Кактус второй свежести - Донцова Дарья

Анюта повернулась ко мне:

– Он и правда в тебя влюбился классе в седьмом. Один раз даже букет подарил.

Мне в детстве не дарили большого количества цветов, поэтому меня осенило:

– Богдан!

– Верно, Богданов – Богдан, – кивнула Анюта, – его так все называли, даже учителя порой.

– Кроме него в классе были еще два Алексея, – вспомнила я, – Морозов и Соколов. Первого звали: Мороз. Ко второму обращались: Алеша. А ты – Анна. Я понятия не имела, что интересовала Богданова. И если не ошибаюсь, он в девятом из школы ушел. Вроде в ПТУ поступил.

– Пошел на повара учиться. Да, я Аня, но всегда прошу обращаться ко мне Анюта, – уточнила Прыгина. – После беседы с Софьей муж полез в интернет и так удивился, когда узнал, что ты создатель детективного агентства, спросил у меня: «Не станешь ревновать, если я все же пойду на эту встречу? Хочется на Дашутку посмотреть. Только не подумай, что я в нее по-прежнему влюблен. Это было детство. Она мне здорово помогла в свое время, а я, свинья, даже не поблагодарил ее как следует». И рассказал, что потерял работу, а на другую никто его не брал. Леша всех знакомых обзвонил, просил его хоть куда пристроить, но все отмахнулись. А вы попросили супруга, вы тогда были замужем за человеком с деньгами и связями, Богданова взяли на кухню в ресторане. Он это до сих пор помнит.

– Анюта, не зови меня на «вы», – попросила я, – мы же учились в одном классе. А насчет помощи… У одного из моих бывших мужей, Макса Полянского, была толстая записная книжка, он добрый человек, охотно помогал, если его просили. Я сказала ему: «Устрой куда-нибудь Богданова». И все. Не велик труд.

– Вот поэтому я и пришла сюда, знаю по рассказам Леши, что ты не бросишь никого в беде, – объяснила Анюта, – в полицию обращаться не желаю. Один раз, еще в годы учебы в институте, я бросилась в отделение за помощью, меня там так отшили, что я это на всю жизнь запомнила. Старший брат мой, двоюродный, диабетом с детства болел. На улице упал, кома случилась. Люди решили, что он пьян, вызвали милицию. Прикатили парни в форме, кинули брата в машину, отвезли в вытрезвитель, там Колю ледяной водой во дворе из шланга облили. Ой, не хочу вспоминать.

Дегтярев решил встать на защиту коллег:

– Уроды встречаются везде, но это не означает, что все сотрудники органов мерзавцы. У вас есть сообщение от Макарова, нельзя назвать отправку подобного эсэмэс умным поступком, но это произошло… и…

– Я не хочу шума, – сказала Анюта. – Можете побеседовать с Антоном?

– И какова цель разговора? – уточнил Александр Михайлович.

– Сообщите ему, что Лешик в больнице, – попросила Анюта, – и, скорей всего, вы поймете, кто из сотрудников ресторана решил убить моего супруга.

– Вы не верите, что Макаров хотел отравить Богданова? – предположил Сеня. – Но он же признался вам.

Прыгина поправила бусы.

– Когда мы состояли в браке, я постоянно удерживала мужа от взрыва негативных эмоций. Он очень гневлив был в те годы и, похоже, таким остался. Нет, Антон не способен никого отравить. Подлить яд и ждать, когда враг умрет? Да еще не мгновенно, а спустя время у себя дома? Ну, это не для Макарова. Он мог схватить стул и опустить тому, кто его взбесил, на голову. Ножом пырнуть, вилкой, с кулаками накинуться. Узнай он, что я в ресторане, в секунду мог прибежать и кофе на меня вылить. Не его метод эсэмэски рассылать. Антону башку капитально сносит, в секунду. Он сначала кому-нибудь лицо испортит, а потом думает: «Зачем я в драку полез?» Полагаю, тут другая история. Леша случайная жертва, отрава предназначалась мне. Макаров не знал, что я в зале сижу. Антон блудлив, но одновременно ленив, он находит любовниц рядом. Далеко не ходит. Подозреваю, что у него сейчас в метрессах кто-то из служащих его заведения. Эта особа меня узнала, приревновала и подсыпала что-то в капучино! Как правило, такой кофе в России любят женщины, мужчины предпочитают ристретто, эспрессо! Да еще кофеек со взбитой пеной сопровождался двумя эклерами, а к чашечке простого напитка не прилагался десерт. Заказ делал Леша, я молчала. Бариста определенно подумал: первый заказ для женщины. Да только в нашей семье сладкоежка муж. Я на десерты с кремом и взбитыми сливками даже не смотрю. Что, если эсэмэску не бывший супруг отправил, а его нынешняя мадам? Схватила телефон любовника и написала! Если мои мысли донесете до разума Антона, он взлетит петардой, заорет: «А ну, подать сюда Ляпкина-Тяпкина»[3] – и разнесет бабень в лоскуты. На меня ему плевать, до Леши дела нет, а вот то, что любовница его трубкой воспользовалась, да еще от лица Макарова эсэмэску отправила… Вот это мужика сподвигнет кинуть ведьму в костер.

