Эвтанатор (Записки врача) - Сергей Смирнов

Это все, что я узнал. Больше о них не вспоминали.

Но мне и теперь, спустя много лет, время от времени чудится старческий дрожащий голос:

- Алексей Дмитриевич! Зачем же вы нас отравили?..

И белый укоризненный палец тычет мне прямо в лоб. А я каждый раз теряю дар речи, и не успеваю, не могу сказать правду: я никого не травил. То, что я ввел Афанасию Неофитовичу, было обычным солевым раствором, абсолютно безвредным даже для инфарктника. Если от него что и разорвется - то уж скорее не сердце, а мочевой пузырь.

И единственное, что меня успокаивает - это вычитанная в детстве фраза: "Они жили долго и счастливо, и умерли в один день". А можно ли не только жить, но и умереть счастливо?..

* * *

Через некоторое время все это постепенно забылось. Я подумывал купить дачу, но по-умному, так, чтобы лишний раз не засветиться. Странно бы было лимитчику, не проработавшему и года, внезапно разбогатеть. А по-умному можно было сделать, лишь имея большие деньги.

Зарплата - слезы, клиенты либо нищие, либо прижимистые. И тут подвернулось новое дело. Я уже говорил, что у меня было два участка, а тут, в начавшийся сезон отпусков, на меня свалили еще и третий. Передовик же, да и доверие начальства, сами понимаете.

Вот на этом чужом участке я и пришел по вызову к смертнику.

Мужик едва за сорок умирал от рака. Жена его от переживаний слегка, и в тот момент тоже была в больнице, а меня встретила племянница.

Симпатичная девица, за двадцать. Приехала к родне откуда-то из Сибири, за больным дядей поухаживать. Ну, как это бывает, заодно получила временную прописку, и заодно уж - не пропадать же прописке! - нашла подходящую работенку в райзеленхозе, поступила в техникум, на вечерний.

Она была выше меня ростом. И, по-мужски прислонившись к косяку, смотрела, как я ставлю укол.

От мужчины скверно пахло. И в комнатке, где он лежал, воздух был затхлый и мертвый.

- Вы бы хоть проветрили здесь, что ли, - сказал я. - Да и помыть бы его не мешало.

Девица дернулась:

- Вот вы и помойте!.. - потом тихо добавила: - В морге обмоют...

Благо, больной был под кайфом и ничего не слышал.

Я покачал головой.

- Понимаю, вы устали - но нельзя же так...

- А как? - нервно спросила она. - Я здесь и так из милости живу, вместо служанки. Чуть что не так: "езжай в свою Татарку!" - это станция такая, в Новосибирской области. А тут еще слег совсем. Он же мне покоя не давал, пока мог. Да и сейчас еще...

Я прикрыл за собой дверь в комнату, где лежал больной - так, на всякий случай.

- Пьяница он. И бабник, - сказала она. - Я ему за бутылками бегала, а когда он заболел - стакан к губам подносила.

Помирать собрался - а стакан одним глотком выжирал, капли не прольет... И чуть что: приживалка! Выселю тебя, и все. У меня сын на Севере - пусть переезжает.

- Родной сын? - спросил я.

- Родной-то родной... Да он его в глаза не видел. Эта у него четвертая. Чувствительная очень. Пожила с ним чуть-чуть, носом покрутила и залегла в кардио. Пусть, дескать, без меня подохнет...

Я уже собрался уходить, когда она сказала:

- Все бы отдала, лишь бы поскорей от него избавиться! С ним один день жизни должен к месяцу приравниваться! А то и к году.

- Та-ак, - сказал я. - А хоронить? А жена?..

Она молчала, закусив губу.

- Уколы хоть научитесь ставить, чтоб доктора каждый раз не вызывать.

Она странно поглядела на меня. Помолчала.

- Один бы поставила. Чтоб больше не мучился.

* * *

И ведь вызвала она меня еще раз. И еще. Мужик лежал весь в дерьме, постанывал, и только глазами ворочал, да время от времени матерился водки просил.

- Я бы вам помог, - сказал я племяннице. - Вы понимаете меня? Но...

- Ничего не пожалею! - она даже лицом посветлела. - Сколько нужно, скажите?

- Ну, заработок у вас небольшой... - начал было я.

- Ага, небольшой. Весь зеленхоз при машинах, даже бригадиры, не говоря о мастерах.

- Ну, вы-то еще не мастер...

Короче говоря, мы сговорились. Лишнего я не взял, да и три флакончика с эликсиром бессмертия для меня почти ничего не стоили.

Что стало со вдовой, когда она вышла из больницы, не хочу и думать. Хотя в тех флаконах, пожалуй, хватило бы на двоих.

* * *

Потом я обнаружил, что все можно делать куда проще и эффективнее. Ну зачем, скажите на милость, тратить лекарства по американскому способу? Гораздо проще, например, инсценировать отравление суррогатом. Благо, у нас почти все пьющие, и даже много и часто пьющие. Выпил - окосел - и умер.

То есть, плавно перешел из состояния временной эйфории в вечную. Эвтаназия...

Именно этим способом я помог однажды избавиться молодой женщине от мужа. Это был не человек - чудовище. Он бил и ее, и детей смертным боем, и грозился забить насмерть.

Общественность и милиция, как всегда в этих случаях, считали, что это дело семейное. Я делал заключения о побоях и регулярно сообщал в милицию. Милиция иногда являлась - в виде плохо говорившего по-русски участкового узбека-лимитчика.

Иногда он даже выписывал штраф, а как-то раз, не выдержав общения с тяжело настроенным хозяином, попытался упечь его на 15 суток.

Короче говоря, эта грязная скотина сдохла, как и положено скотине - в токсикологии, куда его привезли по "скорой" (между прочим, я сам ее и вызвал). Сдохла, перед этим выблевав из себя с кровью часть желудка.

* * *

Не понимаю, как, каким образом, - но с течением времени ко мне обращались все чаще. Из других районов города, из области, и даже из других областей. Я иногда соглашался помочь. Чаще - делал удивленное лицо, разводил руками; иной раз говорил, что меня с кем-то путают. Помогал, между прочим, по-разному. Не надо думать, будто я этаким "Доктором Смерть" со своим страшным чемоданчиком и в резиновых перчатках тихо подкрадывался к спящим больным. Все было совсем не так. Иногда - давал нужные лекарства. Иногда дело ограничивалось и вовсе рекомендациями. Или таблетками. Я даже рисковал - давал, скажем, глюкозу, уверяя, что это сильнейший алкалоид, яд.

Рекламаций не поступало...

Потом я обнаружил, что можно действовать и вовсе чисто - словом. Как говаривал когда-то на лекциях наш любимый профессор - вы не поверите гинеколог, "слово материально". И оно действительно становилось материальным. Я обнаружил, что от моего слова часто зависит не только здоровье, но и сама смерть. Так, долгое время ко мне ходила одна женщина, натура экспансивная и очень внушаемая. Она, бывало, жаловалась на меня, и сама же мне об этом говорила. Очень любила описывать свои незначительные хвори и прямо-таки обожала сверхновые, импортные чаще всего, лекарства. Так вот, однажды я, шутки ради, во время приема взглянул на результаты анализа ее мочи и скорбно покачал головой.