер негодования по поводу социальных недугов я загасил приличным глотком хмельного напитка.

"Что за странная девушка привиделась мне?" — героиновые грезы не давали мне покоя, — "жалко, что разбудили, уж очень интересно узнать, что с ней сделала ее вторая сущность. И что вообще все это означает, и кто находился за левой дверью? Должен же я найти разумное объяснение всему этому".

Увлеченно анализируя перипетии моего сна, я не заметил, как очутился в своей парадной. Сразу стало понятно, что сосед дома не один. Из-за только что поставленной на наши с соседом общаковые деньги железной двери раздавались голоса на фоне громко играющей музыки.

Очутившись в квартире, я попал в объятия соседа, который, не спросив согласия, потащил меня в свою комнату.

В обители соседа-семинариста в самом разгаре была банальная пьянка. На столе монументально возвышалась бутылка водки огромного размера со стеклянной ручкой, отбрасывающая тень на тарелку, покрытую толсто нарезанными ломтями колбасы с жиром. Натюрморт дополняла огромная бадья с квашеной капустой и солеными огурчиками. Кроме соседа в комнате находились еще два бородатых великана, которые, по очереди протягивая мне свои огромные сухие ладони, представились:

— Отец Андрей.

— Отец Дмитрий.

— Ну, братцы, в такой компании и я с чистой совестью могу согрешить в пост, — правильно оценив обстановку, резюмировал я.

— Садись, отведай, трапеза благословлена, — усаживая меня в кресло, засуетился сосед.

Я понял, что попал из огня да в полымя, что терять мне больше нечего и опрокинул первую рюмку за знакомство.

Внешность отцов соответствовала моему представлению об облике священнослужителей. Я подсознательно ждал, что они начнут окать, цитируя писание, но бородачи видимо были хорошо воспитаны и не акцентировали в разговоре свою принадлежность к довольно специфическому клану, в отличие от меня, щеголявшего медицинскими терминами. На протяжении всего действа меня мучило сознание собственного несовершенства. Передо мной сидели люди, которых, на мой взгляд, не могли испортить ни пьянка в пост, ни фривольные разговоры о девушках с регентского отделения. С каждой выпитой рюмкой моя самооценка падала.

От самокопания меня отвлек посторонний для этой комнаты звук — мелодичная трель сотового телефона. Оба отца синхронно засунули свои правые руки себе за пазуху, и одновременно вытащили парочку маленьких "Эриксонов".

— Это мой звонит, — пробасил отец Андрей, посмотрев на дисплей, — жена, ребенок маленький, дел по горло.

Посидев еще немного, отцы удалились восвояси, а мы с соседом просидели до трех часов ночи и убрались в полное повидло. Вместо снов мне снились какие-то разноцветные пятна.

Глава 4

— Коллеги, проявите милосердие, угостите кто-нибудь чайком! — ворвался я на кухню-столовую до боли знакомой двадцать седьмой станции "скорой помощи".

В девять утра на кухне всегда многолюдно — старая смена еще не ушла, ее распирает от вчерашних событий, а новая уже заступила, и, устав от домашней скуки, с удовольствием окунается в атмосферу свежих баек и сплетен. В тесном суточном общении утрачиваются понятия мужчины и женщины, все превращаются в коллег. Появляются некоторые нюансы, которые не присущи людям в повседневной жизни.

Выклянчив пакетик вожделенного "Липтона", я присоединился к аудитории, в основном состоявшей из молодых девушек-фельдшеров, которые с интересом внимали очередной скабрезной истории доктора Вислоухова.

— Вызвали, короче, нас вчера на стройку к крановщице, — вещал Вислоухов, теребя клиновидную бородку, — приезжаем, нас встречает прораб и говорит, что там наверху, в кабине башенного крана, у них проблема. Ну, мы спрашиваем, что за проблема, а он в ответ хихикает, как последний кретин. Мы естественно пытаемся прояснить ситуацию. Как всегда, много народу, и ничего не понятно. Прораб, урод, говорит: "Полезайте наверх, сами посмотрите!".