Анюта посмотрела на Марину:

– Угостите водичкой.

Жена полковника вскочила.

– Может, лучше чаек? Травяной? Фруктовый? Черный? Зеленый? Кофеек? Я варю его на песке!

– От последнего предложения я отказаться не могу, – улыбнулась гостья, – кофе по-восточному моя слабость.

Марина убежала, Анюта понизила голос:

– Я вам рассказала первое, что в голову пришло. Есть и вторая версия. Не очень хочется вам о ней говорить, но придется. У меня есть родственница Антонина Николаевна Баранова. Она единоутробная сестра моей мамы Ларисы. Раньше Антонина, Лариса и их мать Ольга Сергеевна жили в одной комнате в коммунальной квартире. Тетя Тоня старше моей мамы. Их семейная история очень запутана и вам не интересна. Расскажу лишь то, что связано со мной. Когда я вышла замуж за Антона, Тоня его прямо заобожала, пылинки с Макарова сдувала. Когда он любовницу завел и от меня сбежал, Баранова с ним ушла, прошипела в коридоре: «Ресторан не твой, попробуй из-за этого скандал устроить, живо поеду в «Желтуху» и расскажу историю про твоего папашу и украденные украшения». Тетка меня с детства ненавидит.

– За что? – спросил Дегтярев.

– За все, – усмехнулась Анюта, – за ум, хорошее образование, воспитание. За то, что на нее мужчины никогда не смотрели, а вокруг меня всегда кружились ухажеры. Я в самом соку, она елка засохшая. Продолжать? Спросите ее про моего отца и драгоценности, такую сказочку выложит! Антонина могла Алеше что-то подсыпать из ненависти ко мне. Это в ее характере. Исподтишка, с милой улыбочкой, со словами: «Попробуйте, вам понравится» – подать рюмку отравы. Антон саблей над головой машет, орет, матерится, но вскоре успокаивается. Антонина нежная, милая, уси-пуси, но не вздумайте ее задеть. На всю жизнь запомнит и через двадцать лет отомстит.

Прыгина взяла меня за руку.

– Понимаешь, не попади Лешик в клинику, не лежи он сейчас в реанимации, я бы никогда внимания на глупое послание не обратила. Но, похоже, что Тонька дочь сестры отравить решила, подумала, что капучино для меня, а оно досталось Богданову. В клинике понять не могут, что вызвало такое тяжелое состояние. Сделали тьму анализов. На стандартный набор – клубника, пыль и т. д. – у Лешика нет никакой реакции. Ягоды он лопает килограммами, и я не старательная хозяйка, с тряпкой в руке по коттеджу не бегаю, приезжает два раза в неделю домработница, и хватит. Домашних животных у нас нет, но муж к ним хорошо относится, гладит, на руки берет и ни разу не кашлянул.

– Кофеек, – пропела Марина, входя с подносом в офис, – сделала всем.

– Аромат восхитительный, – похвалила Прыгина. – Мне очень надо узнать у очередной мадам Макарова, что она подсыпала или подлила в напиток. Эта информация необходима для врачей.

– Стандартный набор ревнивицы – мочегонное или средство от запора, – выпалил Кузя, – убить эти лекарства навряд ли могут, а вот оконфузить легко.

– Завтра из отпуска вернется Леня, – добавила я, – наш эксперт один из лучших на своем поприще. Возможно, он поймет, что с Богдановым.

Дегтярев оперся ладонями об стол.

– Хорошо. Мы с Дарьей поедем к Антону Львовичу. Сеня, составь договор, пусть госпожа Прыгина его подпишет.

– Ты хочешь поработать в поле? – удивилась я, когда Анюта уехала. – Не царское это дело